Ключ от королевства - Дяченко Марина и Сергей - Страница 29

• Предыдущая
• 29/54
• Следующая

Интересно, здесь, наверное, нет цапель? И вообще никаких естественных лягушачьих врагов? С таким бесстыдным цветом их же видно за версту!

– Здорово поют, – сказала Эльвира за моей спиной.

Я поздоровалась.

– Добрый вечер и вам, Лена… Я ушла из кареты. Там рев да сопли. Как будто сразу не было ясно, чем закончится эта их провокация.

– Мне тоже не хочется ехать, – сказала я честно. – Но ведь и оставаться здесь тоже…

– Кто бы спорил. – Эльвира печально вздохнула. – Вы не видели принца?

– Нет, – я почему-то встревожилась, – а что?

– Бродит где-то в одиночестве, – в голосе Эльвиры опять обозначилась злость. – Когда у него неприятности – он обижается на всех. Особенно на меня.

– А какие у него неприятности?

Эльвира покосилась на меня, будто решая, говорить или нет.

– У принца, Лена, одна большая неприятность – он не похож на отца. Не выдерживает никакого сравнения с Обероном… так ему кажется. Собственно, так ему и внушалось с детства. Он робкий, слабовольный, мягкий. Но главное – он не маг. А Оберону хотелось, чтобы его сын был волшебником.

– Ну, – пробормотала я растерянно, – его величество все равно любит…

– Конечно. Но вполовину меньше, чем любил бы сына-мага, похожего на него самого. Разве это не ясно?

Я молчала. Лягушки пели, заглушая Эльвирины вздохи.

– Вы не думайте, Лена… Я прекрасно понимаю Оберона: король не может быть сентиментальным. На нем такая ответственность… Она оправдывает многое. Скажем, он может себе позволить взять чужого ребенка из чужого мира, поставить себе на службу, подвергнуть смертельной опасности…

– Я не ребенок! И я сама выбрала…

– Разумеется. Вы сами. У Оберона всегда так получается – само собой. Нет, Лена, не обижайтесь на меня! И не обижайтесь на Александра, если вам покажется, что он ведет себя глупо. Представьте, каково это: постоянно ощущать свою никчемность рядом с блестящим родителем!

Из лягушачьего хора вырвался одинокий голос солиста. Звук вился, становясь все прозрачней и тоньше, пока не оборвался вдруг обычным хрипловатым «Квак!».

Я провела носком сапога по влажной траве:

– Принц… Э-э-э… Разве его величество…

– Его величество – полководец во главе армии. В военное время. У него есть много других занятий, кроме как щадить нежные нервы принца. – Эльвира грустно покачала головой.

– Но мы ведь придем на новое место? И Королевство отстроится заново? И принц сможет жениться…

Я чуть было не ляпнула «на вас», но вовремя прикусила язык.

– Может быть, – согласилась Эльвира безо всякой уверенности. – Будем надеяться, Лена. Будем надеяться.

Я снова ехала во главе колонны, на этот раз рядом с Обероном. Замыкали строй Ланс и Гарольд – защищали Королевство с тыла.

Отступал лес. Все реже попадались островки зеленой травы. Позади осталась речка. Ветер носил тучи пыли; Оберон на ходу научил меня, как защитить нос и рот от удушливых пыльих стай. К обеду мы перевалили через невысокую цепь холмов, и перед нами открылось песчаное море.

Никогда в жизни не была в пустыне. Меня поразил цвет песка: он был не белый и не желтенький, как на пляже. Он был темно-кирпичный, почти красный. И он не стоял на месте: в сравнении с пляской этих красных гор даже море в шторм показалось бы, наверное, спокойным.

– Привал, – спокойно сказал Оберон, и трубач, ехавший сразу за нами, проиграл мой любимый сигнал из двух нот.

Караван привычно распался – каждый занимался своим делом. Здесь не было воды, зато в избытке имелось топливо – кустарник вокруг был наполовину сухой, мертвый. Суетились слуги, повара; стражники расставляли шатер, комендант везде совал свой нос и всем мешал.

Только Оберон верхом на Фиалке не двигался с места, молчал и смотрел на пустыню. Мне не понравилось выражение его лица.

Подъехал Гарольд. В руке у него было что-то похожее на грязное и рваное махровое полотенце.

– Где взял? – спросил Оберон, не оборачиваясь.

Гарольд махнул рукой куда-то за ближайший холм:

– Там их полно. Целое кладбище.

– Что с ними случилось?

– Сдохли.

Оберон ухмыльнулся:

– Исчерпывающее объяснение… Брось эту гадость.

Гарольд уронил тряпку на бурую растрескавшуюся землю. Я присмотрелась… лучше бы я не присматривалась.

– Что это?

– Хватавец, – отозвался Гарольд бесстрастно. – Хочешь, поедем посмотрим? Погадаем, отчего они все окочурились?

– Гарольд, – сказал Оберон с укоризной.

Странный звук пришел из пустыни – не то вой, не то вздох. Всплеснулся песок, будто на секунду из него вырвались в небо зубчатые стены невиданного замка. Я даже увидела окно, длинное и черное, как кошачий зрачок. «Замок» разрушился на наших глазах, опал, разваливаясь, как все на свете песчаные замки, нам в лица пахнуло горячим воздухом.

– Что это? – спросила я шепотом. – Мы туда пойдем?!

Фиалк щелкнул своими крокодильими зубами, покосился весело и бесшабашно. Оберон потрепал крылатого коня по шее:

– Пойдем, Лена, пойдем… Нет другого пути.

И мы пошли.

Оберон вел караван, и мохнатые копыта Фиалка оставляли в красном песке ровную, как строчка, борозду. Король ни на секунду не опускал посоха: «прощупывал» дорогу впереди. Удерживал громады песка, которые то поднимались, оставляя нас на дне глубокой ямы, то опадали, и тогда караван оказывался на пике высоченной горы. Ни одна волна пока нас не накрыла, но от песочных танцев кружилась голова. В карете маялись принцессы, бледные до зелени – их тошнило. То одна, то другая перегибалась из окна в приступе рвоты. Заходился кашлем канцлер, даже стражники приуныли.

– Пойди скажи им, чтобы держались! – крикнул мне Оберон, не сводя взгляда с песчаной горы на пути каравана. – Осталось немного! Скажи, мы скоро выйдем на ровное место!

Я развернула коня. Песок обладал странным свойством: по нему можно было скакать, не проваливаясь, но стоило на секунду остановиться – и ноги, и копыта, и колеса увязали.

– Держитесь! – крикнула я стражникам. – Король сказал, еще немножко! Держитесь! – крикнула я коменданту и канцлеру. Подскакала к карете, мое лицо оказалось как раз на уровне окошка: – Осталось чуть-чуть! Потерпите еще!

Занавеска отдернулась. Я увидела Эльвиру – бледную, с опухшими веками.

– Скоро будут ровные пески, – сказала я ей.

– Лена! – Эльвира смотрела на меня взглядом животного, угодившего в капкан. – Пожалуйста… Пообещай мне, что ты никогда не бросишь нас в пути.

– Обещаю, – сказала я удивленно.

– Так мне спокойнее. – Она через силу улыбнулась, но улыбка ее тут же застыла – Эльвира смотрела куда-то мне через плечо.

Я обернулась…

Огромный песчаный гриб, похожий на ядерный взрыв, поднялся над красной пустыней. Вот его шляпка превратилась в прекрасное женское лицо… Потом в череп без нижней челюсти… А потом все опало, рухнуло, затряслась земля под ногами и копытами, хлынул вихрь с миллионами острых песчинок…

Закричали люди и кони.

Карета покачнулась и медленно, мягко опрокинулась, задрав к небу вертящиеся колеса.

– Мама! – кричал Гарольд, разгребая песок, под которым бились, пытаясь подняться, повара и слуги. – Ма! Ты где?!

Сжав зубы, я направила навершие посоха на ближайшую песчаную кучу. Песок стал дымиться и плавиться, спекаясь в черное стекло.

– Не так. – Мой посох перехватили сзади. – Призываем ветер, а не огонь. Движение производится по спирали, против часовой стрелки, со все нарастающей интенсивностью…

Ланс крутанул своим посохом. Песок закружился, разлетаясь в стороны, показались чьи-то руки, ищущие опоры, колесо повозки, рваный мешок, медный котел, голова лошади…

– Мама! – в голосе у Гарольда было отчаяние.

Я сжала посох влажными ладонями. Изо всех сил постаралась не плакать. Сосредоточилась и закрутила вихрь так, как показал перед тем Ланс.

• Предыдущая
• 29/54
• Следующая