Превращение - Берг Кэрол - Страница 68
- Предыдущая
- 68/96
- Следующая
Мое тело неспешно погружалось в кипяток, словно время вдруг замедлило свой ход. Я опустился на самое дно, чувствуя только щекочущий меня мох и приятное тепло, раскрывающее поры. Высоко надо мной над поверхностью воды горел фонарь, я лениво поплыл на его свет, ощущая, как вода смывает с меня годы страха, боли и грязи. Я вдруг остановился и повернул обратно, ко дну. Там я взял пригоршню песка и потер им кожу и волосы. Потом я вынырнул на поверхность, смеясь над тем, как еще недавно хватался за камни и голым дрожал под холодным ветром. Я чувствовал себя так, словно только что наголову разбил легион дерзийцев.
Это была маленькая победа. Она не потребовала от меня волшебства. Никакой мелидды. Я едва приблизился к тому, что должен был сделать. Но и такого было достаточно. Это было только начало.
…В течение следующих семи дней Катрин приходила за мной каждый вечер и отводила к Галадону. Он занимался со мной по восемь, а то и больше часов. Два часа мы работали над заклинаниями и стихами, стратегией и тактикой, потом переходили к восстановлению практических навыков, оттачивая рефлексы и освобождая мозг. Он давал мне задачи, просто загадки или сценарии сражений, заставляя меня решать их в голове и не позволяя чертить схемы. Я очень часто слышал от него слова «еще раз». И скоро начал понимать, что именно я забыл. Галадон не говорил со мной ни до, ни после наших занятий и не давал мне заданий, связанных с мелиддой. Я не позволял себе задумываться об этом. К тому же я слишком сильно уставал, чтобы размышлять.
Катрин все время была с нами, что казалось мне странным. Я ожидал, что она предложит мне миндального пирога или станет подбадривать меня в своей шутливой манере, как делала в детстве. Но ее темные глаза никогда не улыбались. Они следили и оценивали, когда я не мог выполнить какого-нибудь простого задания, она в гневе отворачивалась.
Я приходил в дом для гостей за два часа до рассвета и падал на кровать, хотя утром уже не помнил, как добирался сюда. Я просыпался, когда Невья приходила навестить принца. Его рана неплохо заживала. Жар прекратился, осталась только небольшая боль в животе. Но больше всего принца угнетала его слабость, он едва мог встать без посторонней помощи. Исанна приходила каждый день, напоминая ему, что он должен уехать, как только сможет сесть в седло. Невья качала головой и говорила, что переезд через горы в нынешнем состоянии убьет его.
— Мир скачет вокруг меня, — пожаловался Александр как-то днем, после того как приказал поднять его. Он походил по комнате минут десять, потом подошел ко мне:
— Я чувствую себя дерзийским танцором. Никогда не понимал, как они могут целый час вертеться на одном месте и не падать. Глядя на них, можно спятить.
Я вскочил и помог ему перебраться с кресла, в которое он только что упал, на кровать:
— Отдохните еще денек, а завтра выйдете погулять. Свежий воздух пойдет вам на пользу. Не торопите события. Посмотрим, что будет через неделю. — После полной неудач ночи я сомневался, что и десять недель помогут мне. Я не говорил Александру, чем я занимаюсь, но дал понять, что чем дольше он будет выздоравливать, тем лучше.
Я подал ему миску с супом, принесенную Невьей. К принцу возвращался его аппетит. Эззарийцы выставят нас только из-за этого. Похоже, он прикончит все их запасы.
— Так что у нас за план? — спросил он, пихая меня ногой. Я сидел на полу, привалившись к кровати, и дремал. — Ты такой вялый все эти дни, все время засыпаешь, предоставляя мне вести беседу. Ничего не рассказываешь о магии, демонах, о том, какой я дурак, что мне представилось, будто у тебя были крылья. Какого мнения ты о стратегии дерзийцев? А хочешь, я расскажу тебе, как Дмитрий учил меня держать меч? Но мне кажется, и тебе пора кое-что рассказать мне. Например, о Гала…
— Я не хотел бы говорить об этом, — ответил я, делая жест, чтобы он замолчал. — Мы найдем какое-нибудь укрытие, где сможем остаться, пока не избавим вас от заклятия. — Навья отсутствовала в домике, но я не был вполне уверен, что поблизости нет чьих-нибудь ушей. В последние три дня меня преследовали странные ощущения, холод полз вдоль моего позвоночника, чувство, знакомое со времен сражений с демонами, когда нечто гнусное готово выскочить из-за скалы за твоей спиной. Сегодня днем неприятные ощущения усилились.
— Может быть, все само исчезнет? Так ведь может быть? Если демоны потеряют интерес или что-то в этом роде? Решат, что я куда-нибудь пропал? Мне стало лучше в последние два дня. — Как только он произнес эти слова, кровь отхлынула от его лица. Он закрыл глаза, но я успел понять по его отчаянному виду, что он снова видит мир глазами зверя.
Я дал ему время прийти в себя. Потом покачал головой:
— Я сомневаюсь, господин. Был бы рад ответить иначе.
Возможно, причиной послужило то, что его ранили в образе зверя. Или то, что я затащил его за поставленное Ткачихой ограждение во время превращения, или что-то еще, касающееся особенностей данного заклятия демонов, но теперь действие заклятия приобрело особенно зловещую форму. Ему больше не требовалось провоцирующего его предмета. Принц все время балансировал между зверем и человеком, время от времени какая-нибудь часть его тела приобретала черты шенгара, тогда как все остальное оставалось человеческим. Я боялся, что принц никогда уже не сможет избавиться от этого ужаса. В то утро, посмотрев в него, используя свои обновленные ощущения, я испугался, разглядев, насколько далеко зашло разрушение. Его душу пожирала тьма, как ржавчина пожирает железо, оставляя рваные хрупкие края, которые крошатся от прикосновения. Я не мог даже вообразить все его мучения. Любое, даже самое маленькое изменение могло привести к необратимым последствиям. У нас почти не было времени.
Не знаю, что меня так взволновало в тот день, — то, что я увидел в душе Александра, или что-то еще. Я стоял у окна и вглядывался в пейзаж. Несколько маленьких детей самозабвенно возились в грязи, играя в колышки. Из дома Ткачихи вышли три женщины с рулонами окрашенных тканей. Мальчик гнал по дороге стадо овец. День был тих: теплый, безветренный, птицы весело распевали, предвещая скорый приход весны. Кругом царил мир.
И все же мне не сиделось на месте. Я переключил восприятие, но не заметил ничего, кроме обычных заклятий. Для очистки воды. Против короедов. Для укрепления стен дома.
— В чем дело, Сейонн? Ты нервничаешь, как юнец перед первой битвой.
— Хорошо бы, если бы было так. — Я подошел к двери и увидел первую мышь, отважившуюся выйти из норки после долгой зимы.
— Странно, что сюда больше никто не приходит. Человек, который приносил воду. Женщина, приносящая еду. Лекарь тоже заходит нечасто.
— Королева объявила им свое решение. Они собираются делать все, чтобы ускорить наш отъезд.
Он не ответил, я обернулся посмотреть, не заснул ли он, и увидел, что его левая рука превратилась в лапу шенгара. Александр с ужасом взирал на этот нелепый отросток:
— Святой Атос…
— Не думайте об этом, мой господин. Думайте о чем-нибудь другом. Расскажите мне… расскажите мне о Загаде. Я никогда не видел его, хотя слышал, что это красивейший город Империи. И так говорят не только дерзийцы.
Александр закрыл глаза и покачал головой. Я не понял, не может ли он говорить от боли или просто боится, что вместо слов у него получится звериный рык.
— Ладно, тогда я расскажу вам что-нибудь. — Превращение не скоро пойдет в обратном направлении, если все произойдет как обычно. Я знал, что тоже не хочу думать о нем. — Полагаю, пришла пора рассказать вам историю войны с демонами.
Я не смел говорить с ним о серьезных предметах. И верил в Александра, но при этом понимал, сколь хрупка надежда вырвать его из лап демонов. Что бы Исанна ни говорила принцу, оставался только один живой эззариец, у которого когда-то имелось достаточно сил, чтобы справиться со столь далеко зашедшим действием заклятия. Но я был не готов. Еще не готов.
- Предыдущая
- 68/96
- Следующая
