Сын Авонара - Берг Кэрол - Страница 47

• Предыдущая
• 47/116
• Следующая

Я не сказала Кейрону, что, защищая его, убила человека. Нежелание сказать правду лишь усугубляло мою вину, но я поклялась себе, что все расскажу, как только переживания несколько улягутся. Может быть, к тому времени и Кейрон поймет, что Путь дж'эттаннов не годится для этого мира.

Недомогание Кейрона быстро прошло благодаря сну и хорошей пище, но я еще ни разу не наблюдала у него такого упадка духа. С момента возвращения прошло несколько недель, а он лишь однажды вышел из дома – навестить семьи двоих погибших помощников, выразить соболезнования и оказать посильную помощь. Хотя Кейрон не просил меня, он явно был рад, что я не пускала в дом визитеров. Чтобы поддерживать беседу, ему требовались титанические усилия, четверть часа в чьем-либо обществе, и он слабел и бледнел. Он истратил в сотни раз больше, чем мог. Теперь ему с трудом давались улыбки и смех и даже простые слова.

Но одним осенним утром я проснулась и обнаружила, что он смотрит на меня, подперев голову рукой, тоска ушла, его глаза радостно блестели.

– Ты кое-что утаиваешь от меня, моя повелительница.

– Что именно ты имеешь в виду?

– Неужели это не единственная тайна?

– А разве ты должен знать все, что происходит вокруг?

– Но кажется, к этому делу я имею непосредственное отношение.

– Это ваши скрытые таланты позволили вам узнать, сударь?

– Сознаюсь, что так. Эти недели ты казалась какой-то нездоровой, и я забеспокоился.

– И лишил меня возможности преподнести сюрприз?

Его лицо на миг померкло.

– А тебе это так важно? Я подумал…

Я оказалась в его объятиях.

– Нисколько! Я просто выжидала, чтобы знать наверняка. – Меня вдруг осенило: – А что еще ты узнал об этом?

Он радостно засмеялся.

– Ты действительно хочешь знать?

– Все, что известно тебе. Если у меня не осталось тайн, пусть их не будет и у тебя.

– Это сын.

Следующие месяцы были лучшим временем, которое только может выпасть в жизни. Может быть, мы были зачарованы новой зародившейся жизнью нашего ребенка, или новыми ощущениями от той близости, которую давала мысленная речь, или же прошло полное опасностей и смертей лето, но эта золотая осень казалась невероятно прекрасной. Словно сама природа решила еще одарить нас, прежде чем заснуть в снегах и во льду. Мы гуляли пешком и верхом, загородный воздух дурманил головы. Читали и смеялись. Кейрон вернулся к своей работе, и я тоже, мы восхищались каждым новым сокровищем, которое удавалось извлечь из бездонных подвалов.

Нашего сына будут звать Коннор Мартин Гервез. Как много имен для такой крошки, говорил Кейрон. Каждый вечер он закрывал глаза и клал руки мне на живот, шепча нужные слова, а потом улыбался и говорил мне, что все в порядке. Иногда он произносил их вслух, иногда глядел мне в глаза и произносил другим способом. Слова были лишь бледными призраками этого настоящего голоса, они передавали его глубину не больше, чем единственная октава может передать все оттенки музыки.

Дж'эттанне Авонара редко использовали свои способности для мысленной речи. Именно с этим даром было связано их падение. Он был под строжайшим запретом. Лишь получив мое разрешение, Кейрон смог впервые в жизни по-настоящему использовать этот талант. Он охотно испытывал его в разных условиях: например, на открытых пространствах и пересеченной местности, вблизи и на расстоянии, пока мне не начинало казаться, что он вот-вот вывернет свой разум или мой наизнанку.

Мы упражнялись, пока все не начало получаться легко. Кейрон обращался ко мне, а затем выслушивал мой ответ. Но когда мы в совершенстве овладели умением, то уже редко применяли его. Кейрон сказал, что иначе слишком легко оступиться, продемонстрировать этот необычный талант на людях. По этой же причине он так редко пользовался и другими магическими способностями. Привычка. Хотя я твердо верила, что никто ни о чем не догадается, я не стала спорить, как делала это еще несколько месяцев назад. Безопасность Кейрона стала для меня предметом, не подлежащим обсуждению.

Этой осенью Кейрон не выезжал на поиски больных. По моему настоянию он часто брал Карилиса и подолгу ездил по полям, когда я уже не могла сопровождать его, но они всегда возвращались до темноты. Каждый раз Кейрон говорил, что если бы конюший выезживал коня, ему не приходилось бы отсутствовать так долго. Но я со смехом твердила ему, что не стоит лишать себя удовольствия, ведь я все равно заключила с Карилисом сделку, чтобы он всегда возвращался домой.

Пока Баглос рассказывал о своей удивительной стране и живущем там народе, незаметно опустился вечер. Птичье пение и легкий ветерок вернули луг к жизни. Пока я сидела, выщипывая сухую жесткую траву и размышляя, что же теперь следует предпринять, Д'Натель взял мой топор и расколол березовое полено. Баглос стоял рядом, кусая губы и с сомнением глядя на Д'Нателя. Кажется, он не знал, что делать дальше.

Якопо поднялся, поскреб спину, размял плечи и, уперевшись толстыми пальцами в башмаки, снова опустился на корточки рядом со мной.

– Мне пора домой, – сказал он, неловко косясь на гостей. – После всех этих хождений по холмам у меня болит нога, да и в лавке осталась Люси Мерсер. Старая дура пустит по ветру мое состояние. Ничего не смыслит в делах.

– Да, тебе нужно идти, – согласилась я. – И Паоло тоже. Вам обоим лучше уйти отсюда.

На каком-то эпизоде поразительной истории Баглоса Паоло закончил возиться с лошадьми и заснул в тени поленницы. Он мало что услышал и был не из тех, кто разносит слухи. Но Роуэн, кажется, следит за Паоло, хромому мальчишке из Данфарри и так не поздоровится, без всякой болтовни о магии.

– Мне тяжело оставлять тебя. Жуткое дело, все эти разговоры о безумии, убийствах и людях без души. Не могу сказать, что верю этим двоим, как ты. Идем со мной, Сейри.

– Они не останутся здесь надолго. Куда бы ни звали их загадочные обязанности, но уж точно, что не в Данфарри. – Я не могу бежать. Мои попытки отыскать в мироздании гармонию и логику давно потерпели поражение, однако я решила, что должна как-то помочь Д' Нателю. Когда судьба разверзает пропасть у тебя под ногами или воздвигает на твоем пути извергающийся вулкан, ее сложно игнорировать.

Якопо положил грубую ладонь мне на колено.

– Я знаю, что бессмысленно уговаривать тебя не лезть в это дело, если уж ты решилась. И сделаю, как ты хочешь, настолько, насколько это возможно для недоверчивого старика. Но я попрошу тебя об одном, Сейри, девочка моя. Расскажи обо всем Грэми. Для него ведь и король и лорд Маршан всегда были на втором плане. Если эти негодяи так опасны, как рассказал Баглос, то Грэми могут убить, а то и что похуже. Ты же знаешь – он не отступится.

Роуэн действительно оставался загадкой. Знает ли шериф, что эти жрецы еще и маги? Он негодяй или просто глупец, а может, ревностный служака, собирающийся отправить жрецов на костер, когда они выведут его на других магов? Кто бы он ни был, мы справимся без него.

– Я не могу ничего рассказать ему, Яко. Его долг – уничтожать магов. Он живет по закону, не задумываясь о последствиях, а по закону он обязан выдать королю всех нас. Я не позволю ему так поступить. Пусть завтра Паоло, как проснется, отведет лошадь к дому шерифа. Когда Роуэн вернется в Данфарри, Д'Нателя и Баглоса здесь не будет. Даже если шериф будет упрямиться, он ничего не добьется.

– Попроси его о помощи. Он выслушает тебя. – Якопо поскреб седую бороду и усмехнулся. – Я очень тебя люблю, дочка, но если кто-то здесь и упрямится, то это не Грэми.

Усмешка Якопо возмутила меня, и я ответила резче, чем следовало.

– Я не верю ни одному шерифу. И тебе не советую. Не позволяй ему втягивать тебя и Паоло в это дело.

Не успели мы вступить в спор, как со стороны дома донесся сокрушительный грохот и крик. Я обернулась. Баглос пятился назад, прикрывая руками лицо. Д'Натель поднял руку для следующего удара.

– Бенсе, мие гиро! – кричал Баглос. – Не стес дамет…

• Предыдущая
• 47/116
• Следующая