Возрождение - Берг Кэрол - Страница 119

• Предыдущая
• 119/143
• Следующая

Ответ был найден с помощью Блеза. Александр попросил его найти воинов. Ход был прекрасный. Блез владел словом лучше, чем мечом, вызывая в слушателях живейший отклик. И он разнес по Манганару, Сузе и Триду новость, что Аведди поднимает знамя их давно погибших королевств и будет сражаться бок о бок с их правителями. В следующие недели, когда я наблюдал прибывающие в Зиф-Акер отряды рудокопов и пастухов, крестьян и молочниц, взволнованных и сосредоточенных одновременно, я понял, что Блез нашел свое истинное призвание.

Что касается более опытных бойцов, принц нашел занятие и им. Лорд Серег, умный и воспитанный четвертый лорд Беков, остался при Александре. Прошло несколько дней, и он вместе с Рошем отправился поговорить с Мардеком в Карн-Хегесе, с Фозети в Вайяполисе и прочими небольшими семействами, которые обещали поддержать Александра, если его поддержат и другие. Серег представлял собой живое доказательство этой поддержки, когда сообщал, что Александр сражается не для того, чтобы вернуть трон Империи, а для того, чтобы создать новый мир.

Пока Блез с Серегом увеличивали армию, Александр совершал небольшие набеги, причиняя знатным дерзийцам и их слугам массу неприятностей. Свои обширные знания о жизни и нравах Империи Александр использовал, выбирая очередную жертву. Мы похищали сборщиков податей, не самых свирепых, а тех, с кем можно было договориться, припугнув, очаровав или продемонстрировав законного монарха, заставляя их снижать налоги, душившие купцов, которые, в свою очередь, обирали несчастных покупателей. Вместо того чтобы нападать на отдельные караваны, мы напали на три больших торговых города в пустыне, прекратив движение товаров к центру Империи. Мы совершили набег на лагерь вештарцев, где наши шпионы обнаружили сидящих в клетках детей Наддасина. Я сидел на скале, глядя сверху на кровавые ошметки после битвы, и видел, как Александр освободил двести рабов. Он протягивал руки еле живым скелетам, помогая им встать и подносил собственную флягу к губам почти обезумевших от жажды людей. Тайные запасы зерна, спорные территории, собственность, принадлежащая разным членам семьи, торговцы племенными лошадьми… все самые уязвимые места Империи становились мишенями Александра.

Я участвовал в большинстве набегов. Когда я оказывался во сне и чувствовал, что приближается время набега, я просил Ниеля отправить меня к Феиду. Мадоней каждый раз настаивал, чтобы я подождал, пока не обрету «настоящую форму», чтобы мое тело не было таким уязвимым.

— Ты выбираешь этот нелепый путь добровольно, — спрашивал он, — или же уступаешь мольбам того, кому наплевать на твои раны? Подожди еще немного, ты станешь таким сильным, каким и не мечтаешь.

— Да, я выбираю сам. Я понимаю, что рискую, но гораздо опаснее оставаться в бездействии.

И как бы я ни уговаривал, ни упрашивал Ниеля, он отказывался рассказать, когда и как осуществится мое превращение. Он не собирался «идти на поводу нетерпения маложивущих созданий», ускоряя подготовку ответственного события. Поэтому я скрывал нетерпение и любопытство, все время работая, чтобы увеличить свою силу и крепость духа.

За все долгие недели подготовки я не говорил ни с одним человеком, за исключением Феида. Сначала это казалось мне сложным, но скоро я привык. Мой спящий пересказывал мне план набега, если в моих умениях нуждались, я отправлял его к Александру сообщить, что готов. Если особой необходимости во мне не было, я появлялся в разгар событий без предупреждения, выполняя то, что было необходимо: иногда помогал переломить ход сражения, иногда сдерживал врагов, давая Александру возможность уйти. Они выигрывали почти все битвы, и с моей помощью избегали серьезных поражений. Несмотря на недовольство Ниеля, я не мог покинуть друзей.

Мне очень хотелось отправить спящего в Загад и прикончить Эдека или лордов Двадцатки, чтобы ускорить ход событий. Но мое место было рядом с Александром. Клятва Смотрителя и человеческие привязанности по-прежнему составляли суть моего бытия, заставляли меня защищать и оберегать того, кто нес в себе божественную отметину, и я собирался делать это до конца своих дней.

Сначала Александр спрашивал Феида обо мне, пытался передать мне свои слова. Когда я появлялся рядом с ним, он усмехался и приподнимал одну бровь, как обычно, когда пытался разгадать мои загадки. Но недели шли, я оставался безмолвным, и он оставил попытки выстроить между нами мост. Если время и место позволяли, он приветствовал меня легким поклоном. Без улыбки. Без слов. Без вопроса в глазах. Прошло еще немного времени, и поклоны тоже прекратились. Мое присутствие воспринималось как удача, как хорошая погода или удобный для сражения ландшафт. Александр больше не пытался руководить моими действиями или предугадывать их, так же как он не пытался оказывать влияния на ветер или песок пустыни. Я чувствовал безграничную свободу, не связанный больше его вниманием или любопытством. Смутное сожаление я ощущал, когда видел, как он шутит с Фарролом или вместе с Элинор и другими товарищами склоняется над картой. Я обещал себе, что все изменится, когда Ниель покончит с нашими делами. А тем временем моя сила продолжала увеличиваться, как, впрочем, и желание силы.

Если я не учился и не сражался, то гулял или бегал, лазил по горам, стараясь освободить тело и разум от мыслей о превращении. Когда прошло уже почти четыре месяца с момента моего появления в Кир-Наваррине, я заметил однажды спешащего по коридору Каспариана и последовал за ним. Решительное выражение на его лице подсказало мне, что он торопится на свои занятия с мечом.

— Не возьмешь ли меня с собой? — окликнул я Каспариана, глядя, как он размашисто вышагивает по коридору. — Я тоже хотел бы поупражняться. — Погода испортилась, лили дожди, Александру я пока что был не нужен. Проведя в полном безделье два дня, я был готов скрежетать зубами от скуки.

Бросив на меня мрачный взгляд, из которого следовало, что он охотно сделал бы из меня сегодняшнюю жертву, Каспариан ответил:

— Идем, если хочешь.

Он сбежал по широкой лестнице, ведущей в подвалы замка, и остановился у арки, за которой я нашел его в первый день пребывания в Тиррад-Норе. За дверью царила кромешная тьма. Взмахом руки он зажег пятьдесят факелов, осветивших длинную узкую комнату, такую огромную, что фритяне могли бы проводить здесь свои рыцарские турниры. Справа и слева под невысоким потолком тянулись ряды арок, зрительно сужая помещение. В глубине стояла широкая скамья с различным оружием: мечи, ножи и копья различного размера и веса, луки, стрелы, пики, посохи, дубины, хлысты, а также невероятное количество разнообразных щитов и доспехов. Отличный выбор для человека, чьими противниками бывают только иллюзии.

— Мадонеи не всегда были миролюбивой расой, — ответил он на мой не заданный вслух вопрос. — Но мы переросли это, хотя некоторые из нас предпочитают не забывать боевые умения. Всегда есть какие-то твари, готовые напасть, они гораздо опаснее тех, что живут в вашем мире. — Пока Каспариан облачался в кожаный доспех, он продолжал рассказывать мне истории, которых не было в библиотеке Ниеля, об охоте на страшных зверей, о человекоподобных существах, пьющих кровь, о созданиях из огня, чье прикосновение губительно для души. — Теперь у меня другие противники, — объявил он.

Волна заклятия, и мы оказались на заросшем высокой травой лугу, который понижался к горизонту, переходя в болотистую низину. Раскаленное добела солнце светило в серебристом небе. Я в изумлении обернулся и увидел за спиной ту же комнату с арками. Хотя четкого прямоугольника не было, серое свечение было точно таким же, какое я привык видеть, отправляясь на битву с демонами. Между мной и входом в комнату возникло пять вооруженных существ.

— Я посоветовал бы тебе вооружиться или уйти, пока я буду с ними расправляться.

Уйдя с луга, я ощутил, как нестерпимая жара сменилась прохладой массивных каменных стен. Я повесил на крюк упавшую кожаную куртку и взвесил на руке несколько мечей. Но меня все еще занимали истории Каспариана. Желания участвовать в битве не было. Мне хватало настоящих убийств.

• Предыдущая
• 119/143
• Следующая