Возрождение - Берг Кэрол - Страница 131

• Предыдущая
• 131/143
• Следующая

— Бери, малыш. — Ниель взял одного воина из слоновой кости и катнул его по ковру к ногам мальчика. Ребенок поднял фигурку, застенчиво улыбнулся и сделал еще один шаг к столу.

— Эван, — негромко позвала женщина, мальчик быстро вернулся к ней и встал рядом, рассматривая свою добычу.

— А это госпожа Элинор, — продолжал я, — которая заботится о моем сыне с самого его рождения.

— Рекконарре, но лишилась своей сущности. Жаль, — произнес мой отец.

— А вы кто, господин, сожалеющий обо мне? — спросила женщина довольно смело, хотя у нее побелели кости на сжатых в кулаки руках.

— Здесь меня зовут Ниель, за неимением другого имени, — ответил с глубоким вздохом мой отец. — Как меня называют в мире людей, ты знаешь лучше меня. Что до того, кто я, — я усталый старик. Мое самое сокровенное желание исполнилось, и теперь я наслаждаюсь теперь немногими оставшимися радостями обыденной жизни. Ты сослужила хорошую службу, взяв на себя заботу об этом ребенке, тебе не стоит бояться меня и моего сына. — Ниель коснулся моей руки.

— Вашего сына… — Женщина переводила взгляд с Ниеля на меня.

— Слишком сложно, чтобы объяснять. — Я сложил руки за спиной. — К тому же тебя это не касается. Вас удобно разместили?

— Для тюрьмы прекрасно, — ответила она. Вне всякого сомнения, ее наглость — результат добродушного приветствия моего отца. Значит, она глупее, чем я думал, она недооценивает его.

— Никто вас в вашей комнате не держит, — возразил я. — Мой сын может бегать где захочет, за исключением комнат моего отца и его товарища Каспариана. У Каспариана в центре замка есть еще учебная арена, это неподходящее место для ребенка. Я приказал Каспариану держать ее на замке, но ты тоже должна следить, чтобы малыш случайно не забрел туда. Ты будешь учить ребенка и заботиться о нем. Здесь безопаснее, чем там, где вы жили. Безопаснее, чем в любом человеческом поселении.

Ее непросто испугать.

— Значит, ты настаиваешь на нашем пребывании здесь.

— Ты можешь уйти из Кир-Наваррина когда захочешь. Это ее утихомирило. Она прекрасно понимала, что уйдет отсюда одна.

Мальчик потянул женщину за юбку.

— Мам, мам, мы уже можем пойти домой? Женщина погладила его по голове, успокаивая.

— Прошу прощения, господин, но Эвану пора в постель. Мы очень долго ехали. Пойдем с нами, Сейонн, я расскажу тебе, как он любит засыпать. Если ты станешь сам заботиться о нем в будущем, тебе следует знать.

Мой отец откинулся на спинку кресла, сияя от счастья.

— Да, сын мой, ты привел к нам гордый дух. И ребенок обещает быть самым интересным гостем за последнее тысячелетие. — Он помахал рукой. — Идите, идите. Тебе, мальчик, действительно следует научиться всему, что скажет эта женщина. Когда она заболеет или умрет, или же решит, что ее народ ей дороже ребенка, мы не станем нарушать привычек мальчика.

Раздраженный нахальством женщины и чрезмерной снисходительностью моего отца, я вежливо поклонился старику и жестом предложил ей покинуть комнату.

Она говорила с ребенком, пока мы поднимались по винтовой лестнице, указывая на вырезанных в деревянных панелях птиц, запрещая ему скрести фигуркой воина по полированному дереву, у фонтана он споткнулся, и она поймала его, прежде чем он успел упасть на пол. Все ее слова и жесты были адресованы ребенку, но она ежесекундно поглядывала на меня, и через некоторое время я уже начал думать, что у меня на лбу, наверное, выросло что-то удивительное. В зале, из которого выходили четыре коридора, она засомневалась, и я указал ей путь. Через несколько минут мы уже были в комнатах моего сына.

Первая комната была огромной и выходила окнами в сад. Одну стену занимали полки с игрушечными кораблями, мячами, книгами, бумагой, углем для рисования. У другой стены стоял вместительный сундук, набитый новыми рубашками, штанишками, ботинками нужного размера. Служанка накрывала стол для ужина, расставляя на нем холодное мясо, яблоки, хлеб. Я замер в дверях, глядя, как госпожа Элинор, сидя на коврике перёд камином, переодевает мальчика в поношенную ночную рубашку, которую она извлекла из привезенного с собою тюка. Я хотел уйти. Подготовка ко сну не интересовала меня, это забота слуг, и они будут делать что надо, когда эта нянька умрет или уедет. Но все же я почему-то остался, слушая и наблюдая.

— …а это твой новый дом, — сказала она, когда мальчик стал тянуть ее за руку, уговаривая пойти домой. — И это очень хороший дом с множеством интересных вещей. А теперь давай поужинаем. Ты уже давно не ел. — Она усадила ребенка себе на колени, пытаясь заставить его съесть кусочек курицы. Он замотал головой, но взял кусочек поджаренного хлеба, глядя, как служанка застилает стоящую у стены кроватку.

Когда постель была готова, служанка взяла узлы, стоящие у входной двери и указала на узкую дверь в боковой стене.

— Я отнесу эти вещи в вашу комнату, — обратилась она к Элинор.

— Пожалуйста, оставьте их здесь.

— Ваша комната там. Она не такая большая, но тоже удобная. — Служанка была творением Каспариана, лишенным разума и чувств.

— Я уже сказала, что буду спать здесь вместе с сыном.

— Но здесь для вас нет кровати, а я не стану двигать мебель, пока мне не прикажет мастер Каспариан.

Женщина пожала плечами и переключила свое внимание на ребенка, подняв уроненный им хлеб. Спор завершился, хотя глупая служанка, унесшая вещи в другую комнату, так и не поняла, кто вышел из него победителем.

Меня восхищала сила духа женщины, хотя я не доверял ей. Идя через комнату к камину, рядом с которым они сидели, я поглаживал шрам на правом боку. Эту женщину придется научить повиноваться, она называет моего ребенка своим сыном.

— Привет, Эван. Можно мне сесть с вами? — спросил я, слегка наклоняя голову.

Ребенок спрятал лицо на груди женщины. Разумеется, любой ребенок пугается новых лиц и необычной обстановки. Я сел в кресло недалеко от них, думая, что, может быть, он не будет так бояться, если я стану пониже. Взяв со стола яблоко и нож, я отрезал ломтик и протянул его ребенку.

— Я рад, что ты будешь жить со мной, Эван. Я очень долго ждал этого. — Очень долго. Я вспоминал, как нас разлучили, и был поражен тем, что мне удалось вспомнить. Сколько здесь было несправедливости, страха и жестокости. Я вспомнил эту женщину, глядящую на искалеченного человека и на других людей, превратившихся в кровавое месиво, вспомнил ее лицо, когда она обвинила в жестокости меня…

Мальчик взял кусочек яблока из моей руки.

— Скажи спасибо… — Женщина взглянула на меня. — Как ему тебя называть? Он все еще считает отцом Гордена.

Горден. Обычный человек, даже не рекконарре.

— Больше не говори ему о Гордене. Я не хочу, чтобы он горевал по человеку. Мадонеи обращаются к отцу, называя его «фиод». Это значит «папа».

Женщина кивнула, скрывая возмущение, так же как и, без сомнения, мучающие ее вопросы. Она ведь даже не знает, что такое мадоней.

— Эван, скажи: «Спасибо, папа».

Мальчик пробормотал что-то похожее и снова спрятал лицо у нее на груди, мусоля кусочек яблока. Я отрезал еще один.

— И я не желаю, чтобы ты учила его бояться меня. — Я сделал усилие, произнося слова мягко, чтобы не испугать мальчика.

— Сейонн… — Женщина понизила голос, озираясь по сторонам. — Мы должны поговорить наедине.

— По поводу?..

Она вглядывалась в мое лицо, взволнованно и недоумевающе, вся ее наигранная смелость исчезла.

— Подай мне знак, Сейонн, — прошептала она, умоляя самым жалким человеческим образом. — Мы думали… Принц был уверен… После того, что ты сказал о вере и обещаниях… — Служанка вернулась и занялась очагом. Женщина смотрела на ее спину, вновь говоря нормальным голосом, хотя беспокойство не покидало ее. — Ты удивляешь меня своей суровостью. Принц Александр говорит, ты любишь в трудные моменты отпускать дурные шутки.

Я не понимал ее странной речи.

— В людях мало смешного, госпожа Элинор. Я сужу по своему опыту жизни в вашем мире. — Служанка снова ушла.

• Предыдущая
• 131/143
• Следующая