Выбери любимый жанр

Дело об отравленных шоколадках - Беркли Энтони Кокс Френсис Айлс - Страница 26

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

– Признаюсь, не приходила, – ответил Роджер. – Получается, по Холмсу: любая догадка неизбежно заключает в себе вероятность. Как это ни удивительно, но мысль У вас вполне здравая, Брэдли.

– С психологической точки зрения она, разумеется, превосходна, – согласилась и мисс Дэммерс.

– Очень признателен, – скромно откликнулся мистер Брэдли. – Тогда вам будет ясно, почему мое открытие так меня смущало. Окажись под ним реальная почва, любой обладатель старого мейсоновского бланка с пожелтевшими от времени краями немедленно попадал бы под подозрение.

Сэр Чарльз вместо комментария громко откашлялся, но всем было понятно, что он хотел этим сказать: истинному джентльмену не подобало бросать тень подозрения на свою родную сестру.

– Боже ты мой, – покачал головой мистер Читтервик, выражая примерно ту же мысль, но попроще: его больше волновали чисто человеческие взаимоотношения.

А мистер Брэдли нагнетал напряжение:

– Был еще один момент, который я не мог не отметить. До того как моя сестра пошла учиться на секретаршу, она носилась с мыслью стать медицинской сестрой. Девочкой в школе она прошла подготовительный курс и с тех пор была одержима этим желанием. Она не только читала всякого рода пособия по уходу за больными, но и медицинскую литературу. Несколько раз я заставал ее за чтением – и чтением внимательным – Справочника Тэйлора, который был у меня.

Он снова замолк, но на этот раз никто высказаться не пожелал. Видимо, все полагали, что Брэдли переусердствовал.

– Итак, я отправился домой и там все обдумал. Мысль, что моя собственная сестра оказалась в списке подозреваемых, мало того, возглавляла список, представлялась мне абсурдной. Обычно в сознании не укладывается, что человек из нашего окружения может оказаться причастен к убийству. Эти вещи несовместимы. Но я поддался искушению и вообразил, что, если бы на месте моей собственной сестры был кто-то другой, я бы уже готов был поздравить себя с тем, что расследование дела я завершил. Однако при том, как складывалось у меня, что было мне делать? В конце концов, – произнес Брэдли, несколько рисуясь, – я поступил так, как и должен был поступить перед лицом сложившейся ситуации. На другой день я отправился к сестре и напрямую спросил ее, было ли у нее что-нибудь с сэром Юстасом Пеннфазером, а если было, то как далеко это зашло. Она взглянула на меня с недоумением и сказала, что до того, как прочла в газетах об убийстве, она о таком человеке даже не слышала. И я ей поверил. Я попросил ее вспомнить, что она делала вечером накануне убийства. Она взглянула на меня с еще большим недоумением и сказала, что в это время они с мужем находились в Манчестере, где остановились в отеле «Павлин», а вечером ходили в кино (если она правильно запомнила, фильм назывался «Огонь судьбы»). И я снова вынужден был ей поверить. Но, как полагается, на всякий случай, я проверил то, что она мне сказала, и все в точности подтвердилось; в момент, когда пакет опускали в почтовый ящик, она имела стопроцентное алиби. Трудно выразить словами, какое я испытал облегчение.

Мистер Брэдли говорил едва слышно, еле сдерживая нахлынувшие чувства, но Роджер поймал его взгляд, когда тот поднял на него глаза. В них мелькнула явная насмешка. Роджеру стало не по себе. С этим Брэдли надо держать ухо востро.

– Таким образом, первый билет оказался пустым, и мне пришлось внести изменения в некоторые разделы моей таблицы, которую я ранее для себя составил. Раньше я перешел к рассмотрению следующих пунктов. Мне пришло в голову, что старший инспектор Скотленд-Ярда Морсби, беседуя с нами в тот вечер, утаил от нас некоторые известные ему данные по делу. Я позвонил ему и задал несколько вопросов. Выяснилось, что письмо было напечатано на пишущей машинке системы «гамильтон» номер четыре, то есть на самой обычной ее модели, что адрес на пакете был написан самопишущей ручкой, и притом печатными буквами; почти с уверенностью могу определить, что это была ручка фирмы «Оникс» с пером средней величины, что чернила были приобретены в магазине фирмы «Хартфилд Фаунтен Пен Инк» и что пакет из обычной коричневой бумаги, равно как и тесьма, которой он был перевязан, не содержали никакой дополнительной информации. Никаких отпечатков пальцев нигде не было обнаружено. Возможно, мне не следует этого говорить, поскольку всем известно, чем я зарабатываю на жизнь, но клянусь, я абсолютно не представляю себе, как работают профессиональные сыщики, – с замечательной откровенностью вдруг заявил мистер Брэдли. – В книге-то все просто, потому что автор знает, что его сыщик должен искать, он и ищет то, что надо автору, и ничего другого. В реальной жизни все происходит совсем по-другому. И знаете, что я сделал? Я решил скопировать метод моего литературного персонажа – сыщика – с точностью до мельчайших деталей. С этой целью я свел в таблице все полученные данные, фактические и предполагаемые (материал получился на удивление громадный, и его надо было разместить в моей таблице), а затем из каждого пункта постарался извлечь как можно больше умозаключений, одновременно не забывая своей основной задачи – установить личность преступника, которая должна была бы постепенно выбраться на свет божий из замысловато сплетенного гнезда моих умозаключений. Одним словом, – провозгласил торжественно мистер Брэдли, – я не мог окончательно и бесповоротно констатировать вину некоей леди А или, скажем, некоего сэра Б ввиду отсутствия достаточной мотивации, поскольку для констатации их вины пришлось бы погрешить против логики заложенного в моей таблице построения.

– Правильно, правильно! – не мог не согласиться с ним Роджер.

– Правильно, правильно! – как эхо, вслед за ним повторили Алисия Дэммерс и мистер Читтервик.

Сэр Чарльз и миссис Филдер-Флемминг переглянулись и быстро отвели глаза, как ученики воскресной школы, застигнутые врасплох, когда они вдвоем занимались чем-то предосудительным.

– Боже мой, – простонал мистер Брэдли, – если бы вы знали, как я устал. Господин президент, я прошу пятиминутного перерыва. Мне надо отдохнуть и выкурить полсигареты.

Президент любезно предоставил мистеру Брэдли эти пять минут, понимая, как ему необходимо восстановить свои силы.

Глава 11

– Мне всегда казалось, – продолжал свою речь мистер Брэдли, – что убийства делятся на два типа: на закрытые и открытые. Под закрытым убийством я подразумеваю убийство, совершенное в замкнутом кругу людей, например на домашней вечеринке, когда очевидно, что убийца обретается среди ограниченного числа участников вечеринки. Убийства этого класса чаще всего встречаются в художественных произведениях. Под открытым убийством я понимаю такое, в котором преступник не связан рамками какой-либо группы и может быть кем угодно на этом свете. И увы, в реальной жизни чаще всего случаются убийства второго типа. Дело, которое мы рассматриваем, отличается тем, что его нельзя с определенностью отнести ни к той, ни к другой категории. Полиция заверяет, что это открытое убийство; а наши предыдущие ораторы склонны отнести его к закрытому. Вся разница заключается в мотиве преступления. Если согласиться с версией полиции, по которой убийство совершил безумец или фанатик, то это, без сомнения, открытое убийство; тогда пакет мог быть отправлен любым человеком, находящимся в то время в Лондоне и не имеющим на тот вечер алиби. Если же придерживаться мнения, что мотив был личного характера и был связан с самим сэром Юстасом, то в таком случае можно считать, что убийца действовал в рамках замкнутого круга лиц, состоявших в тех или иных отношениях с сэром Юстасом. Далее разговор пойдет об отправке пакета по почте, – продолжал развивать тему мистер Брэдли. – И тут я хотел бы сделать небольшое отступление и поведать вам об одном любопытном обстоятельстве. Насколько я представляю, не кто иной, как я сам, мог оказаться невольным свидетелем того, как отправитель опускал пресловутый пакет в почтовый ящик! Вообразите себе, что в момент, когда происходил этот акт, то есть когда он опускал пакет в ящик, я прогуливался по Саутгемптон-стрит. Это было как раз в тот самый вечер, приблизительно без четверти девять. И я совершенно не мог вообразить, как сказал бы мистер Эдгар Уоллес, что в эту самую минуту у меня под ничего не чующим носом разворачивается первый акт драмы с трагическим финалом. Но никто не послал мне предзнаменования, никто не обратил мой шаг вспять, дабы я мог отвести несчастье. Видимо, в тот вечер у Провидения было туго с предзнаменованиями. Или, скажем, если бы я ощутил приближающуюся беду вялой своей интуицией… От каких волнений я бы нас всех избавил! Увы, – с грустью промолвил мистер Брэдли. – Такова жизнь.