Снежный ангел - Бэлоу Мэри - Страница 11

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая

– Да, очень короткий. – Он замялся. – Мне нужно знать, существует ли опасность того, что вы забеременеете?

Она почувствовала, как вспыхнули щеки. Эта мысль должна была прийти в голову ей самой. Но она не привыкла думать об этом. Первый год своего замужества Розамунда каждый месяц высчитывала дни и ужасно расстраивалась из-за того, что никак не могла забеременеть. Но со временем вообще забыла, что в результате близости мужчины и женщины может появиться ребенок. Она быстро произвела в уме несложные вычисления и ответила:

– Нет, сейчас нет.

– Хорошо. – Он продолжал смотреть на нее и поглаживать ее щеку.

И что дальше? Может быть, следующий шаг должна сделать она? Розамунда попыталась улыбнуться, но не была уверена, что ей это удалось.

– Идите наверх, – сказал он. – Я приду к вам минут через двадцать.

– Хорошо.

Она встала и положила книгу на небольшой столик. Потом еще раз улыбнулась ему и вышла из комнаты. Все это выглядело так обыденно и прозаически. Словно они договаривались о том, каким будет меню на завтрак, или еще о чем-нибудь подобном.

Она не ожидала, что у нее будет время подумать в одиночестве Целых двадцать минут, чтобы приготовиться. А чего она ожидала? Что он подхватит ее на руки и овладеет ею прямо в гостиной, заставив покориться нахлынувшей страсти?

«Что я сказала? На что согласилась? О Боже милосердный, я поступила безрассудно. А что я должна сделать теперь? Раздеться? Но что надеть?» Выбор был небогат – необъятная фланелевая сорочка и кружевные одеяния его любовницы. Нет, кружевные исключены. Но не будет ли она выглядеть нелепо во фланелевой?

Может быть, лучше остаться в платье? Но он дал ей время специально, чтобы приготовиться. А где лучше расположиться: в кровати или сесть в кресло у камина? Леонарда она всегда ждала в постели, но это было совсем другое дело. Розамунда умерла бы от стыда, если бы Джастин вошел в комнату, когда она лежала в постели.

«Но теперь я в любом случае сгорю от стыда».

О ее предательский язык! Она так далеко зашла, что теперь уже поздно отступать. Жаль, что нельзя вернуться на пять минут назад и выразить подобающее негодование в ответ на его предложение.

Розамунда вынула заколки и начала расчесывать волосы. Ее охватила дрожь. Нет, она не жалеет о своем решении. Нисколько не жалеет. Она хотела, чтобы это произошло. Жаль только, что он дал ей эти двадцать минут. Она просто умрет, когда он войдет в дверь.

Граф Уэзерби подошел к двери спальни Розамунды и поднял руку, собираясь постучать. У него не было уверенности в том, что он поступил правильно, оставив ее одну на целых двадцать минут. Конечно, надо было, не давая ей опомниться, взять ее за руку, отвести наверх в спальню и раздеть самому. Но он не знал, как следует обращаться с леди.

Эта мысль вызвала у него улыбку. Разве для леди предусмотрена какая-то особая процедура? Он тихо постучал и толкнул дверь.

Розамунда стояла в противоположном конце комнаты, спиной к огню. Темные распущенные волосы доходили ей до талии, огромные глаза смотрели испуганно. Бесформенная фланелевая сорочка укутывала ее от подбородка до пяток. Но даже в таком одеянии Розамунда выглядела очаровательно. Он обрадовался, что она не надела кружевную сорочку Джуд. Граф улыбнулся и закрыл за собой дверь.

Розамунда увидела, что он переоделся в темно-синий парчовый халат. Она как-то не подумала, что ему тоже надо раздеться. Как глупо! В треугольном вырезе его халата виднелась голая грудь. Он был таким красивым, что у нее перехватило дыхание. Снова оглушительно заколотилось сердце. Жалкая попытка улыбнуться провалилась.

– Ты замечательно выглядишь, – сказал Джастин, приближаясь к ней. Он снова, как утром в бильярдной, взял ее лицо в свои руки.

– Этим я обязана миссис Ривз.

– Я и не думал, что это одна из тех, что купил я.

У Джастина была интересная особенность: его глаза могли улыбаться, даже когда выражение лица оставалось серьезным. Она заметила это еще раньше. На таком близком расстоянии эти глаза почти гипнотизировали ее. Розамунда опустила ресницы.

Она никак не могла преодолеть скованность. На его поцелуй почти не ответила, стоя как статуя и крепко сжав губы. И даже не наклонила голову, чтобы ему было удобнее целовать ее. Он прижался к ее рту, осторожно раздвигая губы языком.

– Вы неподатливы, как доска сказал он. – Это от волнения?

– Да.

– Может быть, вы передумали?

У нее застучали зубы, и она крепко стиснула их.

– Ваше молчание означает: да или нет? Она посмотрела на него бессмысленным взглядом.

– Может быть, мне уйти? Я уйду, если вы этого хотите.

«Это будет означать еще одну бессонную ночь», – подумал он.

– Нет, я хочу, чтобы мы занимались любовью – Это было сказано таким тоном, как будто она просила вырвать у нее зуб.

– Тогда давайте немного посидим, – сказал он и сел в большое кресло у камина, посадив Розамунду к себе на колени. Она склонила голову к нему на плечо. – Успокойтесь, Розамунда. Нам некуда торопиться. И потом, вы же будете заниматься этим не в первый раз, верно?

– Да, конечно, – поспешно согласилась она.

– Что ж, я рад это слышать.

Граф начал расстегивать ее сорочку.

«Как странно, – думала она, – что мы разговариваем как ни в чем не бывало, когда вот-вот все свершится». Розамунда закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на то, что делала его рука. Но когда она накрыла одну из ее грудей, Розамунда испуганно ткнулась лицом ему в шею.

– Успокойся, – прошептал он ей в ухо. – Ты очень красивая. Твой муж говорил тебе об этом?

– Да.

Он продолжал поглаживать ее грудь. Прикосновение его твердой ладони отозвалось странной болью в горле. Неожиданно она успокоилась, хотя слово «спокойствие» не совсем верно определяло ее состояние. Но Розамунда уже не чувствовала страха, смущение тоже куда-то исчезло. Это было странно, потому что Леонард никогда не прикасался к ней так.

Эта женщина была изумительной. Джастин всегда думал, что ему нравятся полногрудые женщины – такие, как Джуд. У Розамунды груди были маленькие, но зато красивой формы, упругие и нежные, как лепестки цветка. Ее соски затвердели под его пальцами, и молодая женщина наконец расслабилась и уже не была такой напряженной и неподатливой. Он наклонился поцеловать ее в щеку, но Розамунда подставила ему губы.

Теперь они стали мягкими и уступчивыми. Она послушно раскрыла их, поддаваясь его настойчивости, и он начал исследовать влажную теплую плоть. Ее маленький язычок задрожал, встретившись с его языком. Джастин почувствовал возбуждение. Она оказалась именно такой, как он предполагал, и даже еще более соблазнительной. И в то же время эта женщина была на удивление неопытной. Не было никаких сомнений, что никто не обучал ее тонкостям любви.

Он спустил сорочку с ее плеча и стал покрывать поцелуями шею, плечи и груди. От нее слабо пахло духами, аромат которых дразнил его еще утром. Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Может быть, мы продолжим беседу в постели?

– Хорошо. – Розамунда поправила сорочку.

Как только она встала, сердце ее снова забилось тяжелыми, болезненными толчками. Ну вот, сейчас это произойдет. Теперь уже поздно отступать. Да она и не хотела. Розамунда еще не насладилась его поцелуями и объятиями.

Он остановил ее возле кровати и повернул к себе, положив руки на плечи. Потом наклонился и поцеловал.

– Хочешь, я задую свечи? – спросил он.

Она подумала, что горящие угли в камине все равно будут освещать комнату. Но недостаточно. Она уже сделала свой выбор и готова всю оставшуюся жизнь страдать от чувства вины и стыда. Но сейчас, когда решение принято окончательно, она хочет испить этот сладкий яд до дна.

– Нет, – отказалась Розамунда.

Он улыбнулся, снял с нее бесформенное фланелевое одеяние и бросил к ногам. Потом притянул к себе, чтобы погасить вспыхнувшее в глазах смущение.

– Такое происходит с тобой впервые?

– Нет.

• Предыдущая
• 11/48
• Следующая