Блистательные дикари - Бернелл Марк - Страница 48

• Предыдущая
• 48/86
• Следующая

– Я потерял нить, – едва шевеля губами промямлил он.

Ему уже давно следовало выскочить на улицу и мчаться со всей скоростью к ближайшему полицейскому участку. Но вместо этого он, словно ребенок, с благодарностью вверил себя ее объятиям.

– Я люблю тебя, – прошептала она, нежно обнимая его, – и буду любить всегда.

– Это неправда.

– Для нас двоих это непреложная истина.

Он вырвался из ее объятий и бросился к двери. Рейчел удерживала его за руку. Роберт движением плеча стряхнул ее пальцы, но она снова ухватилась за него, сильно дернула за руку и прижала к стене.

– Останься со мной!

– Не хочу! После того, что ты мне здесь наговорила…

Она зло ухмыльнулась и проговорила:

– Heт, милый мой, ты останешься.

Роберт пришел в ярость и широко размахнулся свободной рукой, чтобы дать Рейчел основательную затрещину. Она ухватила его за запястье и остановила карающую длань в каком-нибудь дюйме от своего уха. Пальцы Рейчел сжимали запястье Роберта не хуже стальных наручников. Он заморгал, и у него на лице отразился ужас. В памяти мгновенно всплыл образ Гарри – вернее, не самого Гарри, а его изуродованной руки, превращенной в мгновение ока в мясной фарш.

– Прошу тебя, не делай этого!

– Я не в состоянии причинить тебе вред, Роберт, – сказала она.

Рейчел надавила большим пальцем на тыльную сторону запястья Роберта, пытаясь нащупать пульс. По ее бесстрастному лицу нельзя было определить, что она сделает в следующую минуту – убьет его или поцелует.

– Нам нужно держаться вместе, – продолжала она твердить ровным голосом ему на ухо. – Нас всего двое, и весь мир против нас.

Ритмичные поглаживания большого пальца Рейчел возымели действие – Роберт стал постепенно погружаться в сон. Пульс Роберта замедлился, действительность уже не казалась столь ужасной, а нежное и теплое прикосновение руки Рейчел позволило ему впервые за много часов ощутить, что в этом мире все еще можно чувствовать себя комфортно. Рейчел прижалась к Роберту всем телом, но ее пальцы продолжали круговые ритмичные поглаживания. Она коснулась губ Роберта губами, их лица оказались в пугающей близости друг от друга, и близость эта завершилась тем, что кончики их ресниц соприкоснулись.

– Оставайся со мной…

Женщина отвела Роберта в постель, стараясь, чтобы он не заметил, до какого опасного уровня возросло ее возбуждение. Она царила над миром. Как-никак она победила, и Роберт остался в ее распоряжении – по крайней мере до утра следующего дня. Признаться, она ожидала худшего. Но теперь он находился в полной ее власти, и, чтобы избежать неожиданностей, она продолжала массировать его и тем самым замедлять ритм биения сердца.

– Все будет хорошо, дорогой, – мурлыкала она ему на ухо. располагаясь на кровати рядом и осторожно – чтобы не разбудить – целуя. – Tы пройдешь трансформацию шаг за шагом, и мы будем вместе. Мы будем любить друг друга, и для нашей великой любви будет мало даже самой вечности. Что нам те несколько лет, которые отдают любви простые смертные, прежде чем лечь в холодную могилу с потрескавшимся надгробием. Мы будем равны богам и друг другу. Tbi станешь единственным человеком, который получит право поставить под сомнение мое бессмертие.

К тому времени Роберт почти полностью погрузился в сон, но ее последние слова проникли сквозь кисею, которой завесил его сознание Морфей, и он непослушными губами изобразил некоторое подобие фразы, заключавшей в себе вопрос:

– Что ты под этим подразумеваешь?

Рейчел отбросила все сомнения и решила сказать Роберту правду. Она знала, что он это заслужил.

– Как только ты сделаешься бессмертным, мы получим возможность при желании друг друга уничтожить.

– Как это?

– Tы уже знаешь как. Необходимо вырвать сердце у другого, сходного с тобой существа. Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о существовании которого обычные смертные даже не подозревают.

Крис проснулся от того, что его кто-то тряс за плечо. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним на кровати сидит Кэтрин. Ее волнение напоминало ему испуганные глаза стюардессы, разбудившей его в самолете, – как раз в тот момент, когда ему снился очередной кошмар. Совсем как стюардесса, Кэтрин озадачила его вопросом:

– Вы хорошо себя чувствуете?

Крис огляделся, приподнялся, опершись на локоть, и сказал:

– Разумеется. Просто мне приснился дурной сон.

– Я заметила. Судя по всему, сон был очень дурной.

Девушка с грязными, неопределенного цвета волосами нежно обнимала его и закрывала ему глаза ладонями. Старая, потертая кожа царапала ему щеки. Он слышал крики, шорох, шум суматохи и вопль, переходящий в затяжной вой. Потом воцарилась мертвая тишина. Но вот девушка убрала ладони с его глаз и жестом предложила ему войти в комнату. Он затрепетал, напрягся – и в этот момент его разбудила Кэтрин.

Ее квартира находилась на первом этаже средних размеров дома, стоявшего на тихой улочке неподалеку от Бишопс-Бридж-роуд. В квартире имелись спальня, небольшая кухня, ванная и довольно приличная гостиная с окном, из которого открывался вид на улицу. Слева от камина стояли маленький телевизор и видеомагнитофон, самое место которому было бы в музее. Пол укрывал турецкий ковер, а на стену девушка повесила две недорогие копии Миро, которые напоминали два человеческих глаза, созерцавших большой книжный шкаф напротив. Под копиями находился маленький письменный стол, заваленный бумагами, среди них выделялась толстая пачка почтовых конвертов, которые явно не торопились вскрывать. Кэтрин взяла чашку с кофе, стоявшую на телевизоре, и почти одновременно с Крисом взглянула на часы. Было без пяти восемь.

– Спасибо за вчерашний обед, – сказал Крис. – Так хорошо я не ел с тех пор, как прибыл в Англию.

Кэтрин благодарно улыбнулась.

– Спасибо за комплимент. Вы первый человек, похваливший мою стряпню.

Поначалу она волновалась – приглашать почти незнакомого человека в дом было по меньшей мере легкомысленно. Кроме того, она опасалась, что ее независимый нрав придется гостю не по вкусу и он станет жалеть, что столь неосмотрительно согласился на ее предложение. Но более всего Кэтрин интересовало другое: что Крис думает о ней и о ее поступке?

Крис рассказал ей о своем детстве, которое он провел в Калифорнии, и она внимала ему, пытаясь сопоставить услышанное с теми сведениями об американской жизни, которые она почерпнула из голливудских фильмов. Ей представились апельсиновые рощи, лазурные небеса и волны океанского прибоя. Перед ее мысленным взором вставали эстакады, прямые, словно стрелы, автомобильные дороги, по которым мчались огромные автомобили. Ей представлялись темпераментные жители Калифорнии, вдыхающие солоноватый морской воздух идеальной формы носами. Крис описывал все эти красоты с эмоциональностью утратившего родину эмигранта.

Стоило ему остановить на девушке взор, как она вспыхивала. Поскольку ее думы о Крисе примяли весьма опасное и даже фривольное направление, ей все время казалось, что выражение лица выдает ее и Крис легко читает по нему ее мысли.

В детстве Кэтрин была неустрашимой и отчаянной, как мальчишка, и лишь вступление в пору созревания заставило ее изменить манеру поведения и сделаться более застенчивой и сдержанной, как и подобает девушке. Она стала избегать сверстников и в присутствии мальчиков держала себя гордо и неприступно. Кроме того, ей вовсе не хотелось становиться объектом пристального внимания со стороны подростков противоположного пола только потому, что у них стала просыпаться чувственность. Ее не прельщали просмотры фильмов с участием Роберта Редфорда, если непременным условием такого похода являлись поцелуйчики и объятия на последнем ряду. Мальчишеские эксперименты не вызывали у нее ничего, кроме пренебрежения и брезгливости. Эти парни вряд ли догадывались, что между захватом в джиу-джитсу и поцелуем любви существует определенная разница. Несмотря на юные годы, Кэтрин тянуло к стабильным, осмысленным отношениям.

• Предыдущая
• 48/86
• Следующая