Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор - Страница 127
- Предыдущая
- 127/202
- Следующая
Президент считал французский опыт в Индокитае полной противоположностью американским достижениям на Филиппинах. Индокитай для него пример западного колониализма в худшем его виде. На этом регионе он сфокусировал в 1943 году все свои антиколониальные эмоции, не забывая, что данный регион превратился в 1941 году в роковую проблему отношений Вашингтона и Токио, а также послужил промежуточным плацдармом японской агрессии. Снова и снова Рузвельт давал ясно понять, что он против возвращения Индокитая под французское правление после войны, предпочитает нечто вроде опеки над ним под эгидой международного сообщества. Ходили слухи, что отношение Рузвельта к Индокитаю связано с семейными переживаниями, что его неприязнь к французскому режиму там берет начало от злоключений деда по материнской линии Уоррена Делано, который потерял на сделках с недвижимостью в Сайгоне в 1867 году много денег. Правда, однако, проще: Рузвельт был уверен, что западные державы в целом и Франция в частности правили в своих азиатских и африканских колониях недостойным образом. Коренное население Индокитая угнеталось столь неприкрыто, вспоминал Эллиотт Рузвельт слова отца, высказанные в Касабланке, что считало власть японцев более приемлемой.
Одно дело для Рузвельта обличать французов, которые едва ли могли протестовать, когда Франция оккупирована немцами, а Индокитай — японцами. Другое — конфликтовать с Джоном Буллом в лице Уинстона Черчилля. Осенью 1942 года в ответ на требования Уилки, чтобы США заняли твердую позицию в отношении империализма, Рузвельт заявил на пресс-конференции, что Атлантическая хартия содержит посыл ко всему человечеству. Через четыре дня Черчилль заявил во время речи на обеде у мэра Лондона:
— Я не для того стал первым министром короля, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи.
Крупную проблему все еще представляла Индия. Эта древняя земля в 1943 году служила полигоном испытания долгосрочной стратегии Рузвельта по освобождению «всего человечества» в связи с его непосредственной потребностью вести войну со своими западными союзниками в Европе. Вслед за бурными событиями 1942 года Рузвельт послал своего старого приятеля, дипломата из Рима Уильяма Филипса, в Индию в качестве своего личного представителя. Прибыв в январе 1943 года в Нью-Дели с желанием относиться без предубеждения к разным группам населения индийского общества и взглядам, Филипс вскоре стал оценивать развитие ситуации как все более тревожное. Жестокость британского вице-короля Маркеса Линлитгоу и его правительства освободила Филипса от иллюзий. Несколько недель подряд он отсылал в Вашингтон подробные мрачные доклады, часто непосредственно в адрес президента. Ганди, находящийся в заключении, собирается объявить голодовку. В тюрьму брошены Неру и десятки тысяч других представителей партии «Индийский национальный конгресс». Индийцы не верят британским обещаниям. Вице-король, следуя букве директив из Лондона, оставался непреклонным. За фасадом эмоциональной солидарности на основе антибританских настроений индийцы переживали болезненные расовые, региональные и классовые конфликты. Их объединял Ганди, который, как отмечал Филипс в письме президенту, был «богом, почитавшимся людьми», хотя богом весьма непрактичным. Опасаясь смерти Мохатмы в обстановке взрывов ужасного насилия, Филипс пытался навестить индийского лидера и продемонстрировать обеспокоенность американцев положением в Индии. Этому воспротивился вице-король, подлинное карикатурное изображение тори отжившей эпохи.
Более всего настораживал доклад Филипса о стремительном падении доверия индийцев к Рузвельту, Соединенным Штатам, Атлантической хартии, к самим западным идеалам свободы. По прибытии в страну он обнаружил распространенное в обществе убеждение, что только президент США способен оказать эффективное влияние на англичан. К апрелю Филипс докладывал, что индийцы все больше теряют веру в американские проповеди об освобождении угнетенных народов. Соединенные Штаты теряли шанс завоевать симпатии и доверие народов Индии. Это чревато негативными последствиями не только для ведения войны, но и «для будущего наших отношений с цветными расами». Не только индийцы, но также другие народы Азии склонялись к оценке войны просто как к конфликту между фашистскими и империалистическими державами. Мог ли президент склонить англичан к какому-нибудь примирительному жесту?
Не мог или, по крайней мере, не склонил. Вопрос заключался в малом: либо Вашингтон поддержит просьбу Филипса к вице-королю о свидании с Ганди, продолжавшим голодовку, либо Филипс добивается этого сам. Государственный департамент в такой поддержке отказал. Филипс попросил о свидании от своего имени, но его просьба осталась без удовлетворения. В конце апреля Филипс отбыл в Вашингтон «для консультаций» — на сем его миссия в Индию завершена.
Через две недели он имел беседу с Рузвельтом. Собирался излить перед президентом душу, высказав соображения об опасности превращения Индии в будущем во враждебную или нейтральную державу, распространении на субконтиненте апатии и отчаяния, о праве Америки иметь голос в решении индийских проблем в свете ее вклада в войну. Однако, обнаружив президента в одном из знакомых ему говорливых состояний, спецпосланник понял, что не возбудит в главе государства интерес к своему рассказу — Рузвельт не сдвинется с места. Президент пытался оказать давление на Черчилля в вопросе об Индии годом раньше, но потерпел неудачу. Каковы бы ни были личные переживания Рузвельта, он, по словам Халла, не поставит под угрозу распада объединенное командование, которое создал вместе с премьер-министром в Европе.
Рузвельт не покидал этой позиции и в ходе разгула стихии в 1943 году. Циклон и три океанских вала разорили Западную Бенгалию, смыв урожай и принеся болезни сельскохозяйственным культурам. К середине 1943 года голодали сотни тысяч бенгальцев. Общее число погибших составило около двух миллионов — это в три раза превышало общее число потерь англичан и американцев за всю Вторую мировую войну. В августе 1943 года власти Калькутты слали Рузвельту отчаянные телеграммы с мольбой о поставках зерновых и молочного порошка. Просьбы остались без ответа. В сентябре председатель Индийской лиги Америки направил президенту телеграмму с просьбой оказать помощь жертвам голода и ходатайствовать за освобождение Ганди, который только что пережил голодовку. Его телеграмму переслали в Государственный департамент.
На короткое время в середине войны две атлантические державы оказались способными влиять на жизнь целых континентов, играть судьбами целых народов, даровать «четыре свободы» или отказывать в них. Но даже в 1943 году заметны зловещие признаки роста мощных социальных и экономических сил. От разведывательных служб, корреспондентов газет, включая блестящего Теодора Уайта, имевшего корпункт в Чунцине, знаменитых писателей, включая Перла Бака и Агнес Смедли, просачивалась информация о самоотверженности и цепкости китайских коммунистов в противовес нарастающей коррупции и летаргии Гоминьдана. В Индокитае, Бирме, Индонезии и других колониальных регионах усиливалось националистическое сопротивление не только японцам, но также западному колониализму. Во всей Азии коммунисты и националисты пользовались благоприятной возможностью Возглавить долго вызревавшее восстание против империализма и колониализма. У этих сил собственная стратегия освобождения.
Политическая стратегия президента подверглась вскоре суровым испытаниям в Италии. В Касабланке Рузвельт и Черчилль одобрили план военных атаковать Сицилию, как только будут готовы для этого войска после захвата Северной Африки. Они надеялись, что овладение этим островом, расположенным у самого носка «итальянского сапога», послужит началом падения режима Муссолини. Этот план был так же дерзок, как и операция «Факел». Командиры и штабисты не могли даже полностью отдаться его разработке, поскольку еще продолжались бои в Тунисе. Силы вторжения накапливались за счет воинских контингентов из самых отдаленных мест, включая Соединенные Штаты. Крупная воздушно-десантная операция планировалась впервые. Снова недостаток десантных средств осложнял планирование, но масса морских транспортов для перевозки танков и грузовиков-амфибий позволила высадить сильную группировку войск на юго-восточной оконечности сицилийского треугольника.
- Предыдущая
- 127/202
- Следующая
