Выбери любимый жанр

Довод Королей - Камша Вера Викторовна - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

– Да ведь и я о том же, – не стал спорить Мальвани.

Александр уже понял, что Сезар и четверка разряженных красавцев отнюдь не были друзьями, скорее наоборот. Он слушал малопонятный разговор, не имея возможности вмешаться и досадуя на свою провинциальность. Евтихий недаром ел свой хлеб, вколачивая в ученика азы риторики и диалектики, но Сандер слишком мало знал придворную жизнь, чтобы оценить всю иронию и уловить все намеки. Однако было очевидно, что разряженная четверка Сезара Мальвани ненавидела, а он их презирал и не скрывал этого. Во дворе по-прежнему не было ни души, и Эстре понял, что исход у этого дикого разговора может быть только один.

– Все знают, что Мальвани горды, как Проклятый, – ввернул русый, – но и на Проклятого нашлась управа.

– Из того, что вы сказали, видимо, следует, что найти управу на меня вы можете лишь с помощью женщины? – невинно осведомился Сезар.

– Это переходит уже всякие границы, – взорвался зелено-черно-оранжевый.

– Какие именно? – изысканно улыбнулся Мальвани. – Есть ли в этом королевстве границы, которые я мог бы переступить и которые еще не переступило ваше многочисленное семейство?

– Это оскорбление, – тут уже загомонили все трое, а четвертый, в черно-розовом, старательно сделал вид, что его тут нет.

– Разве? – поднял бровь Сезар. – А мне кажется, дорогие виконты и бароны, что оскорбить вас невозможно.

– Хватит! – отрезал сине-серебряный. – Мы долго терпели, и наше терпение лопнуло. Сейчас нам никто не помешает.

– Да, ваше терпение лопнуло в удивительно подходящий момент, – засмеялся Сезар, – четверо против одного. Своей храбростью вы явно перещеголяли милейшего Паука...

– С тобой твой несравненный приятель, – буркнул русый, – всего-то два жалких виконта на одного Сезара Малве, разве это много?

– Да мне и четверых таких маловато, – отрезал Сезар, – но Александра не трогать. Он мой гость, а не секундант, и я приглашал его не для драки.

– Что ж, – подвел итог синий, бывший, видимо, за главного, – горбун может и не драться, но он останется здесь. Нам совсем не нужно, чтоб он притащил сюда твоего дядюшку с дюжиной гвардейцев.

– Я буду драться, – услышал собственный голос Александр, – ваше предложение, уж не знаю, барон вы или виконт, весьма любезно, но, как вы тонко подметили, двое на одного лучше, чем четверо, к тому же вы назвали меня другом Сезара, не хотелось бы вас разочаровывать.

– Браво, красавчик, – хохотнул зеленый, – так уж и быть, мы тебя не убьем.

– Александр, – впервые лицо Сезара утратило свою безмятежность, – предоставь мне самому уладить это дело.

– Нет, – на сердце младшего Тагэре внезапно стало легко и весело, и он сам не заметил, как тоже перешел на «ты», – я привык отвечать за себя перед Богом и людьми сам. Надеюсь, я тебя не подведу.

– Тогда, – ввернул темно-русый, – за дело.

2879 год от В.И.

Вечер 27-го дня месяца Дракона.

Мирия. Гвайларда

В дверь постучали настойчиво и резко, и настроение владыки Мирии сразу же испортилось. Так стучала лишь его супруга, и ее визит означал очередной неприятный разговор. Женщина, которую он когда-то любил, не только изгнала радость из собственного сердца, но и старательно портила жизнь другим, полагая себя при этом всеобщей спасительницей. Энрике давно устал проклинать себя за опрометчивую женитьбу, но отступать было некуда, и он приготовился выслушать очередное назидательное сетование, перемежающееся доносами. На сей раз гнев Эвфразии вызвал воистину святотатственный поступок. Кто-то запер бланкиссиму Дафну на всю ночь в комнате для наказаний.

– Я не сомневаюсь, что это сделал ваш сын, монсигнор, – герцогиня обличающе смотрела на супруга, и Энрике не выдержал:

– Если я не ошибаюсь, Рафаэль вышел из вашего чрева!

– Но он был зачат во грехе, – отпарировала Эвфразия, – в страшном грехе, ибо я легла на ваше ложе вопреки родительской воле и без благословения божьего. Наш сын – это небесная кара, вы должны это понять. Только покаянием и молитвой мы можем искупить наш грех. – Эвфразия, – герцог чувствовал, что закипает, – ваша последующая жизнь столь безупречна и богоугодна, что я могу с чистой совестью заниматься делами герцогства, а Рафаэль – плясать с быками.

– Ни у кого, зачатого и рожденного в грехе, не может быть чистой совести, – поджала губы супруга. – Лишь осознание собственной скверны, пост и молитва открывают перед людскими душами райские врата. Я молюсь за себя и за вас, вы же ежечасно отягощаете себя все новыми прегрешениями.

От необходимости отвечать Энрике избавило появление Рафаэля. Юноша вбежал в комнату, задорно блестя глазами.

– Вы звали меня, отец?

– Да, Рафаэль, у меня к тебя дело, но сначала ответь. Это ты запер бланкиссиму Дафну?

– Я? – Огромные черные глаза непонимающе уставились на герцога. Слишком непонимающе. – Первый раз об этом слышу.

– Вы лжете, сын мой, – вступила герцогиня, – только вы могли совершить столь неподобающий поступок.

– Я? – Глаза Рафаэля стали еще больше и безмятежнее. – Да, я не люблю и не уважаю бланкиссиму Дафну, считаю ее лгуньей и ханжой, но я никуда ее не запирал. Весь вечер и всю ночь я провел с байланте, при необходимости они это подтвердят.

– Эти грешники, оскверняющие собой вверенное вашему попечению герцогство, – Эвфразия предпочла говорить не с сыном, а с мужем, – подтвердят любое слово, направленное против истины и во вред бланкиссиме.

– Рафаэль, – в голосе герцога слышалось раздражение, хотя было не ясно, против кого оно направлено, – кто-нибудь может подтвердить ваши слова, кроме байланте, которые действительно не являются подходящим обществом для наследника короны?

– Меня видели слуги, и когда я уходил, и когда возвращался, – пожал плечами ничуть не смущенный наследник, – а по дороге в Кер-Эрасти я встретил кортеж графини Ллуэва и помог Ее Светлости сорвать приглянувшуюся ей горную розу.

– Что ж, – вздохнул Энрике, поняв, что его наследник вступил в сговор с его возлюбленной, и Рената не моргнув глазом засвидетельствует, что Рафаэль пребывал в ее обществе, – человек не может находиться в двух местах одновременно. Видимо, вы, сигнора, и ваша наперсница ошиблись в своих выводах. Бланкиссиму не любят многие.

– Но ни у кого, кроме вашего сына, не хватит наглости нанести святой сестре такое неслыханное оскорбление.

Энрике собрался сказать что-то примиряющее и отпустить жену и сына, но Рафаэль его опередил.

– Матушка, – голос паршивца удивительно верно передал интонации самой герцогини, – вы учили меня, что нет кары, которая бы не была заслуженной. Видимо, бланкиссима была наказана за свое злонравие.

– Рафаэль! Вы забываетесь.

– Отнюдь нет, матушка, – Рито был сама кротость, – нет сомнения, что святая равноапостольная Циала покарала бланкиссиму за жестокое обращение с Дариоло, заставив ее пережить то же, что по ее милости почти каждый день переживает невинное дитя. То, что никто не видел и не знает, как сие произошло, равно как и то, что волею небес, – Рафаэль старательно закатил глаза, – я имею свидетелей своей невиновности, доказывает, что ночь в комнате наказаний есть кара Господня и предупреждение.

2879 год от В.И.

Вечер 27-го дня месяца Дракона.

Арция. Мунт

Александру достались местный трус и зелено-черно-оранжевый – видимо, эта пара в компании красавцев почиталась более слабой, но юноша не обиделся. В конце концов, он в Мунте первый день, а по его внешнему виду не подумаешь, что он путный боец. Ну да репутация дело наживное! Александр улыбнулся и, выхватив шпагу, принял стойку, сделав упор на левую ногу. Так, понятно, левша для нашей парочки в диковинку. С гонором-то у них все в порядке, но вот об уме этого не скажешь! Красавцы ударили одновременно, целясь чуть ли не в одну и ту же точку. Эк их!

Усмехнувшись, Сандер перенес центр тяжести с левой ноги на правую и небрежным поворотом клинка отвел оба выпада. Шпаги красавцев позорно ушли вниз и влево. Ну и удары у вас, господа! За такое во Фло уши дерут! Вновь сменив опорную ногу, Эстре бросился вперед, демонстративно целясь в шею оказавшемуся справа зелено-черному. При другом раскладе песенка красавчика была бы спета, но Сандер не был уверен, что противников нужно убить, да и пикировка перед дуэлью вызвала острое желание подурачиться. Атака была показной, как говаривал Дени – «петушиной», но зелено-черный этого не знал и, не рискнув парировать якобы смертельный удар, отшатнулся, сбив труса, который грохнулся на землю.

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело