Приворотное зелье - Берристер Инга - Страница 20
- Предыдущая
- 20/31
- Следующая
Когда она начала спускаться по лестнице, в холле внезапно появился Кен. Он остановился, наблюдая за ней, и Грейс, задрожав, затаила дыхание, пораженная силой своей любви к нему.
— Я только что закончил говорить с начальником полицейского участка, — сказал Кен.
— Да, я не забыла, что должна вернуться, — быстро произнесла Грейс, окинув его твердым, гордым взглядом. По ее мнению, это должно было убедить Кена, что такая перспектива ее не пугает. — Даже понятия не имею, какие потребуются формальности… — В ее голосе невольно появилась легкая дрожь. — Наверное, сначала мне нужно связаться с адвокатом.
— В этом нет нужды, — снова начал Кен, но тут же остановился, увидев, насколько она побелела, несмотря на все попытки скрыть от него свою тревогу. — Грейс, все в порядке, — медленно и четко проговорил он. — Я… вернее, в полиции решили, что тебе нет необходимости возвращаться.
Кен до конца не понимал, почему решил не говорить Грейс о роли, которую сыграл в принятии этого решения. Просто сейчас это показалось ему правильным.
— Я не должна возвращаться?
Теперь дрожит уже не только голос, отметил Кен, наблюдая, как от облегчения содрогнулось все ее тело. Настоятельное желание подойти к Грейс, обнять, сказать, что он никогда, никому больше не позволит обидеть или напугать ее, было так велико, что он сделал несколько шагов вперед, прежде чем смог взять себя в руки.
Грейс решила, что неправильно поняла сказанное Кеном.
— Ты хочешь сказать, что мне не нужно возвращаться сегодня? — неуверенно спросила она.
— Я хочу сказать, что тебе не нужно возвращаться вообще, — поправил ее Кен и мягко добавил: — Все кончилось, Грейс. Тебе больше не о чем беспокоиться.
— А как же Грегори Купер? — возразила она.
— По-видимому, он передумал, — беззаботно ответил Кен, отвернувшись.
Он ни в коем случае не хотел, чтобы Грейс чувствовала себя чем-то обязанной ему, когда придет время сказать ей о своих чувствах. Кен не собирался пользоваться никакой разновидностью эмоционального шантажа, чтобы вынудить Грейс сказать, что она чувствует к нему то же самое.
Но когда речь заходит о том, создали они вместе новую жизнь или нет, — это совсем другое дело. Он использует все возможные способы, чтобы добиться участия в жизни ребенка.
— Послушай, Грейс, скоро мне нужно уходить, — сказал Кен, — но прежде нам нужно кое-что обсудить.
Грейс затопил холодный ужас. Она знала, что за этим последует, что он собирается ей сказать: «Прошлая ночь была ошибкой, прости. Но я надеюсь, ты понимаешь…» Внутренне она подготовилась к удару, который, как ей казалось, сейчас последует.
— Давай пойдем на кухню, — неожиданно предложил Кен. — Я приготовил кофе, и ты, должно быть, голодна.
Голодна!
— Я думала, ты куда-то спешишь, — попыталась протестовать Грейс, пока Кен вел ее в кухню.
— У меня встреча, на которой я обязательно должен присутствовать, — подтвердил Кен. — Но мы можем поговорить, пока ты ешь.
Ест! Грейс знала, что у нее кусок в горло не полезет, однако позволила Кену положить себе гренков и налить кофе. После чего он спокойно заговорил:
— Когда мы встретились впервые, я впал в ужасное заблуждение, и не только в отношении ситуации, Грейс, но и в отношении тебя.
Кен сделал паузу, словно подыскивая верные слова, и Грейс настороженно замерла.
— Меня беспокоит то, что из-за… обстоятельств, которые сопутствовали нашей близости, мы оба, боюсь, забыли о… хмм… последствиях, которые она может иметь, и не позаботились… — Кен замолчал и покачал головой. — Послушай, я пытаюсь сказать, Грейс, что, если существует хотя бы какой-нибудь шанс того, что ты забеременела… Ну, нам нужно кое-что предпринять… Одним словом, я бы не хотел, чтобы ты…
Забеременела! Грейс потрясенно смотрела на Кена. «Нам нужно кое-что предпринять…» Она пыталась постичь смысл этих слов. Неужели он мог даже на мгновение подумать, что если она носит его ребенка, то позволит, чтобы в отношении этой бесценной новой жизни «кое-что предпринимали»? Ни на что подобное она не пойдет. Никогда!
Кровь застыла у нее в жилах. Она ожидала, что Кен назовет минувшую ночь ошибкой, порывом, о котором он теперь сожалеет, сексуальным опытом, который ей не стоит принимать всерьез. Но мысль о том, что он заглядывает настолько далеко вперед, что уже задумывается об устранении последствий их близости, причинила Грейс боль, вынести которую она была не в состоянии.
Что же так тревожит его? Возможность стать отцом ребенка, которого он не хочет? Или эмоциональные и финансовые требования, которые она могла бы к нему предъявить ради этого ребенка? Какого же сорта женщиной он ее считает?.. И как же она может продолжать любить его после этого?
Даже не успев обдумать свои слова, Грейс бросила:
— Нет ни одного шанса… что со мной это могло случиться.
Она говорила с такой холодной уверенностью, что Кен нахмурился. Неужели он ошибся, решив, что из-за своей неопытности она была не защищена против возможной беременности?
Неожиданно для себя Кен услышал, что продолжает настаивать:
— Но та ночь в моем номере была у тебя первой, и…
— Откуда ты знаешь? — спросила она, не осознавая в своей злости, что сама только что подтвердила его интуитивную догадку. Не дожидаясь ответа, Грейс с жаром продолжила: — Что ж, только то, что я оказалась… То, что ты был моим первым, — быстро поправилась она, — еще не означает, что я должна была забеременеть!
Говоря это, Грейс встала из-за стола и устремилась прочь из кухни, на ходу бросив:
— Я собираюсь захватить вещи и сразу же и поехать домой. И я не хочу больше тебя видеть! С того самого момента, как ты появился в Пайнвуде, ты только и делаешь, что сеешь несчастья и портишь жизнь всем! И запомни: абсолютно исключено, что я когда-нибудь захочу взвалить на плечи моего ребенка такую ношу, как ты в качестве его отца!
Ты уверена, что все будет в порядке, Грейс?
Она свирепо уставилась на Кена, который распахнул перед ней дверцу своей машины. Для ее самолюбия было в высшей степени нестерпимо принять его предложение отвезти ее домой.
— Мне, безусловно, будет намного лучше здесь, в собственном доме, чем прошлой ночью в твоем, тебе не кажется? — подчеркнуто спросила она у Кена. Он настоял на том, чтобы отнести ее сумку к двери и убедиться, что Грейс благополучно вошла в дом.
Ничего не ответив, он повернулся и пошел к машине. Поддавшись бессмысленному искушению посмотреть вслед уезжающему Кену, Грейс почувствовала головокружительный страх за свое будущее и злость на себя.
Отъезжая от коттеджа Грейс, Кен неожиданно обнаружил, что в буквальном смысле скрежещет зубами. Меньше всего сейчас он был способен сидеть за столом переговоров. Единственное, чего он хотел, — это обнять Грейс Митчел и в недвусмысленных выражениях сказать, что он чувствует по отношению к ней и чем может стать его жизнь без нее…
А как же мои недавние высокопарные обещания не использовать никакого эмоционального шантажа? — мрачно напомнил себе Кен. Но ему причинила огромную боль одна из последних фраз Грейс. О том, что она не хочет, чтобы он был отцом ее ребенка. Тогда он едва не сказал ей, что, если бы ее тело могло говорить, оно поведало бы совсем другую историю. Потому что ее тело еще как хотело его!
В его ушах отдалось эхо собственного голоса, и Кен вдруг с ужасом понял, что говорит сам с собой! Ничего удивительного. Разве любовь не называют одной из форм сумасшествия!
Гораздо более измученная случившимся, чем хотела это признавать, Грейс вдруг обнаружила, что мечтает забыться сном. Ее энергия всегда казалась неисчерпаемой, но последние два дня она чувствовала себя физически истощенной. По возвращении домой она сразу поднялась наверх, намереваясь собрать белье для стирки, а затем увидела постель и…
Разбудил ее только звонок в дверь. Поняв, что уснула, даже не раздевшись, Грейс почти на ощупь спустилась вниз. Ее сердце билось как в лихорадке при мысли, что это может быть Кен. Он причинил ей такую боль сегодня утром, после удивительной ночи, проведенной вместе, дав ясно почувствовать разделяющую их дистанцию и понять, что она ему не нужна!
- Предыдущая
- 20/31
- Следующая
