В человеческих джунглях - Кин Дей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/33
• Следующая

Мулен покачал головой.

– Не беспокойся об этом. Она мало беспокоится о тебе. Она продолжает утверждать, что ты и тот человек, который насиловал ее, одно и то же лицо, и она будет все время свидетельствовать против тебя.

– Это совершенно естественно. Она уже спала и ее разбудил мой голос.

– А как ты сможешь объяснить то, что твой значок оказался у нее в руке?

– Тот, который оглушил меня перед домиком, мог сорвать его с меня, вырвав кусок рубашки и сунуть в руку девчонки. А что, она была без памяти, когда вы приехали туда?

– Я бы сказал, что наполовину.

– И мой значок находился у нее в правой руке?

– По мнению врача, – Мулен немного подумал. – Ага. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Это хороший трюк, и он сможет воспользоваться им на суде.

Латур знал, как ему держаться с Величем. Теперь ему хотелось узнать мнение Мулена.

– Итак, что ты думаешь? Это сделал я или не я?

Мулен откровенно ответил ему:

– Я ничего не знаю. Я еще не пришел ни к какому выводу. Я всегда смотрел на тебя как на порядочного человека, Энди. Но когда человек слишком горяч, про него нельзя сказать, что он совершенно нормальный. А потом, как я тебе уже сказал вчера, после того, как твои земли оказались без нефти, ты стал совершенно невыносим, как будто весь мир виноват в этом.

Он немного подумал, а затем добавил:

– Я должен тебе сказать, что я немного поговорил с братом твоей жены. И по его словам, у тебя с женой было не все в порядке.

– Что сказала Ольга?

Мулен надел шляпу.

– С ней почти так же легко разговаривать, как с матерчатой куклой. Она решила нам помочь до известной степени и предела. У меня впечатление, что в ее сознании отношения между мужем и женой касаются только их двоих, а не посторонних людей.

Латур согласился с ним.

– Это действительно так. – Он постарался, как можно деликатнее подойти к вопросу. – Наконец, поставим точки над "и". Когда я приехал в домик Лакосты прошлой ночью, я был скорее, как это сказать, пресыщен...

Мулен смотрел на Латура сквозь решетки.

– Если Джон сумеет это доказать, это здорово, может быть, помогло бы тебе. Рыженькая девушка молода и красива, но по сравнению с миссис Латур это просто обыкновенная курочка, вот и все. – Мулен отошел от решетки. – Ну, ладно! Я увижу тебя завтра.

– Почему завтра?

– Я отправляюсь в Пончатулу, как только закончу здесь свои дела.

– А какие дела в Пончатуле?

– Выяснить прежнюю жизнь и репутацию миссис Лакоста в этом городе. Попробую также определить, до какой степени можно верить тому, что она говорит. Никто из нас не может себе представить, по какой причине она стала бы лгать, чтобы обвинить тебя. Но с этими женщинами никогда ничего неизвестно.

– Ты едешь один?

– Нет. Со мной едет Джек, чтобы сменить меня за рулем. Таким образом мы доберемся быстрее. Это была мысль Шварта. Но я считаю, что это не глупая идея. Как сказал Джон, мы ничего не знаем о ней. Возможно, она старается обвинить тебя, чтобы выгородить кого-то другого.

Все еще цепляясь за решетки двери своей камеры, Латур проговорил:

– Но что? Я может быть, вмешиваюсь в то, что меня не касается, но...

– Но что?

– Мне кажется, что ты делаешь чертову работу, чтобы помешать осуждению человека, в виновности которого ты почти уверен.

Это замечание Латура заставило Мулена продолжить разговор:

– Нет, – проговорил Мулен, наконец. – Я получил немало фрика за то, что закрывал глаза в последние три-четыре года во Френч Байу, но в глубине души я хороший флик. Нарушения порядка в нашем городе не больше, чем в других городах такого же значения. Я протер себе все ноги, разыскивая того негодяя, который насиловал тех трех девочек. Более того, я никогда не допускал до обвинения невиновного. Если ты убил Джека и прыгнул на курочку, я надеюсь, что ты сядешь на стул. Я все сделаю для этого. Но, судя по тому, что я теперь вижу, несмотря на категорическое заявление миссис Лакоста и все обвинения, предъявленные тебе, когда я вспоминаю, какой ты был парень, я невольно сомневаюсь в твоей виновности. И так как это безусловно последнее дело, которое я и Старик проводим, мы будем работать не покладая рук, чтобы все прояснить.

– Почему ты считаешь, что это будет твоим последним делом?

– А ты видел Старика?

– Сегодня утром, недолго.

Мулен снова снял шляпу. Кожа его была так мокра, будто он не вытирал ее.

– Все идет теперь хуже и хуже. По совету Джона Шварта мы помешали им повидать тебя, и их будут сдерживать, пока Джек и я не вернемся из Пончатулы. Но город наводнен журналистами. Есть даже один из «Чикаго трибюн». Есть еще парень с телевидения, с камерой и радиопередатчиком, который болтается по улице Лафит, чтобы получить все сведения, час за часом, что произошло и происходит сейчас у Эми, в отеле плантаторов, у Гарпона, в клубе «Хейк Хо». По его мнению, мы самые мерзкие прохвосты, которые существовали со времен Библии... Я лично еще не видел теле, но кажется, что жена Луанье находилась на своем посту все утро и теперь она хочет, чтобы Гарри отдал свой значок и стал моряком-рыбаком. В противном случае он может не возвращаться домой вечером.

– Интересно бы узнать, как все это окончится для наших парней в центре?

Мулен с горькой усмешкой пожал плечами.

– Для тех, которые ничего не брали, все будет хорошо, а для других будет хуже. Ты можешь быть уверенным в одной вещи: за то время, пока Джек не вернется из Пончатулы, есть шансы обнаружить губернатора и начальника полиции, сидящими в кабинете Старика. Существуют многие, кроме нас, которые будут счастливы не оказаться в казармах Анголы. – Его улыбка стала менее горькой. – Существует одно обстоятельство в нашу пользу. Мы столько раз закрывали глаза на многие вещи, что судьям будет очень трудно решить, за что же нас осуждать. – Мулен снова надел шляпу. – Итак, салют, до завтра!

Он с гордым видом удалился по коридору. Латур проводил его взглядом, невольно восхищаясь им. Замечательный мошенник и исключительный человек. Как и шериф Велич, первый помощник не терял времени даром. И теперь, когда ему предъявят обвинение, он готов заплатить. Долгое время множество людей жили спокойно и безмятежно, пока не наступила расплата.

Немного позднее по цементному полу прозвучали торопливые шаги на каблучках-шпильках, и, нагруженная той же корзиной, в сопровождении Мета Ла Ронда, Ольга появилась перед камерой Латура.

– Твоя жена принесла тебе завтрак, – заявил помощник шерифа.

Ла Ронд открыл дверь камеры, взял из рук Ольги корзину, передал ее Латуру и снова закрыл дверь.

Латур ждал, что тот уйдет и даст ему возможность поговорить с Ольгой. Но вместо того, чтобы удалиться, помощник шерифа закурил сигарету и, прислонившись к двери одной из женских камер, стал любоваться фигурой молодой женщины.

Латур хотел протестовать, но сдержался. Он не был в состоянии спорить с кем бы то ни было.

– Спасибо за завтрак, – сказал он своей жене, – но ты совершенно не обязана кормить меня. Правда, суп здесь немногого стоит, но это неважно. Соединенные Штаты обязаны меня кормить.

Ольга молча пожала плечами. Как всегда, когда она волновалась, ее акцент делался еще заметнее. – Этого я не могла знать. Много раз, когда мы спасались от неприятеля, направляясь на Юг, сперва в Японию, потом в Китай, отца моего задерживали. И тогда моя мать и я ходили к нему и носили ему еду... Иначе ему нечего было бы есть.

Несмотря на то, что после обеда у Джо Банко Латур ни разу по-настоящему не ел, ему совсем не хотелось есть. Даже меньше, чем утром. Он тысячу раз предпочел бы вместо еды поговорить с Ольгой и узнать от нее, что она о нем думает. Но в присутствии Ла Ронда, который прислушивался к разговору, он был вынужден вести банальный разговор. Уничтожая пищу, он сказал:

– Ну, как, шериф вернул тебе машину?

Ольга отрицательно покачала головой.

– Ее держат, как вещественное доказательство, но мистер Шварт был настолько любезен, что предоставил мне в пользование одну из его машин. Он твой защитник?

• Предыдущая
• 21/33
• Следующая