В человеческих джунглях - Кин Дей - Страница 26

• Предыдущая
• 26/33
• Следующая

Велич снова стал курить свою сигару.

– Итак, почему бы вам не прекратить все это идиотство? Возвращайтесь в город и пойдите выпейте. Латур находится здесь, в тюрьме, и он никуда отсюда не денется. Послушайте меня, парни. Вы старые жители нашего города, вы голосовали за меня каждую сессию и дали мне доказательство вашего доверия. Почему вы, к дьяволу, устраиваете подобный шум? Почему вы мне мешаете на законном основании действовать?

На какое-то мгновение бурлящая толпа была безмолвна, и во время этого молчания Латур надеялся, что Велич уговорил их и они поняли, что затевали безумие. Но потом, один человек из толпы, человек, которого нельзя было разглядеть, закричал:

– Совсем неплохо сказано, чтобы обмануть нас, шериф. Но мы, прочие, новые люди здесь, знаем, как обращаются со старыми знакомыми. Предположим, что вы будете держать его в тюрьме, и что он будет судим. Но как мы, остальные, сможем узнать, что он будет судим справедливо за подлое убийство старика и насилование этой хорошенькой малышки? Откуда мы сможем узнать, если судья в трибунале, происходящий из семьи, давно жившей в этом краю, что можно сказать также и о присяжных заседателях, не сделает того, чтобы облегчить участь преступника, потому что тот называется Латуром и принадлежит к старинным семьям Френч Байу? В таком случае мы будем иметь целую серию молодых женщин, которые будут изнасилованы таким же способом! Толпа, до сих пор спокойная и безмолвная, неожиданно заволновалась.

Голосами, которым гнев придал резкость, все мужчины захотели говорить одновременно. Толпа раздвинулась, продвинулась вперед, потом остановилась. Человек в белом костюме, при помощи кулаков пробился в первый ряд и остановился перед шерифом Величем.

– Вы сошли с ума! – заорал Шварт. – Все, что вам сказал шериф – это правда! Латур арестован. Он заключен в тюрьму. Он будет судим. Если его найдут виновным, его казнят. Тогда, к чему же приводить себя в такое состояние? К тому же, старый Лакоста был старым пьяницей. И, судя по всему, что мне удалось узнать, его жена, хоть и молода и красива, но не более, чем маленькая шлюха!

Конечно, это была неудачная тактика защиты! Чудовище с тысячью ногами еще ближе подошло к тюрьме. В тишине, царившей в кабинете шерифа, Латур явно слышал отдельные крики, вырывающиеся из уже снова бурлящей толпы.

– Что за разговоры!... Ты так говоришь, потому что его адвокат!... Здесь, если ты не прожил в этом краю сто лет, ты считаешься дрянью... Пошли вперед... Ну!... Поймаем его!... Сиделка из больницы мне сказала... Девочке вынуждены были наложить шесть швов, настолько он был груб с ней... А если это была бы твоя жена или сестра?...

– Идите, идите прочь! – кричал Шварт, пытаясь оттолкнуть их. – Я вас уверяю... Я не хотел это сказать.

Адвокат неожиданно замолчал, потому что кто-то из толпы бросил в него перезрелый помидор, который забрызгал все его лицо, рубашку, белый костюм, что при неярком освещении казалось, что он забрызган кровью.

Шериф Велич, перестав заниматься уговорами, вытащил свой пистолет.

– Я предупреждаю вас, парни, – хладнокровно проговорил он. – Нас не слишком много, но мы все вооружены и мы все отлично умеем обращаться с оружием. Никто еще никогда не вырывал у меня заключенного и никогда этого не сделает!

В полном молчании, которое последовало за этим заявлением, люди из последних рядов, стали пробираться вперед, в то время, как наиболее близко стоящие пытались удержать их. Потом послышался короткий сухой звук, похожий на звук выстрела из детского пистолета, или карабина маленького калибра. Крошечное красное пятно появилось на лбу у Велича. Он поднял свою свободную руку вверх, как будто хотел дотянуться до своей раны, но это было лишь рефлексом. Он уже был мертв тогда, когда поднял руку. Пуля, которая его сразила, попала ему прямо в глубину черепа. Пистолет с перламутровой отделкой на ручке, выпал из его рук. Шляпа с широкими полями упала и покатилась по ступенькам лестницы. За ней последовало безжизненное тело шерифа Велича. Потом стало твориться что-то невообразимое. Люди в первых рядах, стоящие близко от двери, были втолкнуты через сломанную дверь в коридор и дальше к кабинету шерифа.

Латур видел, как Ла Ронд бросил свое ружье. Он нагнулся, чтобы подобрать его, но был стиснут людьми, обливающимися потом, и прижат к стене. Чей-то кулак ударил его по подбородку. Другой ударил в низ живота. Третий стал бить его по подбородку. Потом два солидных рабочих с нефтяных промыслов, от которых страшно несло виски, с красными потными лицами, схватили его за руки и провели через толпу к порогу тюрьмы.

– Мы схватили его! – заорал один из них.

Громкий, радостный крик толпы последовал за этим заявлением. Потом из гущи толпы какой-то мужчина заорал:

– Скорей на машины, чтобы нас не захватили эти прохвосты из казарм. Отвезем его на лужайку Лакосты и проделаем наше дело с ним там, где он так жестоко обошелся с бедной девочкой!

Латур пытался вырваться, но с дюжину кулаков сразу оглушили его. Он почувствовал, как его волокут по земле, и его ноги перетащили через что-то.

Латур увидел, что это был труп шерифа Велича.

Прижатый к заднему сидению машины телами мужчин, которые захватили его, Латур не имел никаких иллюзий.

Пропитанные потом и виски парни крепко держали его. В романах и кинокартинах, или в телевидении всегда в последний момент совершалось что-то необыкновенное, и герой спасался. Но теперь речь шла не о романе, кинокартине или телевидении. Они крепко держали его. И это было все.

Оба молодых рабочих с нефтяных приисков, потеряли часть своей уверенности.

Один из них заметил:

– Это очень скверно, что какой-то тип пошел на то, что убил шерифа. Это еще нам припомнится.

– Да, на это ты можешь вскоре рассчитывать, – согласился другой.

Один из трех мужчин, сидевших на переднем сидении, это был Вил Виллер, возразил:

– Наплевать нам на старика! А потом, так как половина всех мужчин в толпе вооружены, никто и никогда не найдет виновного!

Это заявление немедленно воздействовало успокаивающе на других спутников:

– А камеры радио и телевидения разве ничего не зафиксировали?

– Их всех разнесли на кусочки, – уверил Виллер. – Ну, во всяком случае те, которые были обнаружены. А потом мы перерезали эти проклятые кабели и телефонные провода.

– За какую ты цену все это сделал? – спросил Латур.

– За какую что? – спросил один из рыбаков. – Кто-то тебе заплатил за организацию всего этого. Организацию линчевания.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – проворчал рыбак.

Латур обратился к другим:

– Я не думаю, что это к чему-нибудь приведет, если я скажу вам, что я не виноват, я не убивал Джека Лакосту и не насиловал его жену.

– Это ни к чему не приведет, – сказал один из мужчин. – Она тебя хорошо узнала.

Потом он добавил:

– Это же потому что она отказалась делать, что ты хотел, но ты сделал это.

Латур открыл было рот. Он не хотел впутывать в это дело Ольгу. А потом, после всего того, что распускал на его счет Георг, никто ему все равно не поверит.

У него было лишь одно утешение. Ольга верила, что он невиновен. Она будет очень горевать, когда узнает о его смерти. Это было очень слабым утешением.

Рабочий, сидевший от него с левой стороны, спросил:

– Тебе плохо, Латур?

– Немного, – признался Латур.

– Хочешь сделать глоток?

– Нет, спасибо.

Он глубоко вздохнул и прибавил:

– Это все от того, что никому не хочется умирать.

– Да, – согласился другой, – ты прав. – Ты ведь был на войне, не так ли?

– В Корее.

– Это тоже чего-нибудь да стоит. Похоже на то, что ты привез оттуда немало наград?

– Я получил несколько знаков отличия. Скажем, несколько орденов, если вы хотите точнее.

– Очень жаль, – проговорил человек. – Я хочу сказать, так плохо кончить. Милосердный Бог так плохо устроил жизнь, что иногда кому-то делается так невтерпеж, что даже такой храбрый тип, как ты, готов убивать и насиловать, не считаясь ни с чем.

• Предыдущая
• 26/33
• Следующая