Дублер - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая

– Все равно некого. Валентин с ночи, дома халявит, а Игорюха – на заявах.

– Участковых можно было напрячь.

– Сам же говорил, что кроме тебя никому верить нельзя.

– Тоже верно. Сейчас бы весь этот дом знал про засаду, а бабули бутерброды с чаем таскали. Ты в подъезд заходил?

– А чего там отсвечивать? Типовой парадняк. Ступеньки, площадки, лифт.

– Вход в подвал.

– Да брось ты, Олег. Все потерпевшие говорят, что он через двери, нормально уходит. На фига ж в подвал ему лезть? Чтобы застрять где-нибудь да влететь?

– А он точно один?

– Видели только одного. Может, на улице еще кто остается, не знаю. Думаю, если он за Никиткой увяжется, мы не прозеваем.

– Как вы договорились?

– Да никак. Он зайдет, доедет в лифте до этажа. Минут через десять, если все тихо, мы забираем у него «бабки».

– Ладно, подождем. Надо было хоть пива взять.

– После отпразднуем.

Время тянулось медленно – как это всегда бывает в засадах. Олег поймал улитку, ползущую по скамейке, и, посадив ее на спичку, принялся дрессировать. «Улитка, улитка, покажи рожки…» Валера от развлечений отказался и внимательно разглядывал публику, проходившую мимо подъезда.

Никита появился, как и было условленно, – без пяти семь. Не оглядываясь по сторонам, он свернул с основной дороги к своему парадняку и зашел внутрь.

Оперы поднялись со скамейки. Как говорят разведчики, «хвоста» не было. Тьфу, блин… Жалко.

– Шибко не переживай, – вполголоса успокоил Валеру Олег. – Я с самого начала на эту затею не рассчитывал. Теорию вероятности я на пять баллов в институте сдал. Пошли, чего ждать?

Валера выплюнул окурок, зло выругался и согласно кивнул.

– Пошли.

Кусты пришлось обходить, что заняло минуту-две. Хотя спешить-то уже было некуда.

Как и предполагалось, подъезд освещался естественным образом – через окошко второго этажа. Лампочки в таких местах – вещь диковинная. Валера на секунду замешкался, замерев на напольной металлической решетке и всматриваясь в темноту. Наконец, убедившись, что башку во мраке не свернет, он шагнул внутрь.

Никита лежал лицом вниз на площадке перед лифтом, прямо в пятне света, проникающем сквозь окно. Он был жив, пытался перевернуться на спину, сжимая руками горло и издавая приглушенный, ужасно противный хрип. Олег моментально врубился в ситуацию, оттолкнул Валеру, перелетел через ступеньки и перевернул парня.

Никита опустил руки, кровь хлестанула на бетонный пол. Второе ранение, судя по пятну на белой футболке, было получено в живот.

Олег поднял голову и ошалело оглядел лестницу. Справа от лифта на улицу вел черный ход – подъезд оказался проходным.

– Говорил же, блядь, проверь, мудила! Помоги ему!

Сам, выхватив из-за ремня пистолет, бросился на улицу.

Валера, держась за стену и боясь взглянуть на лежащего Никиту, еле-еле поднялся к лифту. Лицо опера охватил огонь, руки тряслись, как у последнего алкаша. Что он наделал?! Это же, это же…

Он заставил себя посмотреть в глаза наркоману, но тут же отвел взгляд в сторону, не в силах перенести это зрелище. В угасающем взгляде Никиты читались одновременно горькая обида и ужас, отчаянная мольба сделать хоть что-нибудь. «Вы же взрослые, вы же… Помогите…»

Валерка тряхнул головой и пригляделся к ранам. Кровь, кровь, кругом кровь… Жить Никите осталось минуту, не больше, даже если остановить кровотечение. Похоже, нож перебил сонную артерию. Суки, козлы вонючие…

– Ты узнал его?! Узнал блядину?!

Сознание еще не покинуло Никиту, паренек расслышал вопрос и едва заметно моргнул.

– Кто?! Кто он?! Быстрее!!!

Валера, конечно, понимал, что парень уже ничего не скажет, жизнь из раненого стремительно уходила. Но Никита, собрав, наверное, последние остатки сил, медленно поднял руку и ткнул окровавленными пальцами в грудь Валеры.

– Я?! – Оперу показалось, что в него ударила молния.

Никита еще раз моргнул, тут же рука его упала, по телу пробежала судорога, и хрипы смолкли.

Вернулся запыхавшийся Олег, вытирая пот со лба.

– Ну что?! Как он?

– Не знаю, – почти шепотом ответил Валерка, поднявшись с корточек.

– Отвали!

Олег присел, сжал запястье Никиты.

– Все… Кранты. Рвем когти, живо.

– Как, погоди…

Лифт дернулся и пошел наверх, вызванный кем-то из жильцов.

– Нельзя, нельзя уходить, – как в бреду, схватившись за перила, продолжал шептать Валерка.

– Хватит, уже обделались. Быстрее, идиот!

Олег саданул кулаком Валерке в солнечное сплетение, тот оторвался от перил и стал ловить ртом воздух. Лифт пополз вниз. Наставник схватил ученика одной рукой сзади за пояс, а второй – под локоть и поволок к черному ходу…

Через пять минут оба сидели в соседнем дворе на сваленных в кучу бревнах, и тяжело дышали.

Переведя дыхание, Олег достал сигареты, протянул Валерке.

– На, отмокай.

С минуту оба молча курили.

– Ну, что делать думаешь? – Олег первым начал разговор.

– Не знаю… Зачем мы сдернули, надо было дождаться…

– Кого?! Парню все равно не помочь, а мы… Я спрашиваю, что базарить будешь?

– А чего там базарить? Так и скажу – хотели урода с поличным взять, но прокололись. Мы ж не специально.

Олег озабоченно посмотрел на коллегу – так хорошая хозяйка смотрит на начинающую киснуть сметану.

– Садись, «пять»… Не специально… Такое «не специально» называется в уголовном кодексе преступной халатностью, повлекшей тяжкие последствия. До семи лет на брата… Хочешь? Думаешь, полегчает?

Валерка облизал высохшие губы. В данную секунду он плохо соображал и руководствовался эмоциями, а не логикой. Еще бы… Ведь это он, он, Любимов, убил парня. Этот взгляд, прожигающий насквозь, не злобный, не презрительный… С детской наивностью молящий о помощи… «Ты узнал его?!»

– «Да». – «Кто он?» – «Ты».

«Ну, еб… Я его найду, найду скота… Взгляд. он ведь будет жечь меня всегда. Чушь это, что время все лечит. От этого не вылечишься… Ты убийца, ты настоящий убийца. Умирающий пацан, еще пару часов назад не смевший слово вякнуть, собрал последние силы, чтобы сказать тебе это в лицо…»

– Я найду его, – повторил вслух Валерка. – Весь рынок раком поставлю.

– Это Бога ради. Главное, херню не спори. Отдышался? На, еще покури.

Валерка взял вторую сигарету.

– Значит так, сопли пускать кончай. Гони домой, переоденься, прими сто грамм…

Только сейчас Валерка заметил, что брюки его и манжеты рубашки испачканы кровью.

– Возвращайся в отделение. Все равно вызовут. Мы вроде нигде не светанулись. Ты как в воду глядел, про засаду решил никому не рассказывать. Насчет прокола здорово не томись, это прежде всего моя вина, с тебя, салаги, взять нечего. Что-то расслабился я… Да ладно. Ты точно про подставку никому не жужжал?

– Точно.

– Боюсь, Никитка мог кому-нибудь трепануть.

– Я предупреждал его…

– Чепуха, у пацанов языки с километр длиной. Но ничего, даже если и трепанул, стоим в отказе – знать не знаем, ничего такого Никите не предлагали. В отделении он был, да. Разбирались с наркотиками. Все понял? И не вздумай никому из наших на грудь бросаться. Стукачество всегда в цене. Давай домой.

Валера продолжал сидеть.

– Слушай! – толкнул его Олег. – Кончай страдать! Это с непривычки. От того, что ты сядешь, никому лучше не станет.

– Я найду его.

– Да найдешь, найдешь. Кроссовки тоже, кстати, вытри.

Валерка выбросил окурок, поднялся с бревна и, ссутулившись, побрел к арке, выходящей на проспект.

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая