Традиция предков - Берристер Инга - Страница 21

• Предыдущая
• 21/27
• Следующая

– Вам когда-нибудь говорили, что этот цвет очень идет вам? – прошептал он, едва касаясь ее уха.

Бетти оступилась, и эта оплошность позволила Симону прижать партнершу к себе. Прикосновение теплых рук к обнаженной спине вызвало у девушки легкую дрожь. Оркестр заиграл танго, свет немного убавили, и танцующие пары погрузились в интимное волшебство полумрака и музыки.

– Мне никогда не доводилось видеть такой нежной кожи, как ваша. Чистый перламутр. – Симон ласково провел пальцами по ее щеке, и девушка вздрогнула, когда он наклонился и нежно прикусил мочку уха.

Элизабет лихорадочно осматривалась по сторонам, моля Бога о том, чтобы никто из родных их не видел.

– А жених вот так когда-нибудь целовал вас? – И не дожидаясь ответа, Симон неистово впился в ее пухлые губы, заставив застонать и от боли, и от наслаждения.

С его стороны было нечестно вести себя так. Они почти что занимались любовью, а не танцевали. Глаза Бетти расширились, ее тело охватила сильная дрожь, не наигранная, предательски настоящая, вызывавшая в ней непреодолимое желание. Лицо пылало, дыхание участилось. Симон нежно сжимал ее в горячих объятиях. Каждое прикосновение его тела свидетельствовало, что он на взводе. Она чувствовала его плоть, твердо прижатую к ее телу.

Музыка смолкла, и девушка хотела было уйти, но партнер не отпускал ее.

– Нет, – глухо произнес он. Элизабет вопросительно посмотрела на Симона.

– Ради Бога, не оставляйте меня…

Ему не надо было продолжать. Яркая краска залила лицо Элизабет. Симон, воспользовавшись ею, словно щитом, повел Бетти к двери.

– Что вы делаете? – сердито спросила она. – Мы не можем просто так уйти.

– Вы умираете от жажды, вам захотелось пить.

– Официант принес бы нам.

Еще одна пара направилась к выходу. Симон, раскрыв дверь, пропустил их вперед и прижал к себе Бетти. Она почувствовала прикосновение его тела и поняла, насколько Симон уже распален. Все возражения умерли сами собой.

– Вы разве не попадали в подобную ситуацию с Бенджамином? – спросил он, пропуская еще одну пару. – Ну, конечно же, нет. Он – рафинированный джентльмен и владеет своим телом. Вы это собираетесь мне сообщить? Хорошо, тогда я скажу вам кое-что. Когда вы будете лежать в постели с вашим так называемым мужем, вы вспомните этот вечер и будете желать, черт возьми, чтобы…

– Прекратите, – взмолилась Бетти. – Я не хочу больше слушать вас.

– Эй, вы двое, пошли! Папа заказал еще одну бутылку шампанского и хочет выпить за твое здоровье, Симон, – широко улыбаясь сказал Ллойд, неожиданно появившись рядом с ними.

При виде хмурых лиц его улыбка исчезла.

– Что случилось?

– Ничего, все в порядке, – заверил Симон и тихо добавил: – Послушай, дай нам еще пару минут, хорошо? Мы скоро придем. – Заметив, что Ллойд в нерешительности оглядывается, он усмехнулся: – Твоя сестренка обладает способностью напоминать, что я все-таки мужчина, а не бесполое существо.

Бетти зарделась, увидев в глазах брата вспыхнувшие огоньки, превратившиеся в откровенный восторг.

– А, хорошо… – понимающе протянул он, игнорируя возмущенные взгляды сестры. – Я улавливаю, что ты имеешь в виду. – И он ушел, оставив их наедине.

– Как вы могли так поступить? Как вы могли… – негодовала она.

– У меня не было выбора, – сухо ответил Симон. – Ваш брат выглядел так решительно, словно собирался силой тащить нас обратно к столу. Вот это на самом деле было бы неловко, вы не согласны?

– Но сейчас он знает… Он будет думать…

– Что я нахожу вас очень сексуальной? – Симон смотрел ей прямо в глаза. – А откуда вы знаете, что все так уже не думают?

От этих слов Бетти потеряла дар речи. Что он говорит? Он считает ее сексуально привлекательной! Он хочет ее и, кроме того, все видят ее сексапильность? Она посмотрела на Симона, но его лицо было непроницаемо. Холодный взгляд, как будто он пожалел о том, что сказал, и надел маску неприступности. Уж не боится ли, что ей удастся прочитать в его глазах больше, чем ему хочется? А вдруг она окажется наивной дурой и решит, например, что если он желает заняться с ней любовью, то, значит, и обязан жениться? Терзаясь сомнениями, она думала: может быть, стоит заверить Симона, что ему не о чем беспокоиться. Не такая уж она глупая, хотя, как последняя идиотка, влюбилась.

Да, по уши влюбилась.

– Итак, ты встречаешься с Беном за ланчем у его матери? – поинтересовался Ллойд утром в воскресенье. – Не завидую.

– Ты мне уже говорил об этом, – кисло напомнила брату Элизабет.

После вечера в ресторане она была сама не своя: ей хотелось, чтобы Симон поскорее объявил об отъезде, и одновременно жаждала, чтобы он остался. Одни желания противоречили другим.

Симон звонил домой, в Аргентину, и по его просьбе все, включая Бетти, поговорили с далекими родственниками, у которых, видимо, была традиция собираться всей семьей по субботам. Мистер Бенсон предложил Симону пообщаться с родными наедине, но тот, выразив признательность, категорически отказался.

К радости Бетти, сестры Симона оказались вовсе не такими грозными, как она себе представляла, и с живостью откликнулись на предложение собраться вместе. Так иллюзорная возможность будущей встречи стала обретать реальные очертания. Даже отец, поговорив с родными Симона, расчувствовался и пребывал в лирическом настроении.

– Знаешь, Симон, хочу рассказать тебе кое о чем, – медленно произнес он, и все затаили дыхание. – Об этом говорится в одном из дневников. Я забыл, в каком именно, но там точно говорится о родственнике, приехавшем из Аргентины.

– Да, конечно. Господи, как я могла забыть? – оживилась миссис Бенсон. – Это романтическая история. Всем стоит прочесть ее, – заметила она, повернувшись к дочери, но затем задумчиво добавила: – А, может быть, и не стоит. Ты помнишь, Ллойд, именно на этот дневник дедушка пролил вино? Элизабет было тогда около десяти.

– Боже мой, конечно! Бабушка ужасно рассердилась, – подхватил Ллойд.

– Может быть, все-таки кто-нибудь из вас будет так добр и объяснит для тех, кто ничего не понимает из ваших слов? – весело перебил Симон.

Миссис Бенсон рассмеялась и начала рассказывать:

– В одном из дневников упоминается молодой аргентинец, приехавший в Америку в гости. Там есть разного рода намеки на то, что он паршивая овца в семье. Но Марта, девушка, которая вела дневник, пишет, что он вернулся домой, чтобы объявить ее своей невестой. Очевидно, существовала какая-то договоренность между ними. Но ее отец сказал, что если она последует за юношей, то семья отречется от нее… Но аргентинец все равно увез любимую против воли ее родных… – Она посмотрела на Симона. – Бог мой, уж не поэтому ли между нашими семьями не было никакой связи, как вы думаете?

– Не исключено, – согласился он. – Но у нас есть другой вариант этой истории. Наш предок поехал в Аргентину и полюбил эту страну. Через некоторое время вернувшись в Штаты, он понял, что не сможет здесь жить, так как ему стало тесно на родине. В наших дневниках нет ни слова о размолвке с родителями, просто упоминается молодая жена, полюбившая Аргентину так же сильно, как и ее муж. Этот случай положил начало традиции, по которой… – Он вдруг смутился и замолчал.

– О, продолжайте, Симон. Какая традиция? – увлеченно попросила не заметившая ничего миссис Бенсон.

– Да так, в общем, ерунда, ничего незначащая. Просто так получалось, что старшие сыновья в нашем роду всегда женились на девушках с родины.

– С родины? – завороженно переспросила Бетти. – Вы имеете в виду… отсюда… из Америки?

– Да, это так, – подтвердил Симон.

– Господи, как романтично! – Миссис Бенсон вопросительно посмотрела на рассказчика. – Не думаете ли вы продолжить традицию и вернуться домой с женой-американкой?

– Не в этот раз, – уклончиво ответил он.

Элизабет встала из-за стола, чувствуя себя глубоко несчастной. Симон с вечера пятницы сторонился ее и не пытался подшучивать. Она уговаривала себя, что так даже лучше, но все же скучала по той неуловимой близости, которая присутствовала в их отношениях. И эта тоска была лишь прелюдией к его отъезду.

• Предыдущая
• 21/27
• Следующая