Мы новый мир построим... - Корепанов Алексей Яковлевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/13
- Следующая
8
Они сидели в номере Жилина, пили коньяк, доставленный по заказу из ресторана, закусывали яблоками и вели разговор. Бутылка «Жан-Жака» стояла на тумбочке, Жилин сидел на кровати, а Гусев рядом, на стуле. Дверь в лоджию была распахнута настежь, потому что Гусев вовсю дымил – ему всегда хотелось много курить на посиделках со спиртным.
Как выяснилось, Жилин прошел через Дверь позже Гусева, но гораздо быстрее определился со своим местом в этой новой жизни.
У Гусева все было совсем по-другому. Бывшего красного конника, участника межпланетного перелета, организатора заварухи на Марсе и основателя «Общества для переброски боевого отряда на планету Марс в целях спасения остатков его трудящегося населения» приметили совершенно случайно. Бродил себе по рынку, выбирал апельсины-мандарины, и вдруг – «трах-бах!», разборки, «конкретные пацаны» с оружием, крики, мат-перемат, переполох, драка... Как человек в прошлом военный и бесшабашный, не смог не вмешаться, тем более, что и его, пробегая, зацепили по ребрам. Врезал одному, другому, завладел пистолетом и ну месить дальше, всех, кто под руку попадался. А когда нагрянула милиция, бросился вместе с новыми напарниками к машинам – погрузились, помчались куда-то по улицам Москвы, целой колонной. Лишь потом разобрался, что к чему и кто есть кто, перезнакомился... И был принят в одну из местных группировок – им тогда было несть числа, – как эффективная боевая единица. Много всякого было в те страшненькие годы переползания к капитализму, лилась кровь, менялись хозяева, но Гусев всегда приходился ко двору – и, умудренный опытом, на первые роли не лез. Это была его стихия, именно таких встрясок не хватало ему в прежней жизни, когда гражданская отгремела, революцию на Марсе совершить не удалось и закончились вояжи по Америке и Европе, где он рассказывал про драки с марсианами, про пауков и про кометы... Пресной стала жизнь бок о бок с преданной, но уже приевшейся Машей, душа рвалась в бой, ниспровергать и разрушать, душить и давить врагов... Знание о Двери пришло как бы само собой, словно свалилось с небес, и он шагнул за порог без особых раздумий, и оказался в том самом мире, за который воевал, в настоящем, а не книжном мире. И разве мог он помыслить в своих двадцатых, что будущее окажется совсем не таким, каким рисовалось?..
Шли годы, он все время был при деле и жил очень даже безбедно. И ничуть не сомневался в том, что может в любой момент, если постарается, отыскать Дверь и вернуться к себе – но возвращаться не собирался. Как-то унизительно было бы вновь очутиться в книге, в придуманном писателем мире, развоплотиться, обернувшись тем же самым набором букв, черных знаков на белой бумаге. Не желал он возвращаться.
С годами Гусев остепенился, драк уже не искал – да и прошло время драк. Новые хозяева делали большие деньги, в основном, без кровопролития, и не с мелких базарных торговцев сшибали копейки, а промышляли сбытом наркотиков. Сильные были наркотики, не чета листьям марсианской хавры. И сфера влияния уже не то что не ближайшим рынком – всей Россией не ограничивалась. Сбыт шел по всему «ближнему зарубежью», цепочки тянулись во все стороны, в города большие и малые. И эта украинская степная провинция тоже, казалось бы, надежно контролировалась хозяевами Гусева – и вот на тебе! Появились некие конкуренты, начали забрасывать свою продукцию в заповедные угодья, уводить покупателей. И кто, оказывается, на этих конкурентов работает – Иван Жилин, который
жизнь собственную, книжную, намеревался посвятить искоренению слега в Стране Дураков! А вместо этого шагнул в Дверь и принялся отнюдь не книжный, а настоящий, подлинный мир заваливать наркотой...
Что он сказал ему, Гусеву, чуть ли не в самом начале разговора, после первой порции коньяка? «Я, Алексей, дело бы здесь для себя без труда нашел, я же прирожденный технарь. Бортинженер космического корабля, как-никак, хоть и бывший. Но я вполне сознательно, с самого начала, поставил себе задачу – когда осмотрелся, пригляделся и понял, что тут творится. Это не они меня нашли, это я их нашел...»
– Эх, Ваня, – задумчиво сказал Гусев, медленно жуя яблоко. – А мы ведь с тобой, наверное, тут единственные, кто два разных Марса видел. Я – равнину оранжевую, с кактусами, ящерицами и пауками, ты – пустыню с летающими пиявками... А здешний Марс, настоящий, совсем другой: ни марсиан, ни пиявок.
Он кончил жевать и посмотрел на бесстрастного Жилина. Жилин полулежал, облокотившись на подушку, и глаза у него были туманные и невеселые.
– Мне вот что иногда в голову приходит, Ваня, – продолжал Гусев. – Не угодил ли я из одной книги в другую? Может, Дверь – переход между книгами, а не выход в реальность? И я по-прежнему чья-то выдумка...
– Не исключено, – вяло отозвался Жилин. – Все сущее – выдумка то ли Господа Бога, то ли кого-то еще. Или чего-то еще. Иллюзия, Алексей, все сущее – сплошная иллюзия. Знаешь, как сказал мудрый англичанин Рассел? «Ум есть эманация тела, а тело есть выдумка ума». Только нам не дано узнать, так ли это на самом деле или нет, поэтому мой тебе совет: не задумывайся.
– Не получается. Я только здесь по-настоящему и думать-то начал. Раньше все было ясно, а теперь... – Гусев помотал головой. – И еще я про Дверь все никак понять не могу. Что это за штука такая, кто ее выдумал?.. Все ли могут ее открыть, и много ли таких, как мы с тобой, здесь болтается?..
Жилин усмехнулся:
– Странники выдумали, Алексей, кто ж еще? Господь Бог. Или писатель – выбирай любое. Помнишь мою байку о гигантской флюктуации?
– А как же. – Гусев показал на стол, где лежала книга. «Стажеры». – Впечатляюще. Особенно когда вода в цветочной вазе закипела. Ты все это выдумал, да?
– Это за меня выдумали. Ну вот, считай, что Дверь – это гигантская флюктуация. Хотя, какая разница, Алексей? Я же говорю: знать нам не дано... да и зачем? Мы здесь – вот и все. Дверь это Дверь. Окно это окно. Всякие дальнейшие рассуждения по этому поводу есть вредное напряжение ума, который есть эманация тела, которое есть выдумка ума.
Гусев крепко потер руками щеки, вновь, исподлобья, взглянул на Жилина:
– А ты назад не пробовал?
– Не пробовал, – жестко ответил Жилин, как топором отрубил.
Гусев расслабленно откинулся на спинку стула, пошарил глазами по потолку:
– Вот так-то, Ваня... Строили, строили – и построили... Зачем ты искать-то их стал, Ваня? Ничего другого в голову не пришло? Ты ж, как-никак, борец с преступным миром...
Жилин оторвался от подушки, сел прямо и словно окаменел. И голос у него стал каменным, холодным – но что там было, за камнем, за холодом?..
– Ты говоришь: «строили». Ты строил. И я строил. И, как ты очень точно подметил, – построили. Только что построили? – Жилин ссутулился, усмехнулся невесело. – Мне как-то в юности попалось на глаза одно высказывание Фомы Кемпийского, фламандского иеромонаха, средневекового мудреца, мистика. Вот что он говорил: «Чем больше я бываю среди людей, тем меньше чувствую себя человеком». Бог ты мой, да я готов был по глупости своей отроческой его зубами разорвать на мелкие кусочки. Да как же так можно о людях?! Душа твоя поповская, старорежимная, пессимист ты средневековый! И жалко его было – не дожил, не увидел, как человечество светлой дорогой шагает прямо в рай, и вот-вот наступит Великий Полдень... А вместо этого имеем теперь Страну Дураков в квадрате, и переделать ее не получится, Алексей. И ведь не просто дураки, а дураки полнейшие, не знают, зачем живут, в небо не смотрят, и в себя тоже... Быдло кругом... Идут в никуда...
Гусев прищурился:
– И ты решил их подтолкнуть, стажер на службе у будущего?
– Был стажером, – холодно сказал Жилин. – Теперь ни стажеров, ни будущего. И поскольку к правде святой мир дорогу найти так и не сумел, навеем ему сон золотой. А дальше – смена караула: Гипнос уйдет и явится Танатос.
– Это как? – спросил Гусев.
– То, чем ваша шайка-лейка торгует, это почти ноль по сравнению с тем, чем сейчас начали торговать мы. У вас каменный топор, у нас – атомная бомба. Подсесть можно буквально с двух-трех раз, соскочить невозможно. Цена вполне доступная. Этот городок – полигон, полянка для испытаний. Как только пойдут деньги – а они пойдут, Алексей! – накроем сразу ну о-очень большую территорию. Это верный путь к вымиранию, Алексей, причем достаточно быстрому и глобальному. Не назавтра, конечно, и не через год – но до конца века нынешнего, думаю, будет Земля вновь безвидна и пуста... Каков век, таковы и вещи... – Жилин вновь обозначил усмешку. – Великий Полдень не вышел – получайте Великую Полночь. Воздастся по делам... Не нужен такой мир, Алексей, никому не нужен...
- Предыдущая
- 12/13
- Следующая
