Призрачный сфинкс - Корепанов Алексей Яковлевич - Страница 12

• Предыдущая
• 12/110
• Следующая

Ступать по Марсу было легко – каждый из астронавтов весил здесь чуть ли не в три раза меньше, чем на Земле. Впервые этот пейзаж наблюдали не бесстрастные объективы фотокамер, а глаза людей. Первых людей на Марсе. Впрочем, бортовая видеоаппаратура тоже вела непрерывную съемку. Вокруг расстилалась приглаженная ветрами равнина, с одной стороны вздымалась пятигранная Пирамида, левее возвышался Купол, с другой стороны впечатался в небо массив Сфинкса, а на близком горизонте темнели сооружения Города. Воздух был чист и спокоен, над головами астронавтов светило солнце, и едва угадывался в небе призрачный полумесяц Фобоса, а под ногами, на тринадцатиметровой глубине, лежало золото…

Этот пустынный мир когда-то был живым миром, с лесами и полноводными реками, морями и покрытыми высокой травой равнинами. Тут жили разумные существа, похожие, судя по Марсианскому Сфинксу, на людей, это и были люди – люди Марса; у них были свои города и селения, они молились своим богам и сочиняли музыку, рисовали картины, слагали стихи и сооружали грандиозные монументы в память о великих событиях. Почему исчезла древняя марсианская раса? Или она не вымерла, а переселилась в недра планеты? Или, подобно библейским персонажам, совершила грандиозный Исход через пустыню космоса на Землю? Не потому ли землянам снятся иногда странные, нездешние сны?..

Уолтер Грэхем с детства мечтал побывать на Марсе. Именно поэтому он и стал ареологом. И, конечно же, он читал «Марсианские хроники» своего соотечественника Брэдбери. Нет, Грэхем, разумеется, не верил в то, что Марс до сих пор обитаем – вернее, не надеялся на это, – и знал, что их Первую марсианскую не ожидает судьба описанных фантастом из Иллинойса экспедиций – и все-таки сердце его учащенно билось, а взгляд цеплялся за каждый камешек, за каждое углубление в красном грунте, словно надеясь отыскать следы тех, кто был здесь и только что ушел отсюда, завидев спускающийся с неба летательный аппарат чужаков.

Впрочем, времени на подобные размышления не было. То, что мог позволить себе еще один соотечественник Грэхема – Торо, проводя дни в уединении на берегу лесного пруда, не мог позволить себе руководитель экспедиции, преследующей вполне определенные прагматические цели. Побродив с десяток минут по равнине возле модуля и полюбовавшись пейзажем, астронавты принялись за работу. Были взяты для экспресс-анализа пробы грунта. Была проведена еще одна видеосъемка – теперь уже не с борта «летающей банки», а непосредственно с поверхности. Майкл Савински подготовил бур и расконсервировал экскаватор. Ральф Торенссен проверил исправность автоконтейнеров и собрал транспортер для выемки грунта из котлована – а предстояло переместить не одну тонну, чтобы добраться до лежащего на тринадцатиметровой глубине золотого щита. Элис Рут провела еще один сеанс радиосвязи с «Арго» и занялась обустройством быта – оборудованием спальных мест в грузовом отсеке и подбором пищевых продуктов. Уолтер Грэхем испытал на поверхности небольшой двухместный вездеход. Работать в комбинезонах было жарко, шлемы и баллоны с дыхательной смесью оказались совершеннейшим излишеством, но Грэхем пока осторожничал…

Бур вонзился в рыжий грунт, пошел вниз, пробиваясь сквозь толщу нанесенных за Бог знает сколько лет наслоений. «Арго» нужно было загрузить золотом снизу доверху, превратить в летающий золотой слиток – а для этого «консервной банке» предстояло совершить не один рейс из Сидонии до орбиты и обратно… если только там, в глубине, действительно находилась сплошная золотая целина, а не отдельные золотые островки…

Бур вернулся из разведки – и все вздохнули с облегчением: золото – было! Для верности произвели бурение еще в трех местах, по углам нанесенного на карту квадрата – и вновь не обманулись в своих ожиданиях. Золотая подкладка простиралась под равниной, возможно, до самого Купола и Пирамиды, и можно было приступать к рытью котлована. И продолжить бурение в других местах, чтобы определить – хотя бы приблизительно – размеры золотого слоя.

…Работали до сумерек, забыв о времени и не обращая внимания на голод. Все были охвачены азартом, хотелось делать все как можно быстрее и сделать как можно больше. Однако Уолтер Грэхем нет-нет да и поглядывал на темную громаду Сфинкса, предвкушая тот момент, когда они доберутся до золота и он возьмет вездеход и отправится к древнему сооружению, очень похожему сверху на маску со слепыми глазами – маску с праздника хэллоуин в земном городе Бостоне.

И лишь когда командир Аллан Маккойнт с орбиты самым категоричным образом приказал прекратить работы и устраиваться на отдых, участники Первой марсианской разогнули натруженные спины. Небо было уже не розово-желтым, а темно-лиловым, в нем сверкали Фобос и Деймос, и сотни звезд, до которых никогда не суждено дотянуться человечеству – да и зачем? Звезды были далеко, и с их, звездной, точки зрения, перелет с Земли на Марс – миллионы и миллионы километров! – был даже не шагом, не шажком, а так – ходьбой на месте в собственном доме…

В «консервную банку» возвращались, еле волоча ноги от усталости – не помогала и пониженная сила тяжести. Позади осталась выемка, уже полностью скрывшая оставленный в ней Майклом Савински экскаватор, и высокий конус перемещенного с помощью транспортера грунта. В это время суток тут должен был царить как минимум семидесятиградусный холод, однако датчик показывал устойчивый плюс… И это продолжало оставаться необъяснимым. Впору было задуматься о вмешательстве каких-то сверхъестественных сил, но Уолтер Грэхем не верил в сверхъестественное, твердо усвоив древний тезис о том, что чудо – это просто явление, происходящее в соответствии с пока неизвестными нам законами природы. А где-то на уровне подсознания затаилась у него мысль о том, что эта невероятная аномалия, которая, как говорится, не лезла ни в какие ворота, каким-то образом связана с объектами Сидонии. Точнее, с одним из них – с Марсианским Сфинксом…

– Золото добывать – это, конечно, хорошо, – со вздохом сказал Майкл Савински, следом за Уолтером Грэхемом поднимаясь по трапу к люку модуля. – Но хотелось бы и вон там хоть чуть-чуть побродить, – он показал на почти черную в сумерках громаду Сфинкса, – посмотреть, потрогать своими руками.

– Потрогаешь, Мики, непременно потрогаешь, – заверил его Грэхем. – Вот только задачу свою выполнишь – и устроим тебе экскурсию. И Ральфу тоже.

Он повернул голову в сторону Сфинкса – и в этот момент сгущавшуюся темноту над этим исполином расцветили багровые сполохи. Непонятные вспышки следовали одна за другой, с разными интервалами, словно где-то наверху, на каменном лике, беспорядочно мигал гигантский фонарь.

– Что это? – сдавленно произнес застывший на трапе Майкл Савински.

Ни ареолог, ни пилот не ответили ему. Вокруг стояла тишина, дул слабый, то и дело пропадающий ветерок, и в этой тишине вновь и вновь озаряли небо над Сфинксом багровые вспышки.

Возвращению Игоря Ковалева в психиатрическую больницу поспособствовала его мать. Она все-таки вышла замуж и переселилась к своему новому избраннику, оставив квартиру Игорю, который по-прежнему предпочитал одиночество и, как и в юности, совершенно не интересовался женщинами и жениться не собирался. По юридической части он не работал, хотя, пропустив год, все-таки закончил университет; увлекшись компьютерами, он стал неплохим специалистом по их обслуживанию и ремонту и заключил договоры сразу с несколькими мелкими фирмами.

У матери остался ключ от квартиры Игоря. В тот день, безрезультатно позвонив несколько раз, она отперла дверь и обнаружила сына неподвижно лежащим на диване с самым отрешенным видом; остекленевшие глаза его уставились в одну точку. Мать принялась трясти его за плечо, громко называя по имени, но он только вяло отмахивался и не произносил ни слова. Решив, что Игорь находится под воздействием какого-то наркотического вещества, мать принялась искать следы этого наркотика в комнате, но ничего не обнаружила. Зато ее внимание привлек лежащий на принтере рядом с компьютером распечатанный лист бумаги. Прочитав распечатку, мать вновь принялась было теребить Игоря, продолжавшего лежать с тем же застывшим выражением лица, а потом, предположив, что странное состояние сына может быть проявлением вернувшейся душевной болезни, позвонила доктору Самопалову, еще двенадцать лет назад давшему ей номера своих рабочих и домашнего телефонов.

• Предыдущая
• 12/110
• Следующая