Плацкарт - Козлов Владимир Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/31
• Следующая

Дверь кабинета открылась, вышла блондинка в короткой шубе, энергично зашагала к выходу.

– Ну, кто теперь? Чья очередь? – закричал лысый.

В кабинет зашла старушка в голубой вязаной шапке.

Начальница ЖЭКа – лет сорок пять, коротко стриженная, в черном брючном костюме – говорила в телефонную трубку:

– Придет к тебе – посылай ее на фиг. У нее документы – фальшивые. Свидетельство о собственности – на бланке, которые были до девяносто девятого года, а дата – две тысячи первый. Ни свидетельства о рождении нет, ни паспорта… Ладно, перезвони мне потом, хорошо?

Она положила трубку.

– Ну, что у вас?

– А в том доме на углу – магазин хлебный хороший, я там всегда хлеб покупал, – сказал хозяин. Мы шли вдоль замерзшего пруда. – Свежий, очень вкусный. Настоятельно вам рекомендую. А сам я в последние годы все больше на злаки перехожу – проращенные зерна, отруби. Очень полезно, кстати…

Мы прошли в ворота милиции. Сержант с автоматом тупо взглянул на нас и отвернулся. На белом небе светило неяркое солнце.

В паспортном столе было пусто. У окошка «Регистрация граждан России и СНГ» висел цветной плакат «Не забудьте оформить регистрацию по месту пребывания». Под надписью был коллаж – несколько человек на фоне Кремля: мужик с тюрбаном на голове и подносом суши, женщина-врач в зеленоватой униформе, улыбающийся во весь рот казах, дебильно прищурившийся парень в синей спецовке, с железякой в руке.

Дверь рядом с окошком была приоткрыта. Я заглянул. На столах стояли два компьютера и лазерный принтер. За компьютерами сидели лейтенант с красной опухшей рожей и толстая тетка в расстегнутом кителе, с погонами младшего лейтенанта. Я постучал в косяк двери. Лейтенант поднял глаза от компьютера.

– Че у вас?

– Временная регистрация.

Я подошел, положил на стол бумажки и паспорта. Лейтенант сгреб все и буркнул:

– Ждите за дверью.

Мы с хозяином сели на стулья. К соседней двери была прибита табличка «Архив». Рядом, в коридоре стоял большой металлический сейф.

Дверь открылась, лейтенант вышел, отдал паспорта. В руке он держал бланк регистрации.

– Пойду подпишу у начальника.

Он пошел в конец коридора, переваливаясь с ноги на ногу.

Из соседней двери вышел высокий стриженый парень в темно-зеленом костюме, заглянул в кабинет. В руке он держал несколько паспортов.

– Танька, ты не знаешь, где наша печать?

– А в паспортном ты не спрашивал? У этих должна быть…

– Ну, не дай бог, поддельная – я их в бомжатник всех посажу, пидарасов.

Я и хозяин спустились по ступенькам милиции. Я сложил вчетверо регистрацию и положил ее в паспорта. Хозяин сказал:

– Повезло, повезло. Быстро управились. Все-таки нельзя говорить, что ничего не происходит, ничего не меняется к лучшему. Случаются и такие приятные исключения. А все почему? Потому что организовали свою работу, видели, как все расписали: с такого-то по такой час – прием документов, потом – обработка документов, выдача документов… Вы сейчас на работу?

– Да, конечно.

– Тогда – до свидания. Всего хорошего.

У каждой кассы «Макдоналдса» толпилось несколько человек. Пахло котлетами и расплавленным сыром. За прилавком, толкая друг друга, суетились парни и девушки с черными козырьками. За ними, стоя в углу, наблюдал усатый мужик в синем свитере, с галстуком. За крайним столом ребенок ковырялся в «биг-маке».

– Может, займешь пока нам места? – спросил я у Кати. – Что тебе взять?

– Возьми мне «филе-о-фиш», маленькую картошку и апельсиновый сок.

– А мороженое или пирожок?

– Не надо.

– Я вообще не люблю Макдоналдс, просто сегодня почему-то захотелось, – сказала Катя, разворачивая «филе-о-фиш».

– И я не люблю его. В основном, из-за того, что здесь всегда толпы народа…

– Помню, я однажды приехала на каникулы к дяде, а тогда как раз первый «Макдоналдс» открылся, на Пушкинской площади, и мы с ним пошли. Стояли в очереди около часа, пока внутрь попали. Дядя нам взял по «бигмаку», по картошке и кока-коле. Сели, и он говорит: «Смотри, Катька, «Макдоналдс» – это Америка». А я отвечаю: «Значит, Америка – говно». Он засмеялся и говорит: «Ну а ты что думала?».

Я откусил от «биг-тейсти», прожевал.

– Меня всегда удивляло, что антиглобалисты ненавидят «Макдоналдс» – погромы устраивают, стекла бьют. Почему именно «Макдоналдс»?

– Не знаю. Значит, им так нравится.

– Антиглобалистам я не сочувствую. Это – бесящиеся с жиру бездельники, а те, кто хватаются за их идеи у нас, – просто понтовщики, которые хотят повыделываться.

– Ну, когда тебе двадцать лет, это, наверно, круто – разбить витрину «Макдоналдса». Но я этого не понимала. Занималась коммерцией, вместо того, чтобы протестовать против капитализма.

– Да ну их на фиг – всех, кто протестует. По их логике получается, что любой, кто работает, работает на буржуя. Или на государство. Ну а сами они за чьи деньги живут? За тех, кто точно так же работает на буржуя.

Я замолчал, откусил от «биг-тейсти». За соседним столом сидели три иностранца – два крупных парня и девушка невысокого роста. Они оживленно болтали между собой по-английски, несколько раз повторили слово «ЮКОС».

Троллейбус проехал рекламный щит «Эльдорадо»: «На каждую покупку – подарок». Мы с Катей стояли на задней площадке.

Водитель объявил в микрофон:

– Приобретаем билеты. Проезд одной остановки оплачивается. На линии работает контроль.

Катя сказала:

– Не слушай, берет на пушку. – Она улыбнулась. – Здесь никогда нет контролеров. Я каждый день езжу – кроме выходных, и вечером еще ни разу не видела контролера. Кондукторов тоже никогда нет после семи. Правда, я слышала, хотят сделать в автобусах турникеты, как в метро. Тогда халява закончится.

Я вышел из троллейбуса первый, подал руку Кате. Взявшись за нее, она сошла со ступеньки, переступила лужу.

– Вот и мой дом.

– Сколько же в нем подъездов?

– Много, но это – не один дом, это разные, просто сцеплены вместе. Их поэтому называют «пила» – потому что стоят под углом, как зубья пилы.

– Раздевайся и проходи сразу в комнату, – сказала Катя.

Я повесил куртку на деревянную вешалку, снял ботинки. Катя включила свет в комнате, вернулась в прихожую, расстегнула пальто. Я помог ей снять его и повесил на свою куртку.

У окна стоял письменный стол из светлого дерева, рядом – диван, напротив – еще один. В углу, у двери – полированный сервант семидесятых годов.

– А телевизора у тебя нет? – спросил я.

– Нет. Раньше был, но я его почти не смотрела. Потом он сломался, и хозяйка его забрала. Сказала – починит и привезет, а я и не тороплю, я забыла уже про него. Зачем мне телевизор? Я радио слушаю и кассеты. Чай будешь пить?

– Да.

Окно кухни выходило на шоссе. Светились зеленые полосы над автозаправкой «BP», желтые буквы «универсам Остров», окна однотипных домов. На фонарных столбах – через один – висели гирлянды к Новому году.

Щелкнул белый электрочайник «Vitek». Катя встала, взяла с полки две чашки, бросила в них по пакетику «Золотой чаши», налила кипяток. По радио шла реклама журнала «Cosmopolitan».

– Ненавижу женские журналы, – сказала Катя. – Вернее, не женские, а те, которые для молоденьких девочек. С рекламой дорогих шмоток, со всякими статьями про то, как найти себе мужа. Им больше ничего и не надо – только бы найти богатого мужа. Или любовника. – Она взяла чашку, отпила чаю, поставила чашку на стол. – Что-то я начинаю бухтеть – как старуха какая-то. – Она улыбнулась. – Или я им просто завидую – молодым. В голове еще пусто, а возможностей, кажется, миллион. А у тебя так бывает?

• Предыдущая
• 28/31
• Следующая