Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/71
• Следующая

Девочка Света не удивилась. Поправила сбившееся выше колен платьице, пошевелила светлыми бровками (Света – светлыми…), подумала. И серьезно согласилась:

– Грин – это хорошо.

И во мне затеплела благодарность. Я не пожалел, что проговорился.

А она помолчала, глянула опять внимательно так и спросила:

– А что же нам теперь делать, Грин?

– Что? – удивился я. – С кем? – И мысленно добавил: "Как это нам?"

– С тобой, – сказала она.

– А что со мной?.. Ничего…

– Как это «ничего»? Нельзя тебе одному… – Света вскочила, отряхнула песок. – Вот что. Пойдем, я познакомлю тебя с братом.

В общем-то я был не против. Если брат… если он такой же, как она. Только вот придется одеваться, а мне стыдно было натягивать при Свете свою «спецшкольную» робу. Издалека-то она ничего, вроде как джинсовая, а вблизи видно, что казенная дерюга. Да еще с номерным клеймом на заднем кармане.

Но Света сказала:

– Он здесь недалеко, на берегу.

Я подумал, что, если на берегу, то можно пока шагать так. Свернул комбинезон, рубашку и майку в муфту, подхватил за шнурки ботинки. Трусики были еще совсем сырые, с них побежали по ногам щекочущие капли. Света глянула и спокойно так (может, как брату) предложила:

– Ты пойди за бревна, выжми там…

Мне бы застесняться, съежиться, засопеть… а я не застеснялся. Сказал «ага», сходил за штабель, выжал трусики и вернулся почти в сухих. И понял: мне уже наплевать на то, что я «глиста». Подхватил шмотки и башмаки, оглянулся:

– А куда идти? – Кругом ни одного человека.

– Вон туда…

Мы обогнули штабель бревен, и Света пошла дальше. Я за ней. В сотне шагов лежал на берегу перевернутый катер с дырявым днищем. Прямо за катером, не видный издалека, сидел на корточках мальчишка. С такими же, как у Светы «льняными» волосами – длинными, ниже ушей. В похожих на мои трусиках. Незагорелые лопатки мальчишки деловито шевелились, он что-то лепил из песка. Песок был сырой, рядом стояло синее пластмассовое ведро.

Мальчишка, видимо, спиной ощутил наше появление. Сказал, не обернувшись:

– Привет.

– Привет, Май. У нас гость…

Тогда ее брат Май оглянулся. Посмотрел на меня. И сказал, как Света:

– Здравствуй.

– Здравствуй… – выдохнул я.

Имя его не показалось мне странным. Наоборот, я сразу ощутил, что оно очень подходящее для этого мальчишки.

Он был похожий на сестру. В общем, обыкновенный… Только в этой обыкновенности и в том, как он смотрел, было что-то такое… ну, такая ясность, что я… В общем, если бы у меня вместо груди был шкафчик, я бы в один миг растворил нараспашку обе дверцы. Навстречу этому Маю. С готовностью сделать для него, все, что он хочет, и с жалостью, что сам я не такой.

Конечно, это длилось только секунду-две. Но теплота в моем «шкафчике» с того мига осталась навсегда.

– Май, это Грин, – сказала Света.

Он, как и сестра, не удивился моему имени.

– Здравствуй, Грин… Это, как писатель, да?

– Да, – согласился я и понял, что не чувствую неловкости. Было только желание подольше оставаться со Светой и Маем. Через плечо Мая я посмотрел на песчаную постройку. Решился на вопрос:

– Это что?

– Это такой старинный собор, – охотно отозвался Май. – Морской. Кафедраль де ла мар. В пятнадцатом веке в Испании жил зодчий Хосе Энрике Навеганте. Он хотел построить собор на высоком берегу, чтобы моряки видели его издалека и чтобы на нем горел огонь, как на маяке. В общем, храм, который всегда помогает мореплавателям. Можно молиться о безопасности и правильно выбирать путь… Но Хосе Энрике успел только сделать чертежи и умер… Эти чертежи были потеряны, да оказалось, что не совсем. Недавно я наткнулся на них в Информатории, ну и вот… Пусть будет хоть маленький, но все же построенный храм…

– Май у нас по уши в архитектуре, – сказала Света. Без усмешки, ласково даже. И он согласился, только с поправкой:

– По макушку…

– Закончил уже? – спросила Света.

– Почти… Надо фонарь еще… – Май на коленках обогнул маленький песочный собор – удивительно красивый, с острыми сквозными башенками (как они только не рассыпались?). Я вспомнил, что, кажется, такой стиль называется «готический» – учили по истории.

Мы тоже обошли собор. Под главной башней, посреди круглого узора, Май укрепил в песке янтарную бусину. В ней сразу засияла солнечная искра. Май откинулся, уперся сзади в песок ладонями, посмотрел на меня и на Свету.

– Вот теперь все…

– До чего красиво. Будто настоящий, – сказал я. Не ради похвалы, а потому что по правде собор был очень красивый.

Кажется, Май слегка порозовел. Бормотнул дурашливо:

– Да, я старался…

– Жаль, что он не надолго, – вздохнула Света. – Ты его сфотографируй.

– Сейчас… – Май, все так же, на четвереньках, добрался до пластмассового ведра, достал оттуда серебристую коробочку (похоже, что мобильник с фотоаппаратом). И начал ползать вокруг своей постройки, прицеливаясь крохотным объективом и щелкая кнопкой. Потом выпрямился, встал над собором, как тонконогий Гулливер. Сообщил:

– Вас я тоже снял. Вместе с "Кафедраль де ла мар. На память… – И вдруг спохватился, смутился даже: – Если ты, Грин, не против. А то я сотру.

Я замотал головой: не стирай! Это ведь здорово, что я останусь на снимках у Светы и Мая. Поглядят потом и вспомнят встретившегося на берегу Грина. Получится, что я опять с ними.

– Теперь давай, мы снимем тебя, – сказала Света. – Зодчий и его творение.

– Давай! – Май протянул ей аппарат. А мне стало хорошо от того, что она сказала «мы». То есть она и я.

Света нацелилась, пощелкала. После этого мы, сдвинувшись головами, поразглядывали на откидном дисплее готовые снимки. Я там был совсем рядом со Светой, мы сидели у "Кафедраль де ла мар", почти касаясь плечами. Жаль, что у меня не будет такой карточки…

В это время коробочка дрогнула и заиграла музыку про тореадора. Май прижал аппарат к уху.

– Да, это я… Сейчас спрошу… – И повернулся к сестре. – Мама спрашивает: наше затяжное отсутствие – это сознательная голодовка или обычное разгильдяйство?

– Обычное, – сказала Света.

– Мама, это обычное! – радостно закричал в аппарат Май. – Не надо, мы хорошие! Почти образцовые дети… Нет, где те образцовые, мы не знаем, шастают отдельно… Сейчас идем!

– Скажи, что втроем, – вмешалась Света.

– Мама, мы придем втроем! Один мальчик… Ну, какой-какой! Как мы! Зовут Грин… – он помолчал и глянул на меня. – Мама спрашивает: Грин любит картофельные котлеты с грибным соусом?

Мне бы поупрямиться хотя бы ради приличия: мол, что вы, я не хочу, неудобно как-то… Но я, обалделый и размякший, опять заболтал головой, на этот раз утвердительно: да, очень люблю (хотя не помнил, когда такие котлеты пробовал).

Май сунул мобильник в ведро, а оттуда вытащил белую майку, натянул. Я тоже надел свою, тоже белую и пока что чистую. Со вздохом развернул проклятый казенный комбинезон. Май удивился:

– Зачем тебе этот скафандр? Толкай его сюда!.. – Он ловко свернул и погрузил в ведро все мое имущество. Даже ботинки. А следом затолкал туда и свои кроссовки. Света поглядела на нас и отправила в ведро свои пластмассовые босоножки.

Я не спорил. Если у здешних ребят принято гулять вот так, по-летнему, значит, и я могу. Мне хотелось быть как они. Пусть на короткое время, но стать "своим".

Мы двинулись было к откосу, но меня зацарапало беспокойство. Я не удержался, спросил Мая:

– А ты не боишься, что с ним что-нибудь случится? С собором…

– А что? Дождя пока не обещают.

– Ну… а если разломает кто-нибудь?

– Кто? – удивился Май.

Однако Света поддержала меня.

– Май, в самом деле! Начерти границу. Чтобы не подходили вплотную, когда будут смотреть.

Май не спорил. Подобрал щепку, обвел вокруг собора по песку широкий круг. Рядом с этой линией нарисовал с десяток больших восклицательных знаков.

• Предыдущая
• 22/71
• Следующая