Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/71
- Следующая
– Ну, ты слишком упрощенно судишь, – поморщился Меркушин.
– Тогда уж не я, а трибунал. Это он отправил «волосатиков» за проволоку на долгие годы…
– Отправил неумелых исполнителей, а инициаторы сейчас в регентском совете, – хмыкнул Виктор. – Просто десять лет назад власти испугались, что после беспризорников и люмпенов "Желтый волос" возьмется за чиновников, сочтя их тоже бесполезными. Но потом договорились…
– Договорились… до чего? – тяжело спросил Валерий.
Меркушин мотнул головой. Будто очнулся:
– Да это же так, трепотня в курилке! Я знаю не больше других… А разговор-то у нас не о том…
– А о чем… разговор-то?
– В училище ожидаются реформы. Расширяется специализация… Будет созданы элитные подразделения для операций особой сложности. Но там требуются ребята с крепкими нервами. Сообразительные и не страдающие излишней… впечатлительностью…
– Такие, кто поймет, что нет резона вытаскивать из огня детишек-инвалидов? Потому как они – "песок"?
Меркушин шевельнул бровями. Сказал опять:
– Слишком упрощенно судишь, дорогой…
Валерий вдруг отчетливо понял: надо жать на тормоза. Заставил себя посмеяться:
– Не злись. Я не красна девица и кое-что понимаю. Просто интересно было посмотреть, как ты лезешь в полемику…
Посмеялся и Меркушин. И они посидели в "Четвертой бочке", поговорили про июньский отпуск, про тренировочный лагерь в июле и августе, про девиц из Текстильного института. Выпили по две бутылки «Флибустьерского», закусили сушеным кальмаром…
Наутро Валерий должен был ехать домой, в Кольцовск. Думал он об этом с удовольствием. Поваляется на диване, полистает старые книжки, побродит по знакомым улицам. Этакое отдохновение души. На него уйдет неделя. А дальше можно будет махнуть на южное побережье. Стоит недешево, ну да разок-то можно себе позволить. Трехмесячной стипендии должно хватить, если не тратить на барахло…
Вечером Валерий пошел в училищный парк, что начинался за корпусом общежития. У корпуса парк был ухоженный, с прямолинейными дорожками, но дальше делался заросшим и диковатым. В самом глухом краю прятался небольшой пруд (в нем даже водились караси) с редкими кривыми скамейками по берегам. На незаметной, укрытой разросшимися вётлами скамейке Валерий и устроился. Думал, что посидит в одиночестве, побездельничает, позвонит по разным адресам: домой (завтра буду), Шурочке Глазыриной из Текстильного (не грусти до осени) и на вокзал (подтверждаю броню на завтрашний рейс).
Сумерки были светлые, но плотная листва завешивала скамейку сумраком. Пахло болотом, начинали пение лирически настроенные лягушки. Валерий лениво потянулся и вынул мобильник. В этот же миг колыхнулись листья. Кто-то сел на другом конце скамейки. Валерий напрягся. Неужели снова холера принесла Меркушина? Дурацкий дневной разговор сидел в памяти занозой. Нежданный гость мигнул электрической головкой карманной авторучки – на секунду высветил свое лицо. Сверкнули знакомые квадратные очки. Валерий напружинил мышцы, чтобы встать.
– Сидите, сидите, Зубрицкий, – глуховато сказал старший капитан-инструктор Глухов по прозвищу Грач (был он черен, носат, довольно молод и не слишком строг с курсантами; впрочем, предмет свой – "Логика поведения в экстремальных ситуациях" – читал отменно).
– Сидите, – повторил Грач. – И, если позволите, я посижу с вами.
– Буду рад, господин старший капи…
– Игорь Максимович.
– Буду рад, Игорь Максимович…
– Не знаю, будете ли… Так и читаю вопрос, который прыгает у вас в голове: "Какой леший притащил сюда этого Грача и чего ему от меня надо?"
– Ну… не в такой формулировке, однако…
– Дело не в формулировке… Для начала позвольте сделать вам крошечный подарок… – Грач бесшумно придвинулся, снова включил головку авторучки. – Вот, булавочка для галстука…
Валерий увидел в пальцах капитана иголку с жемчужным шариком. "Бред какой-то…" И почему-то заныло внутри ожидание неприятностей.
– Но, гос… Игорь Максимович, на мне нет галстука…
– А мы пока вот так… – Грач ловко воткнул булавку под лацкан курсантской курточки. – Не убирайте эту вещицу. И можно будет поговорить без помех.
– Это микрофон?
– Это… наоборот… Начнем без промедления. Скажите… Валерий… вы ведь беседовали сегодня с курсантом Меркушиным?
– Да… – И внутри заныло сильнее.
– И, насколько я знаю, высказали ряд суждений…
– Я не высказал ничего предосудительного. А если курсант Меркушин…
– Курсант Меркушин, посвященный в планы относительно элитных подразделений, совершил ошибку. Он посчитал вас человеком, готовым разделить его убеждения и намерения… не знаю, кстати, почему. Возможно, руководствовался какими-то личными симпатиями… Ну, и сказал, как теперь понимает, много лишнего…
– И кинулся стучать начальству! – вырвалось у Валерия. Он чувствовал: в его жизни что-то стремительно меняется. А две минуты назад было так хорошо!
– Ну, вы ребенок, Валерий, честное слово! – как-то совсем уж по-штатски подосадовал Игорь Максимович Глухов. – Зачем «стучать» при нынешних-то технологиях. Всегда можно узнать, кто что где говорит, кто чем дышит и даже… кто сколько раз пукнул ночью.
– Я не пукаю ночью, у меня хороший кишечник, – мрачно сообщил Валерий.
– Поздравляю вас. Но я о том, что на данной территории и вокруг оной любое слово всегда становится известным… кому надо…
– И эти слова – тоже?.. – угрюмо сказал Валерий.
– Эти – нет. Я же подарил вам булавочку. Глушитель…
– Благодарю… – Это получилось печально и с тоскливым ожиданием: "А дальше-то что? Зачем этот разговор?"
– А дальше вот что… курсант Зубрицкий… – негромко и четко, как на лекции, сообщил старший капитан-инструктор. – Вам следует сейчас же пойти в общежитие, незаметно уложить чемодан, столь же незаметно отправиться на автостанцию и сесть на ночной автобус до столичного аэропорта. Я заказал для вас билет до Холмска. И еще один – на местный рейс до Заторского Посада. Оттуда вы любым удобным способом доберетесь до города Инска и сразу, невзирая на субботу, явитесь там в деканат факультета нестандартных технологий Инского института спасательных служб. Передадите пакет с документами, где говорится о вашем переводе на этот факультет… Не перебивайте… Инский институт считается филиалом нашего училища. Формально. По сути же это отдельное учебное заведение. Там у вас будет возможность получить ту специальность, которую хотели…
– Но… зачем это все? И перевод, и… вообще…
– Все еще не поняли? Для того, чтобы выуцелели. Боюсь… уверен даже, что здесь вам это не удастся.
"Держись, Перекос", – велел себе курсант Валерий Зубрицкий. И дерзко сказал:
– Понял. Но не все.
– Остальное поймете позже…
– И все же позвольте вопрос…
– Позволяю.
– Почему вы, господин старший капитан-инструктор, обеспокоились судьбой курсанта Зубрицкого?
– Вопрос логичный… Вам что-то говорит фамилия Иванов?
– М-м… Если перебирать всех Ивановых…
– Всех не надо. Я имею в виду Сережу Иванова, вашего школьного друга…
– Да… Он погиб год назад в Хаса-Тельпе. С караваном гуманитарной помощи…
– Я его старший брат…
– О Боже… – не сдержался Валерий. – А он… никогда не говорил про брата… А ваша фамилия…
– Мы сводные братья. Мама одна, отцы разные. Я жил с отцом… Но Сережку я любил всегда, будто мы рядом. Кстати, при встречах он часто вспоминал о вас… Ну, торопись, Валерий. Чем скорее уедешь, тем лучше для тебя. Кстати, мне совсем не просто было сделать документы в течении трех часов и в рамках всех правил…
Валерий толчком поднял себя со скамьи. И спохватился:
– А вы думаете, в этом… как его… в Инске меня не достанут?
– В Инске это будет гораздо труднее. Там ты поймешь… А теперь пора.
Валерию показалось, будто мир вертится с нарастающей скоростью. И все же он сказал опять:
– Еще один вопрос. Если вы… знаете про здешние планы… то зачем вы здесь, Сережкин брат…
- Предыдущая
- 4/71
- Следующая
