Давно закончилась осада… - Крапивин Владислав Петрович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/77
• Следующая

– Ну как? Будешь сызнова кашлять?

– Ой! Не буду!…

– То-то, что не будешь. Ну-ка, еще! Раньше, в своем Петербурге, такого лекарства небось не пробовал?

– Ох… не пробовал…

– Тогда пойдем. Чтобы по всей норме…

– Куда?.. Ай!

Не успел он снова сказать «ай», как крепкие руки Маркелыча под мышки вынесли его через предбанник на жгучий холод. И сверху – ледяной поток из ведра.

– А-а-а! – Это уж точно была нестерпимая погибель. Но те же руки мигом вознесли его снова на высокие доски, в спасительный жар, обдали горячей березовой пургой.

– Уф… Маркелыч, разве так можно? Я же помру…

– Обязательно. Лет через сто… Только в царствии небесном, куда попадешь после смерти, таких парилок не будет. Потому пользуйся, покуда жив… Ведь жив еще?

– Кажется, да… только сил совсем нет…

– Как это нет? А кто меня будет веником греть? Не Ерофейка же, он большого жара не выносит… Ну-ка, давай поработай!

И оказалось, что силы у Коли еще остались. Даже немало. Он передохнул и замахал веником, охаживая крепкую, в сплетениях мускулов, спину Маркелыча. И работал добросовестно, пока Маркелыч не сказал: «Ладно, дробь». По-морскому это значило «хватит».

Спрыгнули, окатили друг друга теплой водой, сели на нижней полке, чтобы отдышаться.

– Маркелыч, вы тут говорили про какого-то Ерофейку. Это кто?

– Да трюмник, – небрежно отозвался Маркелыч. На скулах и усиках у него весело блестели капли. – Прижился тут, а с какого корабля, не говорит. Они этого не любят.

– К… кто не любят? – слегка обмер Коля. Уже не от жара, а от озноба.

– Да трюмники же… Ты разве про них не слыхал?

– Нет… Они кто?

– Ну, коротко говоря, существа такие… Ты небось про карликов да гномов сказки читал?

– Д… да…

– Ну вот. Я тоже читал, еще когда в кантонистах был. Приносил нам такую книгу капитан-лейтенант Барашников, доброй души был, случалось, баловал нас, мальчишек… Из той книжки я и узнал про гномов. Только они, гномы-то, в лесах да в горах обитают, а трюмники в кораблях, в глубине. Потому и название такое… В начале осады, когда велено было затопить поперек бухты корабли да фрегаты, трюмники с них, ясное дело, перебрались на берег, тонуть кому охота… Их там, на больших-то кораблях, даже не по одному, а по нескольку в каждом жило… Как уж они осаду на суше пережили – не знаю, может, и не все уцелели. Однако же уцелели многие. А после войны стали обустраиваться. Судов-то осталось мало, вот и начали расселяться по банькам да погребам.

Коля слабым голосом сказал:

– Вроде как домовые? – Это он чтобы Маркелыч не заметил его обмирания.

– Ну, вроде… Только флотского происхождения. Оно и понятно, город-то корабельный…

– Но ведь это же, верно, сказки, не более того?

– Сказки не сказки, а от Ерофейки никуда не денешься. Как придешь печку разжигать, он за ней обязательно возится. Или на полке среди веников. Или бороду выставит, на тот же веник похожий, да глядит с любопытством. Раза два я с ним даже разговор заводил, только беседует он без охоты. Два слова скажет – и в закуток… Да ты не бойся, он, Ерофейка-то, смирный. Да и нет его сейчас. Я же говорю, он от сильного жара норовит сбежать на двор…

– Я и не боюсь, – жиденьким голосом сообщил Коля.

– Вот и ладно… Ты тут побудь с минутку, а я квасу принесу. Хорошо кваску-то после всего глотнуть, а я заранее не прихватил…

В открытую дверь Коля видел, как в предбаннике Маркелыч накинул на голое тело бушлат и в таком виде выскочил наружу. И… что же это! Святой Николай Угодник, спаси и сохрани! Конечно же не один Ерофейка, а не меньше дюжины трюмников и всяких других существ ожили по углам. Зашелестели у печки, затрещали, будто слюдяными крыльями, на полке, замелькали по углам мохнатыми тенями. Тряхнешь головой – нет никого. Посидишь тихо две секунды – и опять… Маркелыч, он злодей! Нарочно рассказал всякую жуть и сбежал, чтобы мальчишка здесь настрадался среди страхов! Надо бежать, пока не поздно!

Однако шевельнуться было страшно. Может, лучше замереть? Голышом не побежишь, а пока одеваешься, кто-нибудь обязательно схватит за бока… К тому же, если шевельнешься, от разжижающего страха может случиться совсем нехорошее дело. Конечно, в банной сырости это незаметно, однако как потом вспоминать такое?..

Маркелыч шумно возник на пороге с глиняным кувшином в руках.

– Вот, попробуй-ка, что за квасок Настенька готовит! Как глотнешь – разом будто все атаки отбил. Полный отдых душе и телу.

Коля торопливо глотнул. Квас и правда был замечательный. В меру прохладный, пахучий, шипучий, разбежавшийся по жилам пушистыми щекочущими шариками… А Маркелыч был… вовсе ни какой не злодей! Наоборот, замечательный Марелыч! Потому что вернулся так быстро! А про Колины страхи он конечно же и не догадывался. И чтобы не догадался впредь, Коля глотнул еще и бодро сказал:

– Спасибо! Маркелыч, а на тендере «Курган», на котором вы ходили, есть трюмник?

– Да кто же его знает? Не встречал. Они же не всегда на людях показываются. Да скорее всего, что и нет. Который прежде был, ушел небось за матросами, когда оставили тендер в Синекаменной бухте. А новый так и не завелся…

– Значит, «Курган» – это правда «Македонец»?! – подскочил Коля. Даже про страхи позабыл.

– Федос говорит, что так. Будто бы, когда он его купил, можно было разобрать краску прежнего названия…

– А зачем он дал ему другое имя?

– Ну, решил, видать, что негоже гвозди да табак возить на славном «Македонце». Обидно, мол, для геройского судна. И получится, что вроде как к чужой славе примазываешься… Но возможно, что и врет старик. Он такой, любит поболтать да туману напустить. Может, нарочно выдает кораблик за «Македонца», чтобы найти покупателя. «Македонец»-то был ходок не в пример другим тендерам да шхунам…

– А разве Макеев хочет его продать?

– Хочет. Старый стал, не управляется… И цену, надо сказать, просит по нашим временам пустяковую, да вот что-то никто и такую не дает… Иногда сижу да мечтаю: подкопить бы деньжат да купить этот «Курган». Ходил бы куда хотел, по всему Черному морю, сам себе хозяин, волны да ветер, другой жизни не надо… – Маркелыч засмеялся. – А вашу команду взял бы в матросы. Я гляжу, вы народ дружный…

– А много ли надо денег?

– Э, да чего говорить. Вроде и не много, да нам с Настенькой столько сроду не иметь…

Коля подумал.

– Маркелыч, а вы слышали, будто лейтенант Новосильцев английское золото нашел?

– Были про то всякие разговоры. Я их еще мальчишкой слышал, в конце осады. Чего только не болтают языками. Однако Новосильцев, он офицер был в полном смысле. Хоть и сказывали, что сгоряча мог матросу вмазать по уху, но насчет честности тут дело железное. Кабы что нашел, отдал бы в казну до последней денежки.

– А если не успел? Или не смог взять с собой? Вдруг какой-нибудь золотой запас спрятан на «Кургане»? Может быть, в трюме есть тайник!

Маркелыч взъерошил Коле мокрые волосы.

– Если бы и был тайник, Федос его давно бы разнюхал, еще при ремонте, он мужик дотошный. И к тому же какое золото там ни отыщись, оно все равно не наше с Настенькой, а того, чье судно. Вот кабы купить, а потом найти… А на что купишь-то? Видишь, какое получается кольцо… Ну, давай-ка собираться. Пойдем, а баньку слегка остудим. Не ночевать же Ерофею на холодном дворе…

Поздно вечером, в постели, Коле казалось, что он весь пропитан горячим березовым воздухом. А свежие рубашка и постель были прохладными, ласковыми, словно он лежал внутри летнего облака. От кашля не осталось и следа, дыши хоть во всю мощь. Но Коля дышал потихоньку. И думал.

Он думал о том, что и правда было бы замечательно, если бы Маркелыч стал хозяином тендера. Ну, в матросы мальчишек он всерьез не принял бы, конечно, однако взять в плавание разок-другой согласился бы. Потому что Маркелыч, он чем хорош? Вроде бы и взрослый дядька, а в то же время иногда совсем как мальчишка. Дурачится с ребятами, болтает по-свойски, рассказывает всякие веселые истории про свою прежнюю службу. Настенька порой только головой качает: «Ну чисто дитя малое, одни игрушки на уме». Но не сердится… Может, Маркелыч научил бы Колю и его приятелей кое-каким парусным хитростям. Это ли была бы не радость!..

• Предыдущая
• 37/77
• Следующая