Голубятня на желтой поляне - Крапивин Владислав Петрович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/97
- Следующая
Мимо кривых заборов с колючей проволокой наверху, мимо штабелей старых ящиков, мимо куч железного хлама они вышли на обширную поляну, поросшую сурепкой.
Посреди поляны стоял ствол тополя с растопыренными вверху, обломанными сучьями. Это было сухое дерево.
Под деревом сидел с книжкой Чита.
Чита положил в траву книгу. Снял очки. Хотел пойти навстречу спокойно, только не выдержал, побежал. Облапил сразу Яра и Альку. Потом оторвался, сказал немного сердито:
– Ну, наконец-то. Теперь уже четверо. Только Тика нет.
Яр отвёл глаза. Алька своим брезентовым башмаком стал пинать траву.
Чита посмотрел на того, на другого, насупился и объяснил:
– Он ещё не приходил, в дупле нет его записки. Но он всё равно придёт.
Яр сказал через силу:
– Не придёт Игнатик…
Пока Чита слушал про всё, что случилось, у него было странное лицо. Не печальное, а напряжённое: будто он не мог что-то понять. Или что-то вспомнить. Потом он сказал:
– Непонятно это.
– Что, Вадик? – мягко спросил Яр.
– Непонятно, почему он погиб. Тут что-то не увязывается.
– Это всегда не увязывается, Вадик.
Чита обмяк, растерянно завертел очки. Видимо, наконец поверил.
– А у Данки мама погибла. Тогда, при нашествии, – сказал он.
"Сами-то вы как уцелели?" – хотел спросить Яр. И не стал. Потом как-нибудь… Он спросил:
– А что с Данкой?
– Живёт одна теперь. Ничего…
Алька сказал, запинаясь:
– Чита, а моя мама… Ты не слыхал?
– В порядке твоя мама, – грубовато, как-то не по-своему ответил Чита. – Только извелась вся. Ты давай беги к ней.
– Ага, я побегу! Яр…
– Беги, беги…
– Потом приходи к Данке, – сказал Чита. – Хотя постой. Надо оставить в дупле записки, твою и Яра. Что вы тоже пришли.
– Для кого? – спросил Яр. – Мы пришли уже все четверо. Больше некого ждать.
У Читы досадливо шевельнулись брови.
– Всё равно, так надо. У нас такой обычай.
Он достал из нагрудного кармана карандашик и свернутый листок. Оторвал две бумажные полоски.
– Яр, напиши своё имя. Надо, чтобы ты сам… Алька, напиши… Вот, я книгу подставлю, пишите на ней…
Книга была "Рассказы" какого-то А. Рысина. Яр и Алька на ней, как на столике, приладили бумажки и написали имена. Яру было не по себе. Очень грустно и непонятно: что же будет дальше?
Алька умчался, уже не оглядываясь на Яра. Понятное дело – к маме. Что ему теперь Яр?
Чита поразительно ловко, не помяв отглаженных брюк, забрался по бугристому стволу до первого сука, торчавшего, как одинокая лапа. Сел на него.
– Здесь дупло…
Он, перегнувшись, сунул руку в глубь ствола. И как-то странно замер.
Казалось бы, долгое ли дело положить записки? Но Чита сидел целую минуту, словно что-то нащупывал в дупле. Потом прыгнул с трёхметровой высоты.
– Вот странная штука, – сказал он с напряжённой улыбкой. – Там в дупле внизу мох и труха всякая, и мне всегда казалось, что под ней что-то круглое, только было лень раскапывать. А теперь раскопал. Смотри…
Он протянул на ладони синий мячик с тремя белыми полосками.
– Вот куда залетел…
"Неужели тот самый?" – подумал Яр.
Мячики так похожи друг на друга. И прошло столько лет.
Яр всё же улыбнулся. Даже сказал:
– Вот здорово…
Чита поднял из травы книгу и надел очки.
– Пошли к Данке, Яр.
Он зашагал впереди, читая и в то же время играя мячиком: стукнет им о натоптанную тропинку и поймает… Яр опять подумал: как много дел может делать Чита, не отрываясь от книги. Да и читает ли он? Может, просто прячет за книжкой то, что думает и чувствует?
– Вон Данка идёт навстречу, – сказал Чита. И Яр увидел на краю пустыря Данку.
Она была подросшая, похудевшая, в каком-то сером печальном платьице. Яр такой и ожидал её увидеть.
Данка заулыбалась навстречу:
– Ой, Яр… Здравствуй, Яр! Наконец-то… Яр, ты один?
– С Алькой. Он к маме побежал… Яр говорит, что Игнатик погиб, – сразу сказал Чита. Ну и правильно, что сразу.
У Данки погасли глаза.
– Я будто чувствовала…
Она медленно повернулась и пошла по тропинке. Яр и Чита – по сторонам от неё, по шелестящей траве. Так они дошли до переулка с кривыми домиками. Некоторые домики были обугленные, без крыш. Данка молчала.
– Я вот… смотри, – осторожно проговорил Чита. – Мячик наш в дупле нашёл.
Данка посмотрела без интереса.
Чита сник. Даже книгу опустил.
Данка сказала:
– Тут автобусная остановка недалеко. Поехали ко мне, что ли… Я вас покормлю чем-нибудь… Яр, а у меня мама умерла.
– Я знаю, Данка.
"Ну вот и всё", – подумал Яр. Оттого, что всю ночь не спал, голова у него была тяжёлой. Но ещё тяжелее было на душе. Вот он пришёл. И что дальше? Зачем он этим ребятам? Зачем он здесь вообще? Воевать с неведомой силой? Один воевать не может. Дело не в том, что нужны союзники. Дело в том, что вообще нельзя одному, надо, чтобы тебя кто-то любил. Было хорошо, когда позвали ребята. Но они играли. Теперь игра кончилась, её разбило настоящее, не игрушечное горе. Игнатика не вернуть. Данку не утешить. Алька, не оглянувшись, убежал к маме. Наверно, ему хватило страшных приключений. Чита… Его не поймёшь: чего он хочет, чего ждёт?
Они подошли к остановке – к бетонной площадке с кривым столбиком и ржавой табличкой. Стало пасмурно, ветер гонял по бетону сухую пыль.
"Зачем я здесь? – думал Яр. – Для ребят я только обуза…"
Подошёл обшарпанный валкий автобус. Почти пустой.
– Садись, Яр, иди вперёд, – сказала Данка. – Поедем.
"А куда? Что будет потом?.. Видимо, Тот был прав: надо было тогда, ещё на вокзале, уйти…"
На миг острое сожаление, что он здесь, а не на крейсере, обожгло Яра. Сзади нетерпеливо дышал Чита. Яр машинально шагнул в автобусную дверь. Навалилась давящая темнота. Яр отчаянно мотнул головой. Стало светло. Он оглянулся на захлопнувшуюся дверь автобуса: а ребята?
Автобусной двери не было. Была стальная дверь гермошлюза.
Капитан Виктор Сайский сидел в кресле прямо и смотрел мимо Яра. В стёклышках старомодного пенсне Сайского блестели крошечные отражения плафонов. Длинные веснушчатые пальцы Сайский держал на подлокотниках. Когда он говорил, указательный палец правой руки слегка поднимался и опускался – будто отмеряя слова.
– Ярослав Игоревич… При всём уважении и доверии к вам, я вынужден сказать, что вы поставили нас в крайне трудное положение…
– Именно? – спросил Яр. Он всё больше хотел спать.
Капитан беспокойно шевельнулся. Его худое лицо с блестящими залысинами и рыжеватой щёточкой волос на миг потеряло уверенность. И всё же он сказал твёрдо:
– При всей боязни оскорбить вас, должен прямо заявить, что вашу историю мы не можем принять всерьёз.
– Говорите только за себя, капитан! – звонко и дерзко вмешался второй штурман и разведчик Дима Кротов. Он сидел рядом с Сайским, но сейчас дёрнулся, словно хотел придвинуться к Яру.
Старший астронавигатор Олег Борисович Кошка, рыхловатый и нерешительный, возился в кресле, виновато уставившись в пол. Иногда шумно вздыхал.
– Я говорю от себя и от имени вверенного мне экипажа, – сказал Сайский. – Мы на суперкрейсере дальней разведки, а не в студенческом клубе, Кротов. Мы несём службу поиска и должны принимать за истину только доказанные вещи и явления.
– Где же я, по-вашему, был? – отгоняя сонливость и начиная злиться, спросил Яр.
– Я как раз и хотел бы услышать это от вас. Где вы были, когда отсутствовали на борту крейсера в течение сорока трёх минут?
– Это смешно, в конце концов… На кой чёрт мне развлекать вас сказками?
– Понятия не имею, – сухо, но искренне произнёс Сайский. – Очевидно, есть причины, о которых мы не догадываемся… Я, как капитан, настаиваю чтобы вы их изложили… или привели доказательства, что ваш рассказ – правда.
– Я привёл. Вот фотография…
- Предыдущая
- 33/97
- Следующая
