Колыбельная для брата - Крапивин Владислав Петрович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/36
• Следующая

– И Квакин плакал от стыда, – сказал Кубышкин, но никто сейчас не засмеялся, была нехорошая тишина.

Ева Петровна встала.

– Что ж, – сказала она, глядя не на ребят, а в окно. – Вы задели важную тему. Давайте говорить серьезно и откровенно.

– А маму не вызовут? – спросил Кубышкин.

– Нет… Впрочем, у тебя уже вызвали… Так вот, друзья. Должна сказать вам, что Аркадий Петрович Гайдар, которого мы все любим, был сложной личностью, и не все в его жизни так гладко, как иногда кажется. И в его творчестве. Тимур – тоже фигура непростая. Он не сразу нашел дорогу к сердцам читателей. Да, представьте себе! Многие критики и педагоги сначала встретили его в штыки!

– Разве они – читатели? – спросил Валерка Самойлов.

– Не перебивай, Самойлов, – миролюбиво попросила Ева Петровна. – То, что я говорю, не всегда говорят детям… Впрочем, вы уже не дети, – спохватилась она. – Так вот, встретили Тимура в штыки. Многим была не по вкусу партизанская вольница в его команде. В самом деле: бесконтрольный ребячий коллектив, ни одного взрослого рядом…

– Во жили люди, – вздохнул кто-то за Кириллом.

Ева Петровна снисходительно улыбнулась.

– Я продолжаю. И должна заметить, что в упреках критиков была доля истины. Не все, что делал Тимур, можно одобрить безоговорочно. В конце концов, что хорошего в ночных драках или угоне мотоцикла? Но тимуровское движение оправдало себя, жизнь взяла для него из повести Гайдара не все, а самое полезное…

– Не жизнь, а классные дамы! – отчетливо произнес Климов.

– Что-о? Ты где находишься, в конце концов?!

– На сборе, – поспешно сказал Климов. – На сборе, Ева Петровна, а не на классном часе.

– И ты полагаешь, что на сборе можно говорить все, что вздумается?

– А разве нет?

– И оскорблять учителей?

– Так я же не про вас, – примирительно сказал Климов. – Я вообще. Вы, наверно, еще сами пионеркой были, когда Гайдар про Тимура написал. Или студенткой.

– Хам ты, Климов, – печально произнесла Ева Петровна, которая родилась через три года после выхода книги о Тимуре.

Климов вздохнул:

– Вот и поговорили серьезно и откровенно.

– И все решили, – вставил Кубышкин.

– Нет не все! – резко возразила Ева Петровна. – Вернее – ничего. Не разобрались с Векшиным. Не выяснили, что происходит с отрядом. Не решили, как быть с Чирковым!

– Может быть, лучше, как быть с Дыбой? – спросил Кирилл.

– Этот Дыба, как ты выражаешься, не из нашей школы. У него есть своя администрация, дорогой мой. Есть милиция, в конце концов. Комиссия по делам несовершеннолетних.

– Конечно, есть, – сказал Кирилл. – А Дыба тоже есть. Интересно, да? Они есть, и он есть. Никуда не девается. И никуда не денется, пока мы его боимся.

– Потому что у них шайка, – сказали из угла.

– Ну, я и говорю, – усмехнулся Кирилл. – Их же целая шайка. Целая тысяча, да? А у нас, бедненьких, жалкая кучка. Что мы можем? На сборах про подвиги говорить. А человека от шайки защитить – кишка тонка у отряда. У правофлангового…

– Ты что же, всех своих товарищей считаешь трусами? Ты отдаешь отчет своим словам?

– Не знаю… – тихо сказал Кирилл. – При чем здесь слова? Опять слова, слова… А пока мы их говорим, Дыба гривенники шкуляет у пацанов в "Экране". Не верите? Можно пойти посмотреть.

– Посмотреть? – спросил Климов.

– Ну да, посмотреть, – откликнулся Кирилл, ощущая горькое бесстрашие. – Посмотрим, потом побеседуем: "Нехорошо, Дыба, не делай так больше". И он перевоспитается.

В классе засмеялись.

– Ну, так кто со мной? – спросил Кирилл, сам удивляясь такой простой мысли. – Кто? Сеанс в час двадцать. На билеты наскребем. Полюбуемся на Дыбу, заодно кино посмотрим… Ну?

– А какое кино? – спросил Кубышкин.

– Откуда я знаю.

– Ну, все равно, – сказал Кубышкин и поднялся. Класс грохнул. Веснушчатое лицо Кубышкина сделалось пунцовым. Но он пошел к доске и встал рядом с Кириллом.

– Это что за демонстрация! – крикнула Ева Петровна. И непонятно было, кому крикнула: тем, кто гогочет, или Кубышкину?

Кирилл и Кубышкин переглянулись.

Смех продолжался.

– Пре-кра-тить! – скомандовала Ева Петровна.

– Разве на пионерском сборе нельзя смеяться? – спросил Климов. Выбрался из-за стола и, шагая, как циркуль, пошел к Кириллу. Спросил: – Гривенник дашь на билет?

Веселье усилилось.

– Дам.

– Смех – лучшая маскировка, – заметил Климов.

– Маскировка для чего?! – крикнула Элька Мякишева.

– Для чего угодно, – сказал Климов. – Для трусости, для подлости… У тебя – еще и для тупости.

– Пре-кра-тить! – опять потребовала Ева Петровна. – Это что за самодеятельность! Я запрещаю вам идти сегодня в кинотеатр!

– Это запрещать нельзя, – серьезно объяснил Кубышкин. – Мы ведь не с уроков уходим. Кино – это наше дело, личное, в "свободное от занятий время".

– Они патруль хотят организовать, – язвительно сообщил Димка Сушко.

– Ага, – сказал Климов. – А что? Бывали у нас и раньше патрули: то зеленые, то голубые…

– А сейчас будет фиолетовый, как фингал под глазом, – пообещал Димка.

– Попробуй только вякнуть своему Дыбе, – сказал Кирилл.

– Векшин, Климов, Быков, в понедельник в школу с родителями, если сегодня посмеете отправиться в кино, – заявила Ева Петровна. – О вашем поведении я сообщу директору.

Климов незаметно вздохнул. Потом сказал:

– Не густо нас…

– Мне все ясно. Черепанова, закрывай сбор, – сказала Ева Петровна.

Женька встала.

– Сбор окончен, – сообщила она и посмотрела на Кирилла. – Подождите, ребята, я с вами.

Вот тут класс притих. Даже Ева Петровна молча смотрела, как Женька идет к доске. Потом тихо и почти обессиленно Ева Петровна произнесла:

– Я сию же минуту… прямо сейчас… позвоню маме.

– Знаю, – грустно отозвалась Женька. Она с тревогой посмотрела на Кирилла, и он улыбнулся ей глазами.

– Черепанова! Ты же девочка, в конце концов! – воскликнула Ева Петровна.

– А что делать, если в классе всего три мальчика?

Тогда, сердито ворча, пошел к доске Самойлов.

Ева Петровна присела у стола и теперь смотрела на группу у доски спокойно. На лице ее словно было написано: "Ну-ну, интересно, что вы еще выкинете…" Но когда громко защелкнул коробочку с шахматами и поднялся Райский, спокойствие ее опять исчезло.

– И ты туда же? Ну уж от тебя-то, Олег, я не ожидала!

– А собственно, почему? – поинтересовался Райский.

– Ты знаешь почему… Кстати, у тебя сегодня турнир во Дворце пионеров. Ты что, не думаешь о чести школы?

– Мне кажется, именно о ней я и думаю, – вежливо сказал Райский.

Ева Петровна поднялась и вышла.

Когда шли к кинотеатру, Климов сказал:

– Если придется стыкнуться, держитесь цепью, локоть к локтю. А ты, Женька, не суйся.

– Видно будет, – сумрачно сказала Женька.

– Может, и нету там никакого Дыбы, – со скрытой надеждой заметил Кубышкин.

– Он говорил, что будет, – сказал Кирилл.

Валерка Самойлов тоже вздохнул, но по-иному: ему было жаль времени.

Олег Райский обнадежил Кубышкина:

– Если сегодня не будет, в следующий раз встретим. – И он деловито поправил очки.

– Сними ты их, – сказал Климов.

– Я тогда ничего не увижу, – растерянно возразил Райский. – Будет затруднительно…

– Собьют, – сказал Климов.

Райский неловко улыбнулся:

– Ну что ж… Дома у меня где-то есть запасные.

• Предыдущая
• 34/36
• Следующая