Лужайки, где пляшут скворечники - Крапивин Владислав Петрович - Страница 57

• Предыдущая
• 57/58
• Следующая

– Тем, смотри. Вверху…

В синеве среди редких желтых облаков покачивался воздушный змей. Белый. Сложной коробчатой конструкции. Чуть различимая нитка шла от него вниз, далеко за шоссе.

– Тем, пошли! Скорее!

– Куда?

– Туда! Не спрашивай! – Кей вскочил, потянул Артема за руку (подорожник отклеился от щеки). Через дорогу, через осинник и сосняк, потом через густой низкорослый ельник.

Затем пересекли луг и болотце. Кей не спускал с нитки взгляда (она делалась все заметнее). И вот они выбежали на широкую поляну. Здесь среди зацветающего иван-чая стоял пацаненок лет девяти. Это он держал нить.

Он был с желтыми пушистыми волосами, в пестро-зеленой рубашонке с рисунками из мультфильмов про короля-льва и Маугли, в таких же трусиках и с плямбами зеленки на коленках и подбородке. Он следил за змеем и долго не замечал Артема и Кея.

– Подожди, – строго сказал Кей Артему. И тот послушно замер. А Кей пошел к мальчику.

Они что-то тихо сказали друг другу.

Кей взял мальчика за плечо, и с полминуты они молча смотрели на змей. Потом заговорили опять. Мальчик серьезно и часто кивал.

Кей оглянулся на Артема.

– Иди сюда.

И Артем пошел – с ощущением, что его снисходительно (и не полностью) приобщают к какому-то тайному делу. Мальчик смотрел со стеснительной улыбкой, но доверчиво. Прижимал к груди большую катушку, от которой тянулась нить.

– Тем, это Гриша Сапожкин. Один из тех, кто построил Город.

– Приятно познакомится, – сказал Артем с неуклюжей учтивостью. Мальчик застеснялся, шевельнул губами: что-то вроде «здрасте». Поднял катушку и стал скрести ею зеленку на подбородке.

– Да вы знакомы, – весело напомнил Кей. – Вы виделись в Городе, под колоколом. Забыл?

– Там было темно, – шепотом оправдал Артема Гриша.

– Тем, дай зеркало, – велел Кей.

Артем ничего не понял, но дал. Хорошо, что нет следа от пули…

Кей в полуметре от катушки взял нить, обмотал зеркало несколькими витками.

– Правильно, Гриша?

– Да, – шепнул он.

Кей щелкнул по краю зеркала ногтем. Послышался негромкий, но какой-то всюду проникающий звон. Он ощутимо, почти заметно для глаза побежал вверх по нити, и Артем следил за ним, и увидел, что змей шевельнулся как живой.

Потом был еще один короткий звон, и еще, еще. Они слились в дребезжащую морзянку, и змей в дальней синеве дрожал, как от щекотки. А потом замер.

– Тем, возьми зеркало. Да не потеряй, может, еще пригодится.

«Не дай Бог», – вспомнил Артем Птичку.

Гриша стал наматывать на катушку нить.

– Смотаю, чтобы он не зацепился…

– Да. Спасибо, – сказал Кей.

Змей спускался, спускался, вырастал и наконец лег среди иван-чая. Этакая конструкция вроде метровой этажерки. Гриша Сапожкин легко вскинул его над головой.

– Я побегу?

– Беги, – согласился Кей. И еще раз сказал: – Спасибо.

И Гриша побежал, не оглядываясь. Скоро он, зеленый, затерялся среди высоких стеблей, и змей как бы летел над верхушками сам собой. А потом растаял в мареве и он.

– Ну и… что же означало это действо? – спросил Артем. В нем опять зашевелились нетерпение и досада.

– Означало… Змей был как антенна.

– Ну, допустим. А дальше-то что?

– А дальше – ждать, – веско сказал Кей. – И не спрашивай больше, а то сглазишь.

И Артем не спрашивал. Он ждал чего-то, стоя посреди поляны, которую накрывал летний жар. Струился воздух, жужжала какая-то крылатая мелочь. Время от времени сквозь траву пробегали непонятные существа. Стайками. Пробегут и скроются. Возможно, это были скворечники.

– Они ждут, когда мы уйдем, – сообщил Кей. – Будут здесь устраивать летние пляски. Видишь, месяц и луна опять выкатились вместе.

Артем видел. Но этим его было не удивить.

– Ты мне зубы не заговаривай. Скажи, чего ждем.

Кей молчал. Поджимал по очереди и почесывал исколотые в ельнике ноги.

– Я, кажется, с тобой разговариваю…

– Тем, ну я же просил не спрашивать! Потерпи… Или, если хочешь, дай мне снова по шее.

– Очень нужна мне твоя шея!

– Тем…

– Что еще?

Кей придвинулся к нему, коснулся плечом.

– Тем, а ты простишь ее, если она вернется? Туда, к нам.

– Да! – сказал он быстро, будто качнулся вперед. – Да! – И лишь потом спохватился. – Господи, да за что мне прощать ее? Это она должна…

– Нет, она тоже виновата.

– В чем?!

– Ну… в том, что боялась… Тем, слышишь?

– Что?

– Слушай. Не дыши…

В тихий звон летнего луга проник новый звук. Похожий на кузнечиков, но не прерывистый, а ровный. Словно кто-то за дальними кустами вертел швейную машинку.

– Ура… – шепотом сказал Кей.

– Что ура?

– Тише…

Среди двух пухлых облаков возник в синеве белый трепещущий клочок. (Еще один змей? Нет…) Он увеличивался вместе с нарастающим стрекотом, обретал форму и наконец превратился в дрожащую парусиновую птицу с колесиками и мерцающим пропеллером. Эти колесики с пухлыми шинами и перепончатые белые крылья пронеслись в трех метрах над головой Артема и Кея, обдали ветром (Кей даже присел). Аппарат зачиркал шинами по верхушкам иван-чая, сел, пробежал немного и остановился в десяти шагах. Желтый винт помахал лопастями и замер.

– Чудеса… – выдохнул Артем.

– Тише, – опять сказал Кей.

На матерчатом, со шнуровкой и рейками фюзеляже был странный знак: пятиконечная морская звезда с изогнутыми концами. Ярко-голубая. Над бортом со звездой показался мальчик. С длинными светлыми волосами, в синей матросской блузе старинного покроя – с широким воротником и галстуком. Был он постарше Кея, лет четырнадцати на вид.

Он спросил негромко, но с тем же проникающим звоном, что у зеркальца:

– Это вы сигналили мне?

– Да, – сказал Кей. Взял Артема за руку и повел сквозь траву к самолету. И опять глянул строго: «Не спрашивай…»

Мальчик смотрел спокойно и весело.

– Садитесь… – И спустил из кабины легонький трап – два деревянных бруска с бамбуковыми перекладинками. Кей легко взлетел по ступенькам, оказался внутри.

Летний мир звенел волшебно и празднично. Скворечники, уже не таясь, шастали в траве. Коричневые бабочки стаями носились над лиловыми и желтыми соцветиями. Было все как во сне. И все же Артем спросил с сомнением:

– Вы думаете, эта штука выдержит меня?

Юный пилот улыбался белозубо и бесстрашно:

– А вы уменьшите свой вес.

– Как? Похудеть? Я и так кожа да кости.

– Представьте, что вы мальчик. Как он, – пилот озорно кивнул на Кея.

Проще всего было возмутиться и заспорить: до шуток ли? Но здесь, на лужайке, где собирались плясать скворечники, были свои законы. Артем поправил очки, помолчал несколько секунд и… представил. Как он, двенадцатилетний, в лагере «Приозерном» бежит к будке-водокачке, за которой ждет его Нитка. По такой же высокой траве, как здесь. И метелки травы щекочуще пролетают у его голых локтей. И ребячья невесомость вошла в Артема (он потом еще долго будет ощущать эту невесомость – много дней после того, как закончится эта история).

Артем вскочил на лесенку, взялся за матерчато-рейчатый борт (самолет заходил ходуном; сама собой повернулась лопасть воздушного руля – белая с синим номером «L-5»). Позади плетеного пилотского сиденья распирала борта доска-скамейка. Кей подвинулся. Артем втиснулся между ним и тонким шпангоутом, самолет закачало опять. «Ох, брякнемся», – подумал Артем, но без боязни, а как мальчишка, усевшийся на высокие качели. Он уселся поудобнее.

– Тише ты. Прямо как бегемот, – шепотом сказал Кей.

– А ты как школьная завуч: только и знаешь воспитывать…

Мальчик-пилот засмеялся и оглянулся. Глаза его были синие, лучистые. И чем-то он (чуть-чуть) был похож на Зонтика.

– Летим? – все с тем же звоном спросил он?

– Да! – радостно выдохнул Кей.

Желтый винт качнулся, замелькал, превратился в размытый стрекочущий круг с россыпью солнечных искр. Крылатый аппарат задрожал, зашевелился, будто пробуя силу в напружиненных птичьих мышцах. Поехал… Побежал. Зашуршала по парусиновому днищу трава. Из-под колес прыснули скворечники. Артем на миг разглядел даже их тонкие птичьи ноги. Самолет подпрыгнул и повис в летящем навстречу теплом воздухе. Кусты, шоссе, перелески стали уменьшаться, земля наклонилась в плавном развороте.

• Предыдущая
• 57/58
• Следующая