Наследники (Путь в архипелаге) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/86
- Следующая
– Ему захочется узнать: от кого именно?
– А вы не пугайте! Времена не те! – И гудки.
Егор присел на замшевый пуф у телефонного столика. Забыл про скандальную даму и несколько минут думал о своем. Потом, усмехаясь от неловкости перед собой, вызвал 006 – справочное междугородки.
– Код Среднекамска скажите, пожалуйста…
Посидел еще с полминуты. И механически, словно кто-то другой двигает его пальцами, набрал вызов Среднекамска и домашний телефон Михаила – номер он помнил наизусть.
Почему-то бестолково затюкало внутри. Глупо. Во-первых, вообще глупо, а во-вторых, старший сержант Гаймуратов наверняка на дежурстве или в командировке…
– Да, – сказал женский голос. – Я вас слушаю… Алло!
– Это квартира Гаймуратовых? Здравствуйте… А можно Михаила… Юрьевича?
– Миша, тебя… – сказали в далеком незнакомом доме. – Иди скорее, кажется, опять междугородная…
– Слушаю, – глуховато сказал Михаил. – Кто говорит?.. Это Севастополь? Алло!..
– Привет, – выдохнул Егор. – Это не Севастополь. Это я, Егор… Петров.
– А-а… – прозвучало без радости, даже с досадой. И вдруг по-новому: – Кто? Егор?! Ой, ну здравствуй! Молодчина, что позвонил! Ты извини, я сразу не понял. Я тут с Севастополем недавно говорил, и вдруг опять такой же звонок!.. Как дела?
– Дела… Да по-всякому.
– А почему звонишь? Что-то произошло?.. Или так просто?
– Так просто… А что может произойти? – Егор за усмешкой спрятал растерянность. В самом деле, зачем он позвонил? Хотя бы причину заранее придумал, идиот. – Я так… Бумажка с твоим номером под руку попалась… а я дома один сижу, делать нечего. С простудой к тому же…
– Сильно простыл?
– Да нет, маленько горло скребет… – «И вообще что-то скребет, – добавил он про себя. – На душе, как говорится…» И вдруг сказал: – Миша… А у тебя фотография есть?
– Чья? Моя?
– Отца… Ну… Нечаева.
– Есть, конечно, Егор! Много!
– Как-то, понимаешь, по-дурацки тогда вышло… Ничего не успел спросить толком. Может, правда надо было зайти к вам.
Егор понимал, что «сдает позиции», но не было в нем обиды на себя и смущения. Только грустно немного было.
Михаил помолчал и сказал с осторожной ласковостью:
– Все поправимо, Егор. Я завтра же вышлю снимок.
Эта ласковость и готовность разом оживили в Егоре прежнюю неприязнь. Он хотел насупленно ответить, что у него не горит, но Михаил заговорил опять:
– А если надо скорее, то позвони Ревскому! У него снимков Толика тоже много. В том числе и детские…
– Это режиссер, что ли? – ощетинился Егор.
– Да. А что?
– А ты не знаешь «что»? Я, по-моему, рассказывал. Как говорят деловые люди, «у нас не сложились отношения».
– Плюнь Он же не знал, кто ты такой! А когда узнает…
– И что? Изменит мнение о моем моральном облике?
– Егор… Брось ты этот тон, а? Ну, в самом деле…
– Да не в тоне дело… Значит, пришлешь карточку?
– Я же сказал… А про Ревского я вот почему вспомнил. Он бы мог получше, чем фотографии, показать. Я тебе не успел рассказать тогда…
– Кинопленку, что ли? – догадался Егор.
– Когда мы с Толиком были в Севастополе, Ревский нас заманил участвовать в съемках, в массовке. Толик там в одном эпизоде… Сейчас этот фильм редко идет, но в кинохранилище-то он есть, Ревский мог бы…
– А как называется кино?
– «Корабли в Лиссе».
– Может, пойдет на повторных экранах. Тогда и посмотрю.
– Как хочешь… Егор…
– Что?
– А ты никому не говорил… про нашу встречу? И что знаешь про отца?
– Зачем? – сказал Егор прежним тоном, как в Среднекамске.
– Да нет, я так… Может, и к лучшему.
Егора вдруг опять толкнуло:
– Я говорил… одному человеку. Сегодня…
– Кому?
– Да… ты не поверишь. – Егор стесненно хмыкнул. – Веньке Редактору.
– Ко-му?
– Ну, тому самому… с которым мы… Не помнишь что ли?
– Нет, я помню! Но почему ему-то?.. Или вы что? Вдруг помирились?
– Наоборот… – Егор поймал себя, что криво улыбается. – Он меня, понимаешь ли, на поединок вызвал. Пылая благородной ненавистью. А вместо драки вышла беседа… Глупая, правда…
– А из-за чего поединок?
– Да так… мелочи жизни.
– Замахнулся – стукай, – сказал Михаил. – Начал – говори.
– Ну, если интересно тебе…
И Егор, все так же улыбаясь, поведал о своей засаде на Копчика и о стычке Редактора с Копчиком, Чижом и Хныком.
– Д-да… – помолчав, сказал Михаил.
– Что «да»? – напружинив нервы, спросил Егор.
– Так… – голос Михаила стал вялым. – А ты, значит, был в роли «американского наблюдателя»?
Егор монотонно поинтересовался:
– А в какой роли ты хотел бы меня видеть?
– Честно говоря, в роли этого Редактора…
– Ну, меня так легко не возьмешь, если даже трое…
– Я не о том. Я подумал, что будь Редактор на твоем месте, а ты на его, он не наблюдал бы спокойно.
– А что бы сделал?
– Ну, если он такой, как мне кажется…
– А он такой и есть, – жестко вставил Егор.
– …тогда он кинулся бы на помощь.
– Что?! Ради меня?
– О господи ты, Боже мой… – страдальчески отозвался за много километров двоюродный брат. – Ну, как тебе объяснить элементарные истины… Человек не бывает порядочным ради кого-то… Он если честный, то сам по себе. И ради себя, в конце концов. Чтобы совесть не грызла. А иначе…
– Если «ради себя», то это уже эгоизм, против которого ты активно борешься, – ядовито заметил Егор.
– Ну и прекрасно, если человек такой эгоист! Он на месте сидеть не станет, если видит, как трое бьют одного…
– Даже если его врага?
– Трое нормальных людей не будут бить даже врага. Обезвредить могут, если он правда враг, скрутить… А издеваться – это лишь подонки могут… Кстати, с чего ты вбил себе в башку, что Редактор твой враг?
– Жизнь вбила, – с философской усмешкой ответствовал Егор. – Развела нас по разные стороны баррикад.
– Ну и дурак, – вздохнул Михаил.
– Ну и сам дурак, – с непонятным облегчением сообщил Егор.
– А ты можешь честно ответить на один вопрос?
Егор подумал и сказал с оттенком печальной гордости:
– Ты мог бы заметить, что я всегда говорю с тобой честно.
– Тогда скажи: там, в развалинах, тебе ни на секунду не хотелось выскочить и вмешаться?
«Нет, конечно!.. Я не знаю…» Он вспомнил мгновение, когда представил, что может сделать такое. Представил или какой-то миг хотел?
Егор опять поежился от неловкости перед собой. Сказал дурашливо и сумрачно:
– Товарищ старший сержант, можно, я не буду отвечать на этот вопрос?
– Можно, – быстро согласился Михаил. – Это уже хорошо.
Тогда Егор почти заорал в трубку:
– Что за подлая привычка у тебя копаться в людях! Тошно даже!
Михаил неприятно заржал. Потом сказал:
– А Копчик твой, судя по всему, законченный мерзавец.
– Такой же, как и я, – мстительно сообщил Егор. – Как говорят в свете, «мы люди одного круга».
– Будем надеяться, что не совсем одного…
– Не надейся, – искренне сказал Егор. – Я друзей не продаю…
– Верю. Смотри только, чтобы «друзья» тебя не продали…
– Иди ты знаешь куда!
– Лучше пойду искать фотографию. Завтра пошлю… Ты еще не раздумал? Нужна ли она тебе?
– Ты сам-то не раздумал? Или жалко стало?
– Завтра же… А телефон Ревского дать?
– Обойдусь, – буркнул Егор. – Пока… – И положил трубку.
Весь вечер Егор злился на Михаила и на себя. И вообще на жизнь. Но утром почувствовал, что вчерашний разговор не оставил злого осадка. Вспомиался он даже с каким-то интересом. Будто Егор кого-то переспорил или решил сложную задачку.
Хотя никого не переспорил и ничего не решил.
Венька на Егора не глядел, о драке не напоминал. Видно, запал его угас. Или что-то переменилось. Скоро Егор перестал думать и о Михаиле, и о Веньке и думал только об одном: что ни в коем случае не будет разыскивать Ревского. Этого еще не хватало! Больно нужен ему этот кинодеятель!
- Предыдущая
- 35/86
- Следующая
