Серебристое дерево с поющим котом - Крапивин Владислав Петрович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/38
• Следующая

– Я – это я, – снисходительно отозвался вице-пре­зидент. – А вы, Егор Николаевич, – это вы… Не обижай­тесь, пожалуйста, но я же знаю уровень ваших возможно­стей.

Подбородок профессора задергался самолюбиво и беспо­мощно.

– Что вы имеете в виду, коллега?

– То, что придумать такое вы не могли. Списать с натуры – другое дело…

– Я всегда, Сенечка, считал вас воспитанным челове­ком, – жалобно сказал Егор Николаевич. – Да… И вдруг… Право, не ожидал… – Он осторожно обошёл вице-президента и двинулся прочь, отгородившись обидой. Но Сеня не отстал. Шагая в ногу с профессором, он повторил упрямо и в такт шагам:

– Где он?

– Я… конечно, счастлив, что моё сочинение убедило вас, так сказать, в полной реальности событий, но…

– Значит, будете отпираться? – тихо, но с нехорошей ноткой сказал Сеня.

– Но, коллега… Извините, однако продолжать беседу в таком тоне…

– Хорошо, – печально отозвался вице-президент Пер­сиков. – Тогда я на первом же заседании официально по­требую пересмотра. Чтобы вас из “Авторов” обратно…

Профессор Телега дёрнулся на ходу:

– Простите, на каком основании?

– А на таком! В “Авторы” принимают за фантастиче­ские рассказы, а у вас – про то, что по правде было! Зна­чит, не имеете права!

– Это, молодой человек, надо ещё доказать!

– Докажу, – горько и упрямо пообещал коллега Се­нечка. – На основе… как его… ли-те-ра-ту-ро-вед-че-ско-го анализа! Всё равно вас разоблачат! И насчёт рассказа, и насчёт Капа!

– Это… знаете, Сенечка, как называется? Шан-таж! Никогда не ожидал от вас такого… такой, простите, непо­рядочности! Неужели вы сами не понимаете, как это не­благородно?!

– Понимаю, – вздохнул Сеня и повесил соломенную голову. – Только у меня нет выхода. Потому что Капа жалко… А вы, что ли, благородно поступаете? Спрятали его! – Он опять воткнул в профессора возмущённый взгляд.

Егор Николаевич сказал весьма неуверенно:

– Это… просто неприлично. Извините, но если бы я был ваш родственник, я бы… дал вам подзатыльник. Или даже два…

– Ну, хоть три, – отозвался Сеня опять с грустью. – Только не прячьте Капа…

– Знаете, Арсений, у меня даже слов нет…

– Вы даже и права такого не имеете! – возвысил Сеня голос. – Да! Прятать пришельца с другой планеты от кон­тактов с землянами!

– А если он сам не желает никаких контактов?

– Вот видите! Вы и признались!

– Ничего я не признался! Я это… чисто теоретически!

– А я практически! Он же ещё совсем пацан! По родителям скучает! Вы себя маленького совсем, что ли, забы­ли? Вот представьте, что вы пятиклассник и оказались где-то один-одинёшенек. Ревели бы небось в три ручья…

– Но… даже если допустить, что Кап действительно су­ществует… Всё равно ведь нет никаких средств ему помочь. Земная цивилизация не нашла ещё способа межзвёздных перемещений. И, к сожалению, никто не может…

Сеня перебил снисходительно:

– Да бросьте вы. Маркони всё может.

– Ну, знаете ли… Я весьма ценю способности этого мо­лодого человека, он очень помог мне в наладке “Алика”, нетрадиционность его методов достойна удивления и всякой похвалы, но…

– Он много раз уже запускал в космос всякие предме­ты, – сообщил Сеня. – Хоть на какое расстояние. Только возвращать их ещё не может. Но сейчас ведь и не надо, чтобы обратно. Главное, чтобы Кап оказался дома… Егор Николаевич, я в прошлом году из лагеря возвращался, и у нас на полдня автобус застрял, дак знаете какая паника дома была? Маму валокордином отпаивали. А Кап ведь не за тридцать километров, а, наверно, за тыщу световых лет… от мамы…

Профессор Телега на ходу смотрел себе под ноги и чесал длинный подбородок.

Сеня сказал негромко:

– Вы меня простите, что я наговорил вам всякого… Ну, про новое заседание, чтобы вас из “Авторов”… Но ведь Кап… Егор Николаевич, а его правда зовут Капом?

Капу снилась родная планета. Влажные проблески Лау-ццоло. Радуги среди лиловых туч, вспышки мокрой зелени далеко внизу… И как он с ипу-ннани и с ипу-ддули весело мчится по прямой магнитной линии, чтобы зажечь и свою искорку в новой многоцветной дуге. И смеётся, смеётся…

А когда сон уже начал таять, смех этот перешёл в горь­кое безутешное вздрагивание. Потому что нет своей плане­ты и радуг, нет рядом ипу-ддули и ипу-ннани…

Но проснувшись окончательно, Кап решительным толч­ком прогнал от себя тоску. Потому что вспомнил: есть друзья. И есть надежда.

Кап уже десять суток обитал в прозрачном круглом жи­лище, которое на здешнем языке называется “поллитровая банка”. Жилище стояло не под открытым небом. Оно рас­полагалось в другом помещении, которое больше пол-литровой банки во много-много-много раз. Это был “Институт Маркони”. Иначе он именовался “чердак”.

Кап удивлялся свойствам здешнего языка. Одно и то же слово могло означать совсем разные понятия. Например, чердаком называлось не только верхнее пространство жи­лища, но и то место, где у человеков (то есть у “лю-дей”) располагался аппарат разума. Если аппарат работал хоро­шо, про человека говорили: “Чердак у него варит”…

Без сомнения, лучше всех чердак варил у Маркони. И это – несмотря на юный возраст. Маркони существовал в этом мире всего двенадцать оборотов, которые планета де­лает вокруг здешнего Лау-ццоло. По местным понятиями —­ совсем немного. Если бы можно было сравнивать лю-дей с капельками, директор чердачного института оказался бы лишь чуть постарше Капа.

Кап уже знал, что полное имя директора института – Марк Афанасьевич Шило. А сокращённое – Марик. Но все звали Марика не иначе как Маркони, потому что такое же имя в давние времена носил известный учёный муж. Он был один из тех, кто придумал для планеты Земля способ электромагнитных переговоров. Марик Шило разбирался в электромагнитных делах не хуже того Маркони. А может, и получше, потому что времена теперь были другие: науч­ных знаний накопилась уйма.

Впрочем, нельзя сказать, что нынешний Маркони впи­тал в себя знания всех наук. Зато смелых идей у него рож­далось множество. А способы, как осуществлять эти идеи, он придумывал такие, что академики попадали бы в обмо­рок, если бы узнали. Но они про Маркони не знали. А он чаще всего не знал про них. И работал самостоятельно, на свой страх и риск. И порой помогало ему именно незнание. Судите сами. Если бы дошкольнику Марику было в своё время известно, что вечный двигатель невозможен, никогда бы он и не взялся за его строительство. Но Марик по ма­лолетству в законах механики не разбирался и соорудил нехитрый механизм из колеса от детского велосипеда, не­скольких шарикоподшипников и маятника. Не исключено, конечно, что этот двигатель не совсем вечный, но построен он был семь лет назад, а маятник плавно качается и колесо потихоньку вертится до сих пор…

Если бы наш Маркони, по примеру других учёных, ве­рил, что скорость света преодолеть нельзя, он, конечно, не придумал бы МПП-транслятор (МПП – мгновенный прокалыватель пространства). Но Маркони отмахнулся от фор­мул Эйнштейна, как от надоедливых замечаний классной руководительницы, и соорудил модель транслятора за две недели. Причем главная трудность была в том, чтобы до­стать хорошие, с очень гладкими стёклами зеркала… С по­мощью этой модели Маркони молниеносно переправил в открытый космос дневник второклассника Пеки Тонколука. Дело в том, что Пеке ужасно не хотелось показывать этот дневник своей тётушке. А на расстоянии ближе трёх пар­секов тётушка дневник всё равно отыскала бы…

Но нельзя сказать, что Маркони совсем не признавал научные законы и открытия. Наоборот. Он отлично разби­рался в радиотехнике, астрономии и во многих других об­ластях знаний. Кстати, Капу казалось даже, что многие проблемы Маркони понимает лучше, чем профессор Телега, у которого он, Кап, жил до того дня, когда приятель Мар­кони по имени Абрикос (иначе – Сеня Персиков) пересе­лил его сюда, в институт.

• Предыдущая
• 5/38
• Следующая