Города красной ночи - Берроуз Уильям Сьюард - Страница 35

• Предыдущая
• 35/65
• Следующая

– Plus recent… Dix-huitieme… environ 1702. [30]

– Et l’auteur, monsieur? Gentilhomme, courtisane, voleur? А автор? Джентльмен, куртизанка, вор?

– Pirate americain.

– Parfaitment. [31]

Он открыл небольшую шкатулку, достав ключ из жилетного кармана, и выбрал из шкатулки еще один ключ. Им он открыл один из сейфов, в укромных углах которого я увидел свертки; он вытащил несколько пакетов, завязанных и запечатанных красным воском.

– De Boston.

– Parfaitment [32].

Я внимательно осмотрел пергамент, подняв его к свету и изучив в лупу. Я кивнул и улыбнулся.

– Tres bien.

– De l’encre?

– Oui.

Он открыл другой сейф, полный бутылок, кувшинов и банок…

– Ca.

Я вытащил свою дорожную аптечку и произвел несколько тестов.

– Ca marche… ca marche… j’ai besoin aussi de couleurs… C’est un livre illustre.

– De couleurs parfumees, monsieur?

– Mais bien entendu… d’hachissh, d’opium, du sang, du rhum, encens d’eglise, de latrines, du pourriture [33]…

Пакет потянул на десять тысяч долларов, плюс на триста долларов обычных художественных принадлежностей.

– Alors, monsieur, vous avez le temps pour un cognac?

– J’ai toujour le temps pour ca [34].

Мы приступаем к изготовлению книг. Я пишу сценарий. Джим делает рисунки. У нас есть адрес одного модельного агентства, которое связано с кинематографическим андеграундом. Мы находимся в нужном месте.

Лима – всемирная киностудия самой передовой порнографии и психоделики; фильмы, в основном, снимаются по заказам коллекционеров и правительственных агентствами. Только третьеразрядный материал находит дорогу на открытый рынок. Здесь за определенную цену можно найти лучших операторов, технологов, мастеров спецэффектов и актеров всех национальностей.

Джим начерно набрасывает ту или иную сцену. Мы ставим ее с живыми актерами, а затем фотографируем. Потом Джим проецирует цветные снимки на нашу бумагу, которая представляет собой нечто среднее между фотографией и живописью и весьма напоминает «хохмочки» Игуан.

Мсье Латур торгует качественным товаром. Книгам можно с лихвой дать не менее двухсот лет. Я в основном работаю над сюжетом моей пиратской истории, но, поскольку я уверен в качестве товара, я вложу еще немного денег в египетские бумаги и краски и бумаги и краски майя и сделаю два психоделических фильма: фильм майя будет называться «Дитя Икс Таб», а египетский – «Проклятие Фараонов».

Икс Таб была покровительницей висельников-самоубийц, коих она транспортировала прямехонько в Рай. В этом фильме Икс Таб вешает молодого аристократа и затем порождает обладающее сверхъестественными способностями Дитя Смерти. У парня, играющего молодого аристократа, классический профиль майя, а Икс Таб, всю в пятнах тления, играет очень способная профессиональная актриса, которая также играет и в моем египетском фильме в роли злобной сестры Тутанхамона – она его душит и порождает на свет Богиню-Скорпиониху.

Тем временем от миллиона долларов остаются только карманные деньги. Я растратил уже сто тысяч долларов из тех двухсот. Полагаю, пора заглянуть к Блюму и Крупу, прежде чем они примутся сами меня искать. Городишко здесь маленький, и слухи распространяются стремительно

Тамагис – город, окруженный стенами из красного необожженного кирпича. Город начинает шевелиться на закате, ведь днем в это время года невыносимо жарко, и люди живут по ночам. Когда садится солнце, северное небо зажигается гибельным красным жаром, купая город в оттенках света, которые меняются от розового, как у морских раковин, до темно-пурпурного в теневых омутах.

Стоит летняя ночь, воздух горяч и наэлектризован ароматами благовоний, озона и мускусным, сладким, гнилостным красным запахом лихорадки. Джерри, Одри, Дальфар, Йон, Джо и Джон Келли проходят через квартал массажных залов, турецких бань, комнат для секса, висельных студий, спален-ресторанов, лавок, торгующих благовониями, афродизиаками и ароматическими травами. Из ночных клубов льется музыка, иногда веет опиумным дымом – это курят Обезболенные, которые управляют здесь многими концессиями.

Парни приостанавливаются у одной из лавок, и Одри покупает у Обезболенного немного Красной Гари. Этот афродизиак вызывает эрогенную сыпь на гениталиях, в анусе и вокруг сосков. Принятый орально, он действует в течение нескольких секунд. Можно ввести его и внутривенно – но это опасно, поскольку удовольствие зачастую настолько сильно, что сердце останавливается. Подростки города играют в обжигающе-опасную игру, известные под названием «Гарь и Чпок».

Парни одеты в красные шелковые туники, распахнутые на их худых телах, красные шелковые штаны и магнитные сандалии. На поясах у них искрометы и длинные ножи, заточенные с обеих сторон, с слегка загнутыми остриями. Драки на ножах здесь не редкость, поскольку от Красной Гари часто развивается жгучая красная Убойная Лихорадка.

Вирус, подобно гигантскому осьминогу, полетает все тело города, мутируя и проявляясь в изменчивых формах: Смертельная Лихорадка, Летучая Лихорадка, Лихорадка Черной Ненависти. Во всех случаях вся энергия больного фокусируется на одном виде деятельности или на одном объекте. Есть Игорная Лихорадка и Денежная Лихорадка, они иногда поражают Обезболенных, и они с горящими глазами набрасываются на деньги, подобно голодным стервам, с ужасающей страстью. Еще есть Деятельная Лихорадка: жертвы ее носятся повсюду, отчаянно что-то организуя, берутся быть агентами чего угодно и кого угодно, рыщут по улицам, отчаянно ища контактов.

Красная Ночь в Тамагисе: Собаколовы, Спермеры, Сирены, а также Спецполиция, проникающая в Тамагис из Йасс-Ваддаха. Собаколовы схватят всякого юношу, замеченного в районах Честной Игры, и продадут висельным студиям и сперм-брокерам. Спермеры – это пираты, засевшие за городскими стенами; они нападают на караваны и обозы с продовольствием, роют туннели под стенами, чтобы рыскать по булыжным окраинам города. Они – вне закона, любой горожанин может убивать их, как скотокрадов.

Два мальчика – их лица горят тревогой – скользят из одного тенистого омута в другой. Проходит патруль Собаколовов. Мальчики ползут в темноте у разрушенной стены, их зубы обнажены, руки – на рукоятках ножей. Собаколовы – мускулистые юноши с тяжелыми бедрами и широкими грудями бегунов. Голые по пояс, они несут на плечах целую коллекцию сетей, и наручников, и лассо, которыми они могут заарканить кого хочешь с двадцати ярдов. На поводках – безволосые красные собаки-ищейки, дрожат, скулят, сопят и пытаются трахнуть ноги Собаколовов. Губы Одри расползаются в медленной улыбке. Это один из его диверсионных методов: собаки обучены обвиться вокруг ног Собаколова и подрезать его.

Одри и Купидон Везувий находятся в густонаселенном районе с широкими каменными улицами. Мимо проплывает цветочный плот Сирен. В раковинных скорлупах роз они выводят трели: «Я чпокну тебя голым, дорогой, и подою тебя, покуда ты подвешен…»

Идиоты-самцы спешат навстречу, прыгают в висельный поток, чтобы быть повешенными Сиренами, многие из которых – трансвеститы из Йасс-Ваддаха. Потоки струятся дальше, направляясь к Висельным Садам, где собирается золотая молодежь со справками о Висельной Непригодности. Как составные части шарады, они позируют и отплясывают в красном зареве, что освещает деревья, бассейны и больные лица, полыхающие жуткой похотью лихорадки.

Одри решает сделать крюк. На их пути встают четверо Спецполицейских из Совета Избранных. Это стриженные ежиком мужчины в синих костюмах, похожие на набожных эфбеэровцев с мускулистыми христианскими улыбками.

• Предыдущая
• 35/65
• Следующая