Та сторона, где ветер - Крапивин Владислав Петрович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/50
• Следующая

Дядя Володя праздничным голосом рассказывал:

– Представляете, чистейшая случайность. Встала машина, что-то стряслось с мотором. Водитель такой болван… Я вылез ноги поразмять. Смотрю – летит. Высоко. Думал, журавль. Даже не надеялся, что попаду. Бросился в кабину, схватил чье-то ружье – трах! Смотрю – падает. Прямо на шоссе. Глазам своим не поверил…

Глаза фламинго были затянуты пеленой.

Илька спросил:

– Разве журавлей едят?

– Нет, конечно…

– Тогда зачем вы «трах»?

– Илька… – укоризненно сказала мама.

Дядя Володя сдержанно улыбнулся.

– Законный вопрос. Если рассуждать логически, стрелять не следовало. Но есть такая штука в человеке – охотничий азарт.

– Дурацкий азарт, – рассеянно отозвался Илька.

– Илья! – страшным голосом произнесла мама. – Как ты смеешь! Извинись сию же минуту!

Илька выпрямился.

– Извините, пожалуйста, – сказал он, – это я нечаянно. Я хотел подумать, а получилось вслух.

– Негодный мальчишка, – сказала мама с некоторым облегчением.

– Ну-ну, зачем так… – вступился дядя Володя. – Дело ведь не в форме выражения, а в самой сути. Допустим, азарт дурацкий. А разве ты не стреляешь из рогатки по воробьям?

– Он не стреляет, – поспешно заверила мама.

Илька снова взглянул на фламинго.

– Это же не воробей. Сравнили пень с ярмаркой.

– Илья! Выставлю в кухню, – пообещала мама. И не выставила, наверно, только потому, что догадалась: он сразу полезет к холодному крану.

Илька притих и снова наклонился над птицей.

Приподнял крыло. Перья сухо шелестели.

– Можно, я возьму одно перо?

– Да ради бога! Подожди, я оторву…

– Я пошутил, – сказал Илька.

– Ну… Как хочешь.

Он стал укладывать добычу в рюкзак.

Мама вздохнула:

– Все-таки жаль, что убили такую красоту…

– Эта красота не пропадет, – бодро откликнулся дядя Володя. – Выйдет отличное чучело.

– Да, конечно, – сказала мама.

Дядя Володя выпрямился и бросил рюкзак на плечо.

– Извините за непрошенный визит. Я пойду.

– Куда же вы? А обедать?

– Спасибо, хочется домой поскорее. Я ведь еще не был у себя…

Мама проводила его до двери и вернулась с каменным лицом. На Ильку не взглянула.

– А чего он врет, – мрачно сказал Илька.

– Что значит «врет»?

– То, что с автобуса прямо к нам пришел. У него в рюкзаке, кроме птицы, ничего не было. С пустым рюкзаком он ездил, да? Он уж тыщу раз дома побывал, а потом к нам пришел хвастаться.

Мама смешно приоткрыла рот.

– Ну… ну, может быть. Наверно, ему неловко было просто так заходить, вот он и придумал. Такой характер. А ты ведешь себя безобразно.

– А зачем он говорит «Тамарочка»…

– Илька… Что за глупости! Ну, привычка такая. Он мой хороший знакомый.

– Иван Сергеевич так не говорит.

– При чем здесь Иван Сергеевич? С Володей мы учились в одном институте. Меня там все звали Тамарочкой.

– Он мне не нравится, – сказал Илька.

Мама взяла его щеки в ладони.

– Мне тоже, – тихо сказала она. – И все-таки надо стараться быть вежливым. Договорились?

Илька нехотя кивнул. Но мама не убрала рук. Ладони скользнули со щек на лоб. Они были очень холодными.

– Ой, Илька… Начинается опять лето.

«Ну и хорошо. Лето в тыщу раз лучше зимы», – хотел ответить Илька. Но язык сделался совсем сухим, просто деревянным. Илька неловко вздохнул и присел на диван. Привалился к спинке. Мамины пальцы, как встревоженные человечки, забегали по нему от пуговицы к пуговице…

Илька проснулся от того, что щелкнул замок сумочки. Значит, мама сейчас уйдет на работу. Обычно они выходили вместе, но когда Илька не спешил, он просыпался позднее – от этого сухого щелчка.

Илька приоткрыл глаза. Мама стояла у зеркала. Сумочку она держала в правой руке, а левой торопливо поправляла прическу.

– Проснулся? Доброе утро, – сказала мама, не обернувшись.

Как она узнает, что Илька уже не спит?

– Еще не совсем проснулся…

– Нет уж, ты постарайся совсем. И слушай внимательно. Температура у тебя нормальная, я проверяла. И наверно, не поднимется, если не будешь слишком много скакать по комнате.

– Не буду… – лениво сказал Илька.

Где уж ему скакать? Ноги и руки гудели и казались жидкими, как вареные макароны. И в горле скребло.

– Но обязательно позавтракай, слышишь? Разогрей котлеты.

«Ой…» – подумал Илька.

– И молоко тоже согрей. Оно уже кипяченое, но немного остыло. Выпьешь кружку горячего. И не забудь принять биомицин.

Илька вздохнул:

– Не забуду.

Впервые, что ли? Каждое лето у него ангина. По нескольку раз. Мама однажды сказала: «Простываешь постоянно. Носишься разгоряченным под всеми ветрами…»

Илька не почувствовал раскаяния. Эти слова ему понравились. «Под всеми ветрами…» Было в них что-то широкое, шумное, синее… Но ангины продолжались.

В прошлом году мама хотела, чтобы Ильке удалили гланды, водила в свою больницу. Там его осмотрели, взяли кровь на анализ и сказали маме: надо подождать. Мама опечалилась, а Илька нисколечко…

– Я сегодня вернусь пораньше, – сказала мама. – Не скучай. – Подошла и чмокнула Ильку в лоб сухими губами. – Проветри комнату, но не торчи под форточкой. Договорились?

Илька двинул головой: договорились. Мама продолжала смотреть на него, глаза у нее были большие и печальные.

– Похудел моментально, – сказала она. – Раньше хоть лицо было круглое, а сейчас щеки ввалились… А ночью нес всякую чепуху. Что тебе снилось?

– Какая-то мохнатая дрянь, – припомнил Илька. И прибавил, чтобы успокоить маму: – Не бойся, я оторвал ей хвост.

Мама улыбнулась.

– Ты запомнил все, что я сказала?

Илька морщил лоб.

– Мама… А где живут фламинго?

– Ну вот! Я тебе про одно, а ты…

– Я все запомнил, – поспешно сказал Илька. – Но ты не знаешь, где живут фламинго?

– На юге.

– Я знаю. Но где на юге? Мне надо точно.

– Не помню. Я постараюсь узнать, хорошо? А теперь еще поспи.

Она ушла, а Илька стал думать о жарком ветре, принесшем в их края удивительную птицу. Скверную шутку сыграл с ней этот ветер. А может быть, он не виноват? Не знал ведь он, что фламинго нарвется на выстрел… Может быть, она вывела бы здесь птенцов и чудесные розовые птицы стали бы летать над городом. Живые… А что? Ведь живут на недалеких озерах такие же, как в Африке, пеликаны…

Илька незаметно уснул и проспал до одиннадцати часов. Разбудил его голод. Илька уже без всякого отвращения стал думать о котлетах.

Ноги теперь почти не гудели. Илька выбрался из постели, протопал на кухню и ухватил котлету пальцами со сковородки. Не разогревать же, в самом деле. Потом он вспомнил про молоко. С минуту лень боролась в нем с угрызениями совести. Потом он попробовал молоко и решил, что оно и так достаточно теплое. Илька запил им биомицин.

В комнате Илька открыл форточку и печально уселся от нее подальше. Начинался скучный день.

За окнами шумело веселое солнце, качались на ветках молодые листики – яркие, как зеленые огоньки. Прыгали счастливые воробьи, у которых не бывает ангины. Промчался на велосипеде «Спутник» бородатый спортсмен в таких же, как у Ильки, серых штанишках и в майке, розовой, как грудь фламинго… Потом прошагал с портфелем в руках по другой стороне улицы длинноногий Шурка Черемховский. Неужели из школы? Так рано? Он свернул за угол, Илька не успел его окликнуть. А жаль… Шурка-то, конечно, знает, где живут фламинго.

Илька вытащил коробку с карандашами «Искусство» и тетрадь для рисования. Достал сначала красный и розовый карандаши. Он трудился долго, но фламинго все равно не получился. Ведь Илька видел только мертвую птицу, а рисовал живую. Не вышло. С досады он нацарапал бородатого черта на велосипеде и закрыл тетрадь. Тоскливыми глазами посмотрел за окно.

И тогда, к великой своей радости, увидел он, как через дорогу прямо к окну шагает Генка.

Забыв про запрет, Илька взлетел на подоконник и высунул голову в форточку.

• Предыдущая
• 26/50
• Следующая