Рваный край - Кристофер Джон - Страница 4

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая

Мэтью чувствовал, как стебли бамбука бьют его по лицу и по телу, и инстинктивно ухватился за них. Земля опустилась, и он начал сползать вниз, но тут земля поднялась вновь, и звезды на небе начали сумасшедшее вращение. На этот раз его глубоко забросило в бамбук, левая нога и плечо оказались крепко зажатыми между стеблями.

После первого толчка наступила режущая уши тишина. После второго послышался шум, раздирающий барабанные перепонки; перед ним меркло воспоминание о бомбардировках. Мэтью смятенно подумал, что мир сорвался со своей орбиты, катится куда-то в космос. Шум замер и снова начался, когда земля поднялась в третий раз. Стебли бамбука держали цепко. Далее последовал целый ряд толчков – удар и рев, удар и рев – в каком-то отвратительном ритме. Однажды ему показалось, что он слышит собачий вой, но такой слабый звук должен был потеряться в грубом крещендо раздираемой на куски и протестующей земли.

Новый звук был иным, но в том же гигантском масштабе. Он прозвучал во время отлива одной из ударных волн, и Мэтью понял, что уже давно, не осознавая, слышит его. Это был вой ветра и гром лавины, смешанные с грохотом морского шторма. Этот звук взлетал высоко, до пределов слышимости, и снова спускался. Но, спускаясь, он менял свою высоту, как свисток поезда, проносящегося мимо станции. Когда этот звук замер, земля снова поднялась и взревела, поднялась и взревела – страшная тема с вариациями, оркестрованная демонами, и сильный порыв ветра чуть не сорвал Мэтью с бамбукового насеста.

Он понятия не имел, сколько прошло времени до первого настоящего затишья. У него было впечатление, что удары продолжались часами, но на это нельзя было полагаться: все его чувства сильно пострадали от физических и звуковых ударов. Один раз он слышал треск стекла, разлетающегося на тысячи кусков, но не мог понять, происходило ли это в конце или в самом начале. Но наконец он понял, что земля снова неподвижна и слышатся лишь отдаленные ее стоны и трески. Наступившая тишина была тишиной не ожидания, а истощения, тишиной после боли, конечным спокойствием. Когда он попытался высвободиться, треск бамбука громко прозвучал в ушах. Освобождаться оказалось нелегко, его зажало прочно, и к тому времени, когда это ему удалось, он вспотел в холодной ночи.

И даже когда он оказался на прочной земле, что-то было не так. Его чувство равновесия? Он подумал, что стоит наклонно. Когда он двинулся по тропе к дому, то споткнулся и чуть не упал. Он остановился, глядя вверх. Небо не изменилось, по-прежнему яркие звезды и луна в первой четверти. И тут Мэтью понял, что не так. Раньше земля была ровной. Теперь она поднималась к западу, в сторону теплиц.

Это открытие ошеломило его. Он знал, что произошло землетрясение, серия землетрясений чрезвычайной силы. Он знал, что теплицы его разбиты, и ожидал, что дом тоже будет сильно поврежден. Но тут сама земля изменила форму!

Во время первого толчка он выронил фонарик (выключив его предварительно, так как не хотел спугнуть собаку, вспомнил он с сухим удивлением). Мэтью оглянулся в поисках фонаря, но его не было видно, и он отказался от поисков. Вместо этого он пошел в сторону дома. Света было достаточно, чтобы разглядеть тропу. Можно ли отсюда увидеть дом? Он сделал несколько шагов, потом остановился. Потом снова пошел, но гораздо медленней. Лунный и звездный свет освещал груду развалин. Развалины покрывали значительную площадь, но почти не поднимались в высоту. Выше всех стояла дверь, почему-то не упавшая, и из разбитых кирпичей торчала телеантенна. Мэтью смотрел на все это, когда новый толчок бросил его на землю.

Он был не такой сильный, как предыдущие, а следующий – когда он поднялся на ноги – еще слабее, так что он лишь пошатнулся, но не упал. В то же время Мэтью ощутил гораздо больший страх, может быть, потому что прошел первоначальный шок и он мог размышлять более ясно. Бамбук защитил его и сделает это снова. Другого убежища нет.

Он вернулся и скорчился среди стеблей бамбука. Наломав их и уложив на землю, он изготовил нечто вроде подстилки или гнезда – не очень удобно, но лучше, чем ничего. При следующем ударе его убежище затрещало, но не развалилось. Он уселся поудобнее и стал ждать наступления утра. Часы, лежавшие на столике у кровати, теперь погребены в развалинах. Могло быть любое время между полуночью и четырьмя часами утра.

Были еще удары, но не очень сильные, и интервалы между ними становились больше. Он подумал о Джейн и обрадовался, что она далеко от острова. Около двухсот миль – более чем достаточно для безопасности. Потом стал думать о своем будущем. Все его деньги вложены в теплицы и дом. Он попытался вспомнить, что говориться в страховом полисе о землетрясениях. Ему все же повезло. Он жив. С холодной уверенностью он почувствовал, что большинство его соседей погибло. Не слышалось ни звука. Даже собачий вой прекратился.

На востоке небо из черного стало пурпурным, а когда поблекли звезды, голубоватым. Земля время от времени вздрагивала, но не сильно, почти мягко. Мэтью, замерзший, с затекшим телом, спустился со своего насеста и потянулся.

Тропа, шедшая вдоль теплиц, вела к ферме Маржи. Стекло лежало как замерзшее озеро, отороченное, как кружевами, обломками строений. Под ним, как затонувшие водоросли, лежали раздавленные зеленые растения, местами с красными пятнами. Рядом виднелась груда обломков на месте упаковочного сарая, где лишь накануне были подготовлены к упаковке пятьдесят подносов со спелыми помидорами. Больше четверти тонны. Мэтью отвернулся и пошел дальше.

Вид фермы Маржи оказался более шокирующим, чем вид собственного дома. Та же идиотская груда кирпичей и гранитных плит, лишь на несколько футов поднимающаяся над землей. Мэтью медленно пошел вперед. Он думал, что может кому-нибудь помочь, освободить попавшего в завал. Зрелище фермы лишило его такой надежды. Он обошел вокруг груды, не найдя даже места прежнего входа. Самые разные вещи перемешались здесь: занавески и посуда, разбитая мебель, поднятый палец торшера, раскрытая книга, придавленная куском шифера. А в центре торчала человеческая рука в протесте или мольбе. Она выглядела очень молодой и белой. Дочь, вероятно, Тесси. В конце лета она должна была выйти замуж за молодого парня из гаража. Мэтью отвернулся и ушел.

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая