Коктейль под названием «муж» - Ларина Арина - Страница 16

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая

– Я часов до одиннадцати в офисе буду. Если удобно – подъезжайте. Или могу сам подъехать, куда скажете.

– Да в том-то и дело, что не уверен я, что смогу сегодня, – с облегчением вздохнул несостоявшийся психоаналитик. – Это хорошо, что ты на месте будешь. Смогу – подойду, нет – езжай домой. Не к спеху мне. Планы-то я твои не нарушу?

– Да какие у меня планы?! Я же говорю – мои на даче, да и дел невпроворот.

– Так дело молодое, мало ли: в баньку с друзьями или на рыбалочку, – намекнул дед.

– Михаил Яковлевич, вы чего-то темните, – хмыкнул Алексей.

– Да нет, это у меня тут свои дела, – голосом уставшего от подпольной борьбы Штирлица отмахнулся дед. – Не обращай внимания. Просто планы твои нарушать не хотел.

Распрощавшись с Князевым, Михаил Яковлевич аж плюнул от досады:

– Совсем нюх теряю! Но парень молодец. Не зря его Маняшка выбрала. Эх, хорошая семья, ежели б не эта швабра пустолобая.

Он выглянул в окно и, приметив в гамаке томящуюся от безделья невестку, запустил в нее вишневой косточкой. Косточка не долетела, слегка подпортив настроение. Задумчиво вздохнув, дед посмотрел на пылившийся в углу спиннинг. Представив, как стягивает Диану Аркадьевну за трусы с насиженного места, он приободрился и залихватски кхекнул.

– Дед, мы готовы, – прокричала где-то внизу Маша.

– И неймется им, не сидится, – проворчала совсем рядом Надя. – Тут и воздух, и витамины для ребенка, а их понесло в пылищу, выхлопами всякими дышать. Неужели уедете?

Последний вопрос относился уже к Михаилу Яковлевичу и задан был абсолютно иным тоном.

– Да я-то, может, еще и вернусь, – обнадежил ее дед, многообещающе пошевелив бровями.

Возвращаться он, разумеется, не планировал, но почему бы не порадовать хорошую женщину.

Ехал дед, как юный лихач, только что получивший права и непременно желавший произвести впечатление на спутниц. Причиной его позерства была Диана Аркадьевна, усаженная на переднее место.

Джип был под стать хозяину: с убойным тюнингом в виде развратных русалок по бортам авто, кенгурятником и фарами на крыше. На таком кроме как в крайнем левом ряду и ездить-то было неловко.

Маша с Никитой дремали сзади, а сизая от ужаса невестка намертво прикипела кровавым маникюром к обивке сиденья.

– Говорят, с возрастом появляется страх скорости, – замогильным голосом вещал дед, плавно вдавливая в пол педаль газа и на ходу придумывая небылицы. – Психологи считают, что это первый признак старения.

Диана Аркадьевна с ненавистью зажмурилась и старалась дышать размеренно, не поддаваясь панике.

– Ты гляди, молодуха, чехлы мне не обмочи, – как ребенок радовался Михаил Яковлевич, косясь на пассажирку. – Эх, хорошо летим!

«Молодуха» утешала себя картинами дедовых похорон. Она представляла, как в сильно приталенном черном платье и шляпке с черной атласной лентой будет стоять у гроба, принимая соболезнования.

«Шляпку надо будет заказать непременно из Англии, чтобы с пышным цветком и жесткой вуалью в крупную сеточку, – размышляла Диана Аркадьевна, стараясь не смотреть на дорогу. – Интересно, а по этикету сумочку можно с собой брать? Или на похоронах не положено? Одно дело – гости, им проще. А скорбящая родственница имеет право на пригоршню косметики в черном атласном ридикюльчике? Причем обязательно в тон шляпки: тот же материал и такой же цветок. Или цветок не нужен? А этот Вий будет лежать хоть раз в жизни молча, не позоря семью. Тихий, кроткий, безобидный. Он уйдет навсегда, и уже никогда не попросит у меня прощения, не раскается и не узнает, как заботливо я выбирала лилии для украшения гроба. Лилии он терпеть не мог, но, во-первых, они смотрятся очень аристократично, а, во-вторых, какая ему разница на том-то свете. А я все ему прощу. И отпущу с миром…»

Диана Аркадьевна почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она с состраданием взглянула на уже почти похороненного старика.

– Чего шмыгаешь-то? Страшно? – радостно гаркнул дед. – Может, выйти хочешь? Так это мы мигом. Только скажи – враз высажу. Но, уж не обессудь, ждать не буду. Если по нужде, то вон в окно вывешивай свое добро.

И он снова удовлетворенно заржал, видимо, представив невестку с «добром в окне».

«Костюм дешевый и никакого памятника», – злобно подвела итог кладбищенским фантазиям Диана Аркадьевна. Теперь ей стало ясно, зачем свекор поил ее перед дорогой чаем.

Высадив невестку у подъезда и вручив ей сумку, Михаил Яковлевич сурово отрезал:

– Сама донесешь, не рассыплешься. А Максу я скажу, что ты приехала. Так что – не балуй. Хотя лучше уж пусть он тебя разок застукает. Вот тогда я за милую душу помогу барахло твое по лестнице таскать.

Плюнув вслед удалявшемуся внедорожнику, Диана Аркадьевна побрела домой. Все чемоданы с вещами пришлось оставить в Хохотухине, так как свекор с видимым удовлетворением констатировал, что места в машине ровно на Машины баулы.

– А шмотки свои тут брось, – ласково предложил он невестке прямо перед отъездом. – Тебя все равно уже ничем не задрапируешь.

На этой жизнерадостной ноте они и покинули дачу. Диана Аркадьевна едва успела прокричать Наде, чтобы та позаботилась о чемоданах и следила за садом.

– Дед, а почему ты маму все время дразнишь? – спросила Маша, когда Никита уже был уложен в родную кроватку, а многочисленные затащенные Михаилом Яковлевичем в квартиру сумки возвышались в коридоре неопрятной горой.

Они без сил сидели в кухне, ожидая, пока вскипит чайник.

– Не подходит она твоему отцу. И никогда не подходила, – туманно пояснил старик. Не объяснять же внучке, что родители у нее рогатые, а она достойная продолжательница семейных традиций. Се ля ви, как говорится. Кто не рогат, у того все впереди. Или уже позади. Иногда ему вообще хотелось поспорить с Дарвиным и доказать, что человек произошел не от обезьяны, а от оленя. Но как подвести под свою теорию научный базис, дед не знал. – Не пара они.

– Дед, но они мои родители, понимаешь? Жизнь уже прожита, чего сейчас менять-то? – Маша прекрасно все понимала. И про мамину склонность к флирту она знала. И о том, что дед подозревал невестку в изменах, тоже догадывалась. Только его подозрения были, на Машин взгляд, абсолютно беспочвенны. Флирт и измена – вещи несравнимые. Мама не такая, она просто любила внимание мужчин, оно было нужно ей как воздух, потому что папа этого воздуха как раз и не давал. Мама была женщиной во всех смыслах слова, особенно в тех презрительно-снисходительных смыслах, которые мужчины любят вкладывать в понятие «слабый пол». Но как объяснить это деду?

– Это у кого это жизнь прожита? – опешил старик. – Я вон только жить начинаю. Кстати, дай мне телефон той беленькой. Надо узнать, как она добралась-то.

– Нормально она добралась. Слушай, тебе нравятся молоденькие, ей тоже нравятся молоденькие, понимаешь?

– Это от неопытности. Самое хорошее вино – хорошо выдержанное. Чем старше, тем лучше.

– Мужик не вино. Как и тетка. Вот тебе пенсионерки не нравятся, а они ведь тоже по твоей логике с возрастом должны похорошеть.

– В меня пошла. Языкастая, – гордо констатировал Михаил Яковлевич. – Молодца. Но с дедом не спорь.

– Не буду, – покладисто согласилась Маша. – Но и телефон не дам. Если бы Алька хотела, она бы сама тебя номером снабдила. И вообще, я не готова называть ее бабушкой.

– Так и я жениться не созрел еще, – развел руками старик.

– Ты, дедуль, перезрел уже. Тебе жениться не позволит избыток жизненного опыта.

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая