Жених эконом-класса - Ларина Арина - Страница 34

• Предыдущая
• 34/58
• Следующая

Игорь не представлял.

– Если она так развлекается в свободное время, то это как раз объясняет величину букета. Если каждый из их компашки скинулся на цветочек, то так и получилась целая охапка, – предположил Антон. – Надо же, а с виду не скажешь. Красная Шапочка, елки-палки!

– Почему Красная Шапочка? – не понял Чудиков.

– Да так. Не обращай внимания. И вообще, лучше забудь про нее.

– Ты что-то перепутал, – уперся Игорь. – Я не верю.

– Да ради бога! Иди, они как раз третьего ищут. Скажи, что будешь Наф-Нафом. Она обрадуется.

Удивительно, как быстро рождается между людьми непонимание и отчуждение. Каждый слышит только себя, а когда оппонент пытается достучаться до нас, мы тщательно продумываем реплики и доводы в пользу своей точки зрения. Который час – хорошая погода. И мало кто находит в себе силы вернуться к исходной точке диалога.

Став невольной участницей чужих отношений, Катерина уже чувствовала ответственность за свое, пусть и невольное, вмешательство и пыталась выправить ситуацию. Мужик попался на редкость тупой и упертый. Он зациклился на мысли, что его хотят просто послать, а Катя уже с трудом сдерживалась, чтобы не оправдать его худшие подозрения.

– Ты же знаешь, я ради тебя готов на все, – нудил он. – Зачем ты так жестоко поступаешь?

Катя уже начала чесаться от раздражения и бессилия.

– Если хочешь, пусть будут три поросенка. Видишь, я готов на жертвы! – гнул он свое. Видимо, парень был из разряда тех, кому проще отдаться, чем объяснить, что он герой чужого романа.

– Я готов быть Наф-Нафом! – выпалил, зажмурившись, ввалившийся в приемную Чудиков. Он понимал весь идиотизм предложения, но ему было жизненно необходимо выяснить, правду ли сказал Антон.

– О, – обрадовалась Катя. – Ниф-Ниф, прием, тут твой братан нарисовался. Сейчас я вас соединю, обсудите детали.

Ей уже порядком надоел непонятливый чужой воздыхатель, а Чудиков, возомнивший себя Наф-Нафом, стал последней каплей. Вокруг происходило нечто невообразимое, чего никак не могло быть в нормальной жизни. Во всяком случае, в жизни простой библиотекарши. И еще неизвестно, что было хуже: всю жизнь покрываться пылью среди стеллажей в компании склочной Аллы Михайловны или разбираться с обилием посыпавшихся, как горох из дырявого мешка, ухажеров. Но едва Катя мысленно сформулировала свой вопрос, как немедленно признала: второе, безусловно, лучше.

Не дожидаясь окончания беседы, она схватила кофейные чашки и удалилась их мыть. Сама по себе необходимость мыть посуду удручала, но в данном случае эта повинность оказалась как нельзя более кстати.

Когда Катерина возвращалась назад с полным подносом чистой посуды, навстречу ей попался абсолютно деморализованный Чудиков.

– Я ухожу в сторону, – пафосно оповестил он оторопевшую секретаршу.

– А что, есть варианты? – заинтересовался неизвестно откуда появившийся в коридоре Вихров. – Ты собирался с ней бодаться за право пройти узкое место первым.

– Надо было сразу сказать, что у тебя с ним все так серьезно, – шмыгнул Игорь, даже не глянув в сторону Вихрова.

Технический директор жеребцом погарцевал в приемную, снедаемый любопытством, кого именно имел в виду Чудиков. Обнаружив пустое помещение, он быстро заглянул в кабинеты и с разочарованием констатировал, что Крягин с Клейстером сидят вместе.

– К кому Игорь приходил? – с деланым безразличием спросил Андрей.

– Ко мне, – вздохнула Катя, чувствуя себя крайне неловко. Перед Чудиковым было неудобно.

Неудовлетворенный Вихров еще некоторое время покрутился около ее стола и ушел восвояси, так и не выяснив, с кем из шефов у новой секретарши «серьезно». Единственное, что он вынужден был констатировать, – не с ним. Андрей даже начал немного жалеть, что дела обстоят именно таким образом.

Лиза сидела в учительской, бездумно листая журнал. Надо было срочно что-то менять. В себе, в окружающих, в жизни. Небольшое зеркало около стола упрямо притягивало взгляд, с удовольствием климактерической сплетницы демонстрируя Елизавете ее недостатки. Сильные женщины не плачут, но Лизе сейчас хотелось именно заплакать. И чтобы кто-нибудь пожалел. Может быть, со слезами вылилось бы все разочарование, обиды и стало бы легче. Но жалеть ее здесь было некому, а плакать – неудобно.

Она была уверена, что Толик позвонит с какими-нибудь объяснениями или оправданиями. Поэтому выключила звук мобильника, предвкушая, как будет возмущаться и не брать трубку, а он будет названивать и названивать… Женская душа – потемки, а мужская – Хабаровский край времен энергетического кризиса. Кавалер исчез по-английски, не прощаясь. Почему он даже не попытался как-то оправдать наличие жены и обелить себя перед обманутой Лизой, осталось загадкой.

На душе было тяжело и муторно. Новое знакомство с разведенным Витей, назначенное на пятницу, абсолютно не радовало. Елизавета была уверена, что нормальный мужик ищет женщин сам, без помощи мамы, а посему ожидала, что в гости к ней приволокут лысеющее недоразумение, вступившее в пору кризиса среднего возраста. Во всяком случае, у тощей, вертлявой, низкорослой тети Аллы никак не могло уродиться что-нибудь путное.

Тоска тяжелым колесом накатила на Лизу, хрустнув остатками надежд.

– Леночка, а завтра? – донесся игривый голос географа.

– Не знаю, не знаю. Надо подумать, – хохотнула в ответ Леночка.

Лиза почувствовала себя неуютно. Во-первых, не хотелось присутствовать при столь пикантной сцене, а во-вторых, когда-то давно Лиза и сама положила глаз на молодящегося бородача, но он слыл примерным семьянином и к женской части коллектива относился с подчеркнутым уважением. Елизавете плевать было на его уважение, ей хотелось чувств и эмоций, поэтому Максим Владимирович был не без сожаления вычеркнут из списка возможных кавалеров. И вот теперь он приплясывает вокруг новой учительницы биологии, Лены, которую сразу невзлюбили в коллективе за смелые наряды, яркий макияж и возмутительную самоуверенность. Лиза категорически не понимала, чем она хуже биологички, но факт оставался фактом. Географ распушил хвост именно перед Еленой, а не перед ней.

Отделавшись от смущенного кавалера, ретировавшегося, едва он обнаружил в учительской Елизаветино присутствие, Лена упала в кресло и расхохоталась:

– Вот старый пень. Скоро внуки в школу пойдут, а он туда же!

– Куда – туда же? – нехотя поддержала беседу Лиза.

– За юбкой. Кобели – они и есть кобели. Мой такой же. Свое даром не надо, а на чужое – слюни до пупа.

То, что у Лены был еще и какой-то «свой», окончательно подкосило Лизу. Ей вдруг стало чертовски обидно, и она молча поджала губы, отвернувшись к окну.

– Что надулась? – биологиня подобралась поближе.

Ее доброжелательный тон злил Лизу даже больше, чем сама женщина. Она не испытывала ни малейшего желания общаться и совершенно этого не скрывала.

– Я вот тоже все на судьбу пеняла. А потом сменила имидж – и все! Похудела, перекрасилась, собой занялась. Если хочешь, могу дать адрес хорошего визажиста. Он из таких, как мы, конфетки делает!

– Я и так конфетка, – злобно сообщила Лиза, у которой не было денег на визажиста, и вообще – ей не шли никакие прически, худеть не получалось, а косметика делала ее невыразительное лицо еще хуже. Несколько лет назад, когда у нее в друзьях был художник-авангардист, убедивший Елизавету в том, что он непризнанный гений, она попыталась кардинально сменить облик. Вышло нечто безобразное. Волосы были испорчены краской и превратились в свалявшийся парик, короткие юбки вызывали у общественности приступы веселья, а макияж размазывался по физиономии, делая ее похожей на девицу нетяжелого поведения. Гений запил, не успев оценить ее усилия, зато их очень емко оценила мама, сообщив, что теперь ей стыдно перед соседями. Еще несколько подобных попыток не увенчались успехом. Тенденция настораживала, но Лиза не унывала.

Еще раз оценивающе поглядев на Елену, оглаживающую свои телеса перед зеркалом, она приняла решение. Тяжело только выбирать, когда выбор сделан – жить становится намного легче.

• Предыдущая
• 34/58
• Следующая