Жених эконом-класса - Ларина Арина - Страница 43

• Предыдущая
• 43/58
• Следующая

И как быть с его взглядами, ведь читалось же в глазах Крягина что-то, что давало повод надеяться!

Теперь Диана ехала с Юрой, который уже все распланировал, как повар, замысливший несложное блюдо. К Иванову она пристала почти инстинктивно, по извечному женскому заблуждению: пусть хоть поревнует, может, тогда… Но мужчины, они хоть и одного пола, но реагируют по-разному. Один, как разъяренный бык, напомнит про свое право собственности, поддев на рога всех участников, другой вызовет соперника на дуэль, третий отметелит неверную подругу, четвертый интеллигентно расстроится, а кто-то вообще махнет рукой.

Но женщинам хочется страстей и событий, поэтому они зачастую стравливают кавалеров, дабы понаблюдать за действом с гостевой трибуны. В Средневековье такие номера проходили, а в наше время правила сильно изменились. Даму сердца запросто могут поставить на место договорившиеся между собой соперники.

Диана все сделала машинально, а теперь жалела. Получилось гадко и грязно. И все могло еще более усугубиться, если не прекратить спектакль немедленно.

– Отвези меня домой, – она примирительно тронула Юру за плечо и назвала адрес.

Он не спорил. Это немного неприятно кольнуло самолюбие, но следовало признать, что лучше не понравиться кавалеру самой, чем долго отбиваться и объяснять, что это он тебе не понравился.

– Ичто привело тебя к замшелым старикам? – с порога полюбопытствовала мама, разглядывая смущенную Катю.

– Ну, мам, чего ты такая злопамятная? – пробормотала девушка, с покаянной суетливостью стаскивая одежду. – Мало ли что я тогда сказала. Я извиняюсь.

– О, доча! – обрадовался Егор Константинович. Судя по задорному блеску глаз и плохо выговариваемым звукам, папа был навеселе. С одной стороны, это значило, что у мамы настроение хуже некуда, а с другой – папа настроен миролюбиво и учить ее в два голоса они сегодня не будут. – А Сашок где?

– Ну, исходя из тембра ее сопения, доча сейчас ответит тебе в рифму, – догадалась мама. – Какая прелесть. Какая неожиданность. А не об этом ли я тебя предупреждала?!

– О чем? – огрызнулась Катя.

– О том! Что ничего хорошего с этим плебеем получиться просто не может!

– Он не плебей!

– Ага! Он плейбой! Пьющий и гулящий.

– С чего ты взяла, что он пьет?! – Катерина осторожно протиснулась мимо мамы в кухню. Запах жареной картошки напомнил о том, что ужина – ни романтического, ни какого-либо другого – у Кати сегодня еще не было.

– То есть второй пункт не оспаривается? Уже впечатляет! А про выпивку я знаю, поскольку периодически общалась с твоим ненаглядным. Либо он напивается до полного кретинизма, либо по вечерам у него прогрессирующее слабоумие, проходящее к утру. Он развлекает меня анекдотами из репертуара трудных подростков и рассказывает, как вы хорошо живете. Если учитывать реплики на заднем плане и общий шумовой фон, живете вы в бомжатнике. Кстати, он очень интересно расписывал, как вы будете улучшать свои жилищные условия, упоминая нашу квартиру, но без подробностей, куда денемся мы с твоим отцом.

– Мам, не начинай. Мне сейчас очень плохо.

Вера Яковлевна победоносно задрала голову и резюмировала:

– Мы с отцом были правы.

– Да, абсолютно, – покорно согласилась Катя. – Я дура. И ошиблась. И никогда не выйду замуж, потому что не умею выбирать.

– Как? А Боря? – всплеснула руками мама.

– Ваш Боря – это топор, как средство от головной боли. Лучше умереть в девках! – в отчаянии выкрикнула Катя и закрылась в ванной. Слезы душили, и требовалось выплакаться, но не при маме, которая сейчас торжествует, гордясь собственной проницательностью и строя планы на Борю в зятьях.

Некоторым родителям всегда кажется, что их дети – наивные несмышленыши, ждущие, пока их ткнут мордой в миску или пихнут на верный путь. Пусть даже сначала они сопротивляются, потом обязательно скажут спасибо. А отпрыскам кажется, что они сами знают, в какой миске вкуснее и по какой дороге ближе. Правота делится напополам: где-то правы родители, где-то дети. Только ясность наступает слишком поздно, когда изменить уже ничего нельзя, а можно только сделать выводы.

Весь ужин мама зудела, пытаясь выведать причину конфликта, а Катерина молчала как партизан, с одной стороны, из вредности, а с другой – из-за нежелания глупо выглядеть. Быть брошенной и обманутой не только больно, но еще и стыдно. Если тебе предпочли другую, то доброжелатели в первую очередь предложат покопаться в себе в поисках причин случившегося, а не сетовать на вероломство партнера и перечислять дефекты соперницы. Это логично, так как рыба ищет где глубже, а мужик – где лучше. Куда уплыл, там и лучше.

Саша не позвонил ни домой, ни на мобильный, хотя Катя подготовила прочувствованную речь и желала немедленно ее выплеснуть на неверного жениха. Там было очень много красивых, хлестких оборотов, доводов и обвинений. Держать это в себе не было никакой возможности, а звонить самой – глупо, поэтому Катерина набрала номер Лизы.

Как ни странно, Кротова оказалась дома.

– А чего вчера никто не подходил и трубка не работала? – выпалила Катя. Ей было страшно начать разговор о своих проблемах, поэтому надо было как-то плавно подобраться к теме. Или вообще – оттянуть кульминационный момент.

– Во-первых, здравствуйте! – съехидничала Елизавета. – Вчера я была в трансе, поэтому телефон из розетки выдернула. И позавчера. И вообще – приятно познакомиться – я рогатая дура. В очередной раз. Четырежды герой любовного фронта, павший в неравном бою за кусок счастья. Не обломилось мне, Катька. Не такая уж я умная. Поэтому ты осторожнее прислушивайся к моим советам. Косметолог, покрытый морщинами, бородавками и прыщами, не имеет права давать консультации.

– Да ладно, – не поверила Катя.

– Клянусь. Слышишь звук? – из трубки донесся сухой стук. – Это я рогами стучу.

– Ну постучи об мои, – вздохнула Катерина. – Промахнулась цыганка, что-то мы с тобой одновременно овдовели, а не счастье нашли.

– Ну не знаю, как твой, а мой жив. И у него, представь, жена есть. Только не говори, что у твоего тоже. А то неинтересно. В вероломстве тоже должно быть разнообразие, иначе скучно.

– Мне не скучно, мне противно, – Катя воровато оглянулась, не подслушивает ли мама. Разумеется, мамуля вдруг обнаружила, что в квартире грязный пол, и с энтузиазмом терла линолеум под дверью, периодически громко удивляясь, кто это тут так напачкал.

– Выкладывай, – Кротова повозилась и что-то уронила.

– Лизка, не отвлекайся!

– Почему шепотом? Он что – рядом? У вас еще не все?

– Нет. У нас все. Тут мама в дозоре.

– Плюнь. Рано или поздно она все равно все узнает. Нашла, от кого скрывать. Давай, не тяни.

– В общем, у него любовница.

– Это интереснее, чем жена, – согласилась Кротова. – И какая она из себя?

Катя напряглась, пытаясь вспомнить.

– Такая, маленькая, черненькая, с косой.

– Смерть, что ли? – гоготнула Елизавета. – На лицо какая?

– Не видела. Они целовались.

– Какая гадость! Тогда даже не важно, какое у нее там лицо, в любом случае – обмусоленное. Он оправдывался?

– Нет. Он даже не звонил.

– А тебе что, хочется, чтобы позвонил? – подозрительно спросила Кротова и тут же добавила: – Хотя мне тоже хотелось, чтобы мой покланялся, хоть объяснил что-то. А то отвалил, как насосавшийся клоп, и – адье! У меня же комплексы разовьются. Мужчина должен уходить красиво, как капитан дальнего плавания, чтобы ушел – как утонул. Акулы съели. Тогда оставленной женщине хотя бы не так обидно. Но у тебя ситуация другая. Вещи, я так понимаю, зависли в его квартире? Тогда придется объясняться. Хочешь, я с тобой пойду.

– Нет, Лиз, я сама, спасибо. У меня ключи есть. Приду, пока его нет…

– Ага. А бдительные соседи скрутят тебе руки, решив, что ты воровка.

– Не болтай ерунды. Меня там все знают.

– Ладно. А если ты приедешь, а там уже живет твоя заместительница. И вот сидит она в твоих шмотках и пьет из твоей кружки чай.

• Предыдущая
• 43/58
• Следующая