Параграф 78 - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

Спам вылез усталый, вялый и мокрый, как жабка после случки, и даже хотел лечь на пол, когда увидел нас всех живыми и более или менее довольными жизнью, но я лечь ему не дал – и погнал всех наверх, пока не началось. Как Спам внизу боялся, что вот он вылезет, а тут наши скелетики, чисто обглоданные, и только по жетонам нас и можно опознать, и вот он ползает между горками костей, роется в них и ищет эти долбанные таблетки на шнурочках, – так и я боялся, что вот мы поднялись наверх, а там док и Люба или покрошили друг друга, или трахаются, залупив глаза, или объединились против нас в непобедимый отряд, или пялятся глазами идиотов и пускают слюни… В общем, пока мы ехали на лифте, потом боялись крыс от лифта до заслонки, потом карабкались по пирамиде мебели в кабинет дока – я боялся всё больше и больше, почти до паники.

Когда мы добрались до лаборатории, я был такой же, как Спам, вялый и мокрый – а может быть, и мокрее.

Можно наконец признаться себе – я сдал. Всё, кранты. Даже если бы не та дрянь в башке (и не другая дрянь в башке, которая, по идее, убьёт меня ещё раньше) – надо уходить. Совсем. Не поддаваться ни на какие «слабо» и прочие карамельки. Хватит, Гудвин, ты уже не волшебник, тебя разоблачили, ты просто одиноко торчащий посреди пустыни хуй.

Подозреваю, что док и Люба о чём-то беседовали увлечённо, а мы их с темы сдёрнули, и они недовольно обернулись на нас, ввалившихся, так и вижу эти две пары сильно недовольных глаз: пара голубых и пара чёрных. Люба при этом показывал нам всем заранее подготовленный энергичный знак «отрубИ по локоть» – и только через пару секунд я понял, что это он зажимает прокол вены, док только что делал ему укол или брал кровь.

Да и смотрели они на нас так, потому что заждались…

Новости были, и новости были плохие.

Мы сидели вокруг того самого кольцеобразного стола, круглого стола, и делали вид, что все равны. То есть на время собрания мы и были равны, разве что я мог собрание в любой момент прекратить и что-нибудь скомандовать.

Слово держал док. Он недавно взял у всех по пробирке крови и пропустил её через лабораторию. Ничего обнадёживающего в его морде сейчас не было.

Ребята, сказал он, вы люди не тупые и наверняка поняли уже, что мы влипли по самое не могу. Вирус, над которым они тут работали, пробил защиту – а ингибитор, которым они пользовались и которым пользовались мы, почему-то не подействовал. Так что мы все заражены, а к чему это заражение приводит, вы видели. Тихон успел, кажется, вырулить на новый ингибитор, который действовал на этот новый вирус, но у Тихона кончился материал, так называемое шасси. Склад, если вы видели, сгорел дотла…

И что, ничем нельзя это шасси заменить?

Почему нельзя? Можно. Просто это потребует перенастройки аппаратуры, а провести её может только хорошо подготовленный инженер… его мы видели там, в самом низу. Да и времени это займёт непонятно сколько… ну, теперь уже не займёт.

Может, я попробую? – предложил свою помощь Спам. Где-то же есть мануал?

Есть, сказал док и посадил Спама за компьютер. (Уже минут через пять Спам начал чесать лоб, затылок, корчить рожи – а через полчаса с компьютера слез, расписавшись в собственной ненадобности.) Док между тем продолжал: так вот, ребята, у нас есть порядка двух-трёх часов, чтобы найти достойный выход из ситуации. Потом мы начнём сходить с ума – и… ну, вы всё видели.

А что за вещество используется? – спросил Скиф. Может быть, поискать где-то помимо склада?

Ребята, вздохнул док, думаете, я не искал? Думаете, Тихон не искал? Всё обшарено…

Я знаю, что делать, сказал Фест. Спам, ставь на место платы – и пригрозим, чтобы нам эту хрень быстро-быстро завезли, а то мы сейчас ракетами… типа, не хотите по-плохому, так по-хорошему хуже будет…

Дурак, сказал Спам. Фест не понял. Для тех, кто на пальме, сказал Спам: во-первых, боеголовки давно сняты, а полётные задания обнулены; во-вторых, едва ты в эфир вылезешь, нам тут же с «Гаджиева» гарпуна вставят; в-третьих, так тебе Гудвин и позволил…

Ну ладно, сказал Фест, дурак я и на пальме, хорошо. А если смиренно попросить прислать: типа, мы здесь за Родину загибаемся, может, спасёте, если не слишком заняты? В конце концов, есть ведь и такая работа – от Родины защищаться…

Мы все посмотрели на дока.

Не получится, сказал док. Шасси делалось тут же – в биохимии. Вон, за стенкой. Представляет оно собой тетрапептид – цепочку из четырёх аминокислот – под названием декстра-КПГА. Карнитин-пирролизин-гистидин-аргинин правовращающие. Сырьё – яички генномодифицированных крыс. Больше нигде на планете это вещество не встречается.

Так это те крысы, которые?..

Они.

Ёшкин кот… Может, пойти их пособирать? Поскрести по сусекам?

Ребята. Во-первых, крысы нужны уж точно живые. Ну, надо им стимуляцию производить и всё такое… Но даже если бы мы наловили их достаточное количество – а надо порядка полусотни на дозу – всё равно производственный цикл больше суток.

(Кажется, на меня уже тогда повеяло чем-то смутно-смутно знакомым: Д-карнитин-пирролизин-гистидин-аргинин… Но я, как это обычно и бывает в подобных случаях, списал всё на ложные воспоминания и застойное возбуждение. Оказывается, фиг вам… Да, а как вам понравилось это утверждение дока, что д-КПГА нигде на планете не встречается? Наивность учёных иной раз не имеет границ. Интересно, если бы он тогда этого не сказал… нет, всё равно не успевали.)

А какую стимуляцию? – заинтересовалась Лиса. Минет вы им делаете, что ли?

Нет, очень серьёзно сказал док, мы вставляем им электрод в жопу и подаём слабые разряды. Потом удаляем голову и яички…

Ну и работёнка у вас…

Зато и платили неплохо.

Бедные крыски, сказала Лиса. Заталкивают тебя в гильотину, грубо суют в жопу грязный электрод, подают ток. Потом голову отрубают. А потом ещё издеваются над трупом. Понятно, чего они так на вас взъелись…

После док ответил ещё на несколько животрепещущих вопросов: почему не годятся мёртвые крысы; почему, если мы сами состоим из аминокислот, нельзя использовать, к примеру, нашу собственную кровь (по двум причинам: во-первых, все наши аминокислоты лево-, а не правовращающие, во-вторых, пирролизин в состав человеческого белка не входит, а только в белок каких-то бесконечно древних бактерий); зачем так сложно? – чтобы нельзя было спереть и начать производство на стороне; но на самом деле они тут всё-таки нарушали одно основополагающее правило, теперь уж какой смысл скрывать: при экспериментах подобного рода требуется всё делать так, чтобы артефакальный микроорганизм не способен был выжить во внешнем мире: дох, допустим, при температуре выше нуля, или при отсутствии пятидесяти процентов углекислоты в атмосфере, или ещё что-то в этом роде. А у них, как видите, только таймер – но нас это точно не спасает.

Про таймер, если можно, подробнее, попросил Скиф.

Ничего обнадёживающего: после воздействия ингибитора вирус перестаёт размножаться и через двенадцать часов распадается практически без следа.

А без воздействия?

Вирулентность сохраняется довольно долго; если создать вирусу идеальные условия, то несколько лет. В реальных условиях вирус разрушается достаточно быстро, это всё-таки не конечный продукт, а демо-версия.

Разрушается чем?

Температура выше плюс восьмидесяти, давление свыше пяти атмосфер. СВЧ–поле. Жёсткий ультрафиолет. Чистый кислород. Ультразвук…

То есть убить этих тварей можно, только сунув голову в микроволновку?

Ну… да… – док виновато развёл руками.

Сволочи вы, сказала Лиса, шмыгнув носом. Взять бы вас…

Сволочи уже получили своё, сказал док. Жаль, что не все. Но те далеко и высоко, отсюда не достать…

А ты?

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая