Сироты небесные - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/55
- Следующая
– Коленька… – удивилась она и посторонилась, пропуская его в комнаты. – Заходи, заходи, я дверь закрою…
В квартире пахло сыростью и пылью – одновременно. Было тепло, но казалось, что холодно.
– Ничего про Саньку моего не слышно? – спросила бабка.
– Ещё не вернулись они, – сказал Коля. – А слышно-то и быть не может, связи такой ещё не придумали. Даже Свободные на таких расстояниях друг друга не слышат. Коты говорят, что если бы было что плохое – они бы обязательно узнали. Раз плохих известий нет, значит, всё хорошо. Чайком не напоите, я тут торт принёс?..
– Чайком, – твёрдо сказала бабка. – Чайком. Конечно. Давай торт-то…
И тут Коля его уронил. Коробка перевернулась и плотно бухнулась на пол крышкой вниз.
– Ой-ё!.. – выдохнул Коля. – Ну, я сейчас ещё один… – он повернулся к двери.
– Да ладно тебе, – сказала бабка. – Расслабься. Не званый ужин. Мы его ложками срубаем… – и хихикнула.
Есть торт ложками непосредственно из коробки оказалось очень даже удобно. Лучше же, чем резать, потом на тарелочки… Коля с этим согласился. Потом прямо спросил, что слышно в определённых кругах по поводу недавних детских бунтов. А, так вот ты зачем, догадалась Калерия. Коля развёл руками. А что слышно у вас? – спросила Калерия. У нас, к сожалению, полная лажа, сказал Коля. Зациклились на одном: что это активизировалась имперская сеть – ну, наподобие той, которая у них существовала раньше, телепат на телепате… и теперь, значит, всех ребятишек в карантин и чего-то ждать. Каких-то проявлений непонятно чего. Потому что телепатии там – вот, с мышиное яичко. Ясно, ясно, покивала головой Калерия. Ещё чаю? Да, и покрепче…
– Это не сеть, Коленька, – сказала Калерия. – Сеть – штука очень рациональная, а здесь – кромешное иррацио. Я так понимаю, твоё начальство сильно смущает не сам предмет мятежа и не его форма, а то, что сей предмет вместе с формой проявились абсолютно одинаково во всех местах, да ещё с этой издевательской сдвижкой по времени?
– В общем, да, – согласился Коля.
– То есть очевидно, – продолжала Калерия, – что мы имеем дело с чисто демонстративной акцией, не имеющей никакой другой цели, кроме как спровоцировать вас на реакцию. Так?
– Ну… похоже.
– Похоже на что? – Калерия чуть наклонилась.
– Если с этой точки зрения смотреть, – сказал задумчиво Коля, – то это тест.
– Ага, – согласилась Калерия, – и вы его чуть не провалили блистательно – с этим своим дурацким карантином.
– И какая же сволочь нас этому несанкционированному тестированию подвергает? – поинтересовался Коля.
– А ты сам возьми: имперцы, марцалы, Свободные, коты… Думаешь, список исчерпан?
– Ой, только не это! – с ужасом в голосе сказал Коля. – Калерия Юрьевна, только пока никому больше не говорите: вероятно, этой весной у нас будут выборы. Война окончена…
– …Борьба продолжается, – подхватила Калерия. – Всё вам неймётся. Назначили бы царя, да и вся недолга.
(Уже много позже Санька, сидя на родной гауптвахте и составляя подробную объяснительную записку об этой безумной экспедиции, задумался: а почему имперцы не поступили так, как должна была, по идее, поступить всякая вменяемая контрразведка: то есть не допустили чужаков на базу и не взяли их там тёпленькими, – а решили тупо и бессмысленно прихлопнуть в глубоком космосе? Одно из двух: либо их почему-то страшно боялись – как заразных, что ли, – либо само их существование следовало от кого-то тщательно и навсегда скрыть. Ложь как модус вивенди… да, это может создавать самые причудливые узоры. И завязывать такие узлы, что не распутывать и не мечом их рубить, а только взрывать.
…Корабль выходит из суба не мгновенно: сначала в том месте, где он скоро появится, пространство как бы вздувается пузырём, и это очень хорошо заметно на фоне звёзд – звёзды начинают дрожать и разбегаться, будто между ними и наблюдателем кто-то поместил огромную увеличительную линзу из прозрачного желе. Это продолжается от долей секунды до полуминуты – в зависимости от величины корабля и дистанции прыжка. Потом вздувшийся пузырь резко опадает, втягивается, образуется впадина, воронка, дыра – и из дыры выскакивает, как чёрт из коробочки, звёздный корабль. Как правило, скорость его в этот момент невелика, не больше километра в секунду; Рра-Рашт объяснял, что существует сложная зависимость между скоростью корабля и точностью прицеливания, и вблизи небесных тел пилоты предпочитают держать скорость на минимуме, а также, если обстоятельства позволяют, перемещаться не одним длинным прыжком, а серией коротких. На больших дистанциях и при относительной чистоте пространства по курсу, напротив, следует входить в суб на скорости хотя бы в несколько тысяч километров в секунду: тогда угловые отклонения становятся ничтожными, а почти неизбежный промах по дистанции на несколько световых лет потом постепенно выбирается короткими прыжками.
Ну и, разумеется, от скорости входа в суб зависит и скорость полёта в субе. Поэтому короткие межзвёздные и сложные межпланетные перелёты занимают приблизительно одинаковое время – двое-трое-четверо суток…
Надо полагать, что у тех ребят, которые неслись сейчас на встречу с Рра-Раштом и его командой, времени было гораздо меньше. Они торопились. Поэтому «пузыри» вздулись огромные и всего за семь секунд до того, как из них вынырнули штурмовые «Пантеры» – пара совсем рядом и пара в отдалении.
Семь секунд – огромное время, и Рра-Рашт сумел использовать его полностью. Конечно, он ждал своих – но был готов и к появлению врага.
На таком расстоянии от центрального светила гравитационный двигатель малоэффективен; использовать его – всё равно что пытаться взлететь, имея только подвесной лодочный мотор. Гравитационное поле кометы тоже ничего не решало. При максимальной мощности двигателя тяга обеспечила бы ускорение в две-три сотых «g». Именно на случай выхода из суба слишком уж далеко от тяготеющих масс все межзвёздные корабли снабжены вспомогательными плазменными двигателями и приличным запасом рабочего тела – обычно того же самого железа, которое используется в конверторах для получения энергии.
Для приведения такого двигателя в рабочее состояние требуется несколько часов.
Разумеется, Рра-Рашт не мог позволить себе подобной роскоши. Двигатель его разведчика использовал жидкий водород, баки с которым занимали больше половины внутреннего объёма корабля. Зато это рабочее тело не требовало разогрева…
"Пантеры" шли с двигателями, разогретыми заранее.
Но у Рра-Рашта всё равно было семь секунд форы.
Компенсаторы сработали чётко, и Санька даже устоял на ногах и пошёл к своему месту по боевому расписанию – у резервного пульта управления огнём. Ракетные двигатели заметно мягче гравитационных, он это знал теоретически и сейчас получил подтверждение: хотя Рра-Рашт и вёл корабль рваным противолазерным зигзагом, на полу рубки можно было, придерживаясь, стоять – примерно как в кузове грузовика, несущегося по разбитой дороге. Пилотам сторожевиков обычно приходилось труднее…
Когда он дошёл и натянул визибл, всё уже почти кончилось: «Неустрашимый» проскочил мимо второй пары штурмовиков, изо всех сил тормозящих и разворачивающихся в погоню, и теперь стремительно увеличивал отрыв, несясь прямо на комету. Ослепительное облако плазмы, разогретой до сотен тысяч градусов, неплохо маскировало его, не позволяя вражеским стрелкам прицелиться. Собственная огневая мощь «Неустрашимого» была, к сожалению, ничтожной. Его настоящим оружием были скрытность и скорость, поэтому он совсем не нёс торпед, имел лишь одну тридцатисемимиллиметровую пушку в кормовой турели и два десятка универсальных лазеров. С этим вооружением можно было отбиться от торпедного залпа, но хотя бы поцарапать «Пантеру» – ни малейшего шанса.
Потом Санька ещё раз внимательно осмотрелся, оценил обстановку со всех сторон и понял, что здорово поторопился с выводами. Ничего не кончилось…
От кометы было уже не отвернуть, значит, сейчас надо разворачиваться и тормозить полной тягой. То есть подставить под прицелы штурмовиков нос, уже ничем не прикрытый. И на «Пантерах» это тоже понимали: обе пары разошлись, увеличивая себе сектора обстрела и, наверное, перебрасывая мощность от двигателей к лазерным батареям. Это нельзя сделать мгновенно, но как раз к моменту поворота «Неустрашимого» штурмовики будут готовы дать полный импульс.
- Предыдущая
- 20/55
- Следующая
