Обладатель великой нелепости - Левандовский Борис - Страница 61

• Предыдущая
• 61/77
• Следующая

Гера перевел взгляд опять на ее подругу и, отчаянно стараясь не покраснеть, подумал, какие у нее красивые серые глаза. Черт! – да ему вообще никогда не доводилось говорить с такой красивой девчонкой!

Внезапно все заготовленные заранее слова и фразы куда-то улетучились. Гера почувствовал, что готов влюбиться – впервые по-настоящему. И ему было все равно, что безымянной девочке четырнадцать, а может, и всего тринадцать лет. Это ведь не так уж и важно, правда? Особенно, если тебе самому еще нет шестнадцати.

– Мы с другом… – начал он и запнулся, чего с ним не случалось уже года два в подобных ситуациях. – Мы с другом тоже сегодня решили погулять здесь.

«Отличное начало, придурок! Просто неотразимо! Да она сейчас рассмеется над тобой… и даже эта ее жирная подружка. Придумай наконец что-нибудь…»

– В-вот… – закончил Гера, словно подошел только затем, чтобы сообщить эту потрясающую новость. Толстушка хихикнула, глядя куда-то в сторону, а он понял, что уже не может сдержать краску смущения на лице.

– Мы тоже, – ответила сероглазая девочка. И… к облегчению Геры, она не смеялась над ним; ее взгляд был приветливым.

Это помогло Гере почувствовать себя увереннее, он ободрился:

– Да, мы хотели бы познакомиться с вами. Погулять… можно сходить в кино, поесть мороженое. А потом… ну, не знаю… Если хотите, покатаемся на Чертовом колесе. Составите нам компанию?

Девушка улыбнулась (неужели согласна принять его предложение?) и вопросительно оглянулась на подругу.

– А где же твой друг? – спросила она. Гера не мог оторвать глаз от ее улыбки.

– Ну, он… слишком застенчивый, понимаешь? – их взгляды встретились снова, и Гера заметил большое сходство во внешности – большое, но не сразу ощутимое – этой незнакомой сероглазой девочки с Анжелой, подружкой Марины, с которыми он и Алекс десять месяцев назад прогуливали школьные занятия в этом же парке. Но, несмотря на сходство, она была намного симпатичнее Анжелы. Нет, она была потрясающе красивой!

– Вон он стоит. – Гера показал на Алекса, стоявшего метрах в тридцати и усердно делавшего вид, что происходящее здесь, его совершенно не касается.

– Забавный, – улыбнулась сероглазая девочка. – Тебе, наверное, очень весело с таким другом, – и опять посмотрела на него.

Сейчас должен был наступить решающий момент, когда все окончательно прояснится.

– Позвать его? – Гера чувствовал необычайное волнение, у него даже перехватило дыхание. Да что это с ним!

Она, тоже смутившись от понимания ситуации, слегка прикусила нижнюю губу, но уже в следующий миг по ее взгляду Гера с облегчением понял, какой последует ответ. Она колебалась секунду-другую, снова глянула на подругу, сидевшую с безучастным видом (ну чем ни парочка Алексу!), и согласно кивнула.

У него получилось!

– Кстати… меня зовут Гера, – счастливо выпалил он. Алекс теперь мог и подождать. – А тебя? – и, спохватившись, повернулся к подружке-толстушке. – И те…

Та, все время разглядывавшая свои туфли, вдруг вздернула голову и пронзительно засмеялась, так, что Гера отшатнулся от скамейки. Ее глаза почернели и глубоко ввалились, из перекошенного рта выглядывали похожие на обгорелые сучья зубы.

– А ты угадай! – проскрипела пухленькая подружка невыносимо режущим и таким уже знакомым голосом. – Угадай, как меня зовут!

Не в силах с собой совладать, Гера вскрикнул и бросился бежать со всех ног от скамейки.

Ничего не понимающий Алекс беспомощно смотрел ему вслед…

ЩЕЛК!..

Этот случай, в череде остальных, связанных с посещением фотосалона летом 1980-го года, где за дверью с нарисованным олимпийским Мишкой и длинной серебристой трещиной в стекле делал снимки странный фотограф, – стал для Геры последним. Видения больше не преследовали его, и вскоре он о них позабыл. А все, что имело к ним отношение, со временем выцвело как старая одежда, став всего лишь одними из множества смутных воспоминаний детства и его последних месяцев в 84-ом. Все это осталось где-то там, за далеким туманным порогом, который возможно преодолеть только один раз и лишь в одном направлении. А мало ли чего случается в детстве…

Это ушло.

Но не навсегда, потому что являлось частью его будущего, а то, что принадлежит будущему, – всегда возвращается. И оно вернулось, через пятнадцать лет – терпеливо дождавшись его в том времени, которому принадлежало.

И часть его об этом знала…

ЩЕЛК!..

– Я сразу поняла, что он ненормальный, – сказала толстая девчонка своей сероглазой подруге, которая уже минут десять задумчиво смотрела на поворот аллеи, где скрылся тот странный парень.

Гера…

– Нет, я так не думаю, – медленно ответила она. – Что-то случилось.

– А я тебе говорю – он сбежал из психушки, Карина…

ЩЕЛК!..

20 октября, среда, 00:59 ночи

…Когда металлическое нутро мусоропровода издало внезапный грохот чего-то большого и твердого, увлекаемого силой притяжения вниз, десятилетний Артем Резь невольно отпрянул от пустого бака, который меньше пяти секунд назад подставил под трубу. На миг грохот стал настолько сильным, что едва не оглушил его. Затем в пустой недавно опорожненный бак полетели… человеческие головы.

Одна…

Другая…

Третья…

Всего их было пять.

Они ударялись о днище бака с тупым звуком, как вилки гнилой капусты. Странное звенящее эхо отражалось от тонких металлических стенок посудины. Четвертая и пятая головы от удара забрызгали стены маленького узкого помещения бурыми сгустками крови и какой-то студенистой слизи, мутно блестевшей, отражая свет электрической лампочки, торчавшей из потолка на засиженном мухами патроне. Потом все мгновенно закончилось, и наступила многозначительная тишина.

Щуплый мальчик в перепачканной старой одежде сначала думал позвать кого-нибудь, правда, не слишком рассчитывая, что у него это выйдет в такое позднее время (а что сделала бы мама?). Но остался на месте, продолжая глядеть на то, что вылетело из трубы мусоропровода.

Залитые кровью и еще чем-то головы походили на диковинные переспелые плоды какого-то Химерного Дерева из фантазий душевнобольного иллюстратора книг с произведениями Р. Маккаммона.

Он потоптался на месте, испытывая странную смесь чувств, но, в конце концов, превозмогло простое детское любопытство. Мальчик медленно приблизился к низкому, по колено, мятому баку с двумя проржавевшими ручками и неожиданно для себя самого хихикнул…

Действительно – мусорный бак, набитый доверху человеческими головами – разве это не смешно?

Будь мальчик по имени Артем Резь немного старше, он мог бы сказать: если ты единственный ребенок одинокой и уже не молодой женщины, страдающей несколькими хроническими болезнями сразу, одна из которых органическая гипертония, то можешь не сомневаться, что тебе с частой и неотвратимой регулярностью придется забывать о своих десяти годах. Еще хуже, если твоя больная мама с невероятным трудом удерживается на должности дворника. Потому что тогда беззаботное детство закончится в тот самый день, когда у тебя окажется достаточно сил, чтобы оттащить полный бак, наполненный разной гадостью, к большому контейнеру, махать метлой во дворе, а зимой удержать в руках широкую совковую лопату для уборки снега. Именно с того дня можешь смело считать себя взрослым человеком… по крайней мере, в отношении своих обязанностей.

Но еще придется выслушивать не особо щепетильные упреки своих коллег – настоящих взрослых дворников с соседних участков, – что плохо убранный мусор переносится ветром на их территорию. Вставать в половине пятого утра, чтобы после уборки не опоздать в школу. Получать тумаки от старших ребят, собирающихся вечером у подъезда, когда пора менять баки под мусоропроводом. Терпеть едкие насмешки сверстников, которым повезло немного больше, и, вероятно, именно потому считающих себя гораздо выше… ведь им не приходится ковыряться в отходах своих соседей, верно?

• Предыдущая
• 61/77
• Следующая