Предмет вожделения № 1 - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 10
- Предыдущая
- 10/59
- Следующая
Таня позвонила Синичкину из автомата на «Маяковской». Выдала заранее заготовленный текст:
– Надо срочно увидеться. Я сейчас приеду.
Павел коротко бросил:
– Жду.
В глубине квартиры Тане почудился женский хохоток.
«Наверняка сейчас нарвусь на какую-нибудь Пашину цыпочку», – с неудовольствием подумала она.
Хотя что ей, собственно, злиться? Синичкин в свой законный выходной расслабляется с курочками. Подумаешь! Она-то на него какое имеет право?
Но все равно, когда Павел открыл дверь и Таня поняла, что он один, сердце радостно трепыхнулось.
Синичкин, увидев ее на пороге, просиял. Заулыбался, сжал в стальных объятиях:
– Ой, Татьяна, какими судьбами!
Она с удовольствием чмокнула Пашу в свежевыбритую, пахнущую хорошим лосьоном щеку. Улыбнулась:
– Ну, распугала я твоих девиц?
– Какие девицы? Один как перст! – фальшиво вздохнул Павел.
Но по легкому запаху духов в гостиной Таня определила: Пашина подружка ушла только что. Впрочем, еще раз: какое ей-то дело до его девиц?!
Она с удовольствием выпила кофе «а-ля Синичкин» – крепчайший напиток с большим количеством сахара. И, только сделав последний глоток, объявила:
– Похоже, Паш, у меня для тебя есть работа.
– Слушаю внимательно.
– Работа бесплатная. Но зато очень срочная.
И очень опасная.
Когда выехали на Ленинградку, Таня сказала:
– Пашенька, скажи Валере, пожалуйста, что твоя машина сломалась. И ты попросил, чтобы я тебя до его дачи подвезла.
Синичкин нахмурился:
– Он запретил тебе приезжать?
«Когда не надо, Паша соображает мгновенно», – с неудовольствием подумала Таня.
– Да нет, не в этом дело, – сыграла она (кажется, убедительно). – Просто ему не хотелось, чтоб я моталась туда-сюда.
Синичкин недовольно покачал головой:
– Подставляешь ты меня, Татьяна.
– Наоборот, помогаю, – со всей возможной искренностью проговорила она. – Как бы ты без меня этот Валерочкин коттедж нашел? Там, когда с шоссе съедешь, очень сложно, сплошные развилки…
Павел снова нахмурился. Но машина уже летела в районе Водного стадиона – и что ему оставалось делать? Выспрашивать у Татьяны дорогу, потом отправлять ее назад, а самому голосовать – ловить частника на залитом солнцем проспекте? И Павел только махнул рукой.
– И еще я тебя попрошу, – сказала Таня, переходя на пятую передачу. – Посматривай, пожалуйста, не едет ли за нами кто.
Павел пробормотал:
– Ну, ты артистка…
Однако все ж таки высунул руку в открытое окно и стал подстраивать под себя правое зеркальце заднего вида.
– Где она?
– Ее мы пока не нашли.
Дача наверняка напичкана микрофонами. И хотя генерал был уверен: ни у кого в отношении его нет никаких подозрений, все равно предпочитал не рисковать. Вдруг его решили послушать для профилактики – как время от времени слушали всех.
Поэтому они с Кобылиным прогуливались по асфальтовой дорожке, прихотливо извивающейся на территории участка среди самого натурального леса. Только трехметровый зеленый забор метрах в двадцати от них (да асфальт под ногами) напоминали о том, что они находятся на облагороженной дачной территории.
– Вы ее ищете ?
– Конечно.
– Плохо ищете.
– Делаем все, что можем.
– Нет, не все.
Генерал остановился – его собеседник тоже.
Генерал повернулся к нему – Кобылин покорно стоял, глядя в сторону.
"Шваль, – мелькнула гадливая мысль. – Впрочем…
Разве у меня есть выбор?"
Он схватил собеседника за отвороты рубашки. Приблизил свое лицо к нему. Прошипел:
– Нет, ты не все делаешь, Кобылин. Не все! Знаешь, чем это для тебя кончится ? Знаешь ?!
Он постепенно начинал говорить все громче, распаляясь от собственной власти и безнаказанности.
– Ты у меня на нары пойдешь, Кобылин, понял?! На нары! Ты, кажется, забыл – что на тебе висит ?! Забыл – кто твой бог и повелитель?! А?! Ну, отвечай! Кто твой бог и повелитель?!
– Вы, – покорно сказал тот.
– «Вы» – что ?
– Вы, – жалко пролепетал Кобылин, – мой бог и повелитель.
– То-то.
Генерал почувствовал на секунду сладостное, почти оргастическое удовольствие от унижения собеседника.
На душе полегчало. Наладилось дыхание, и день как будто бы стал ярче, полыхнул всеми красками: изумрудной травой, лазурным небом, ослепительно белыми облаками.
Не оглядываясь на собеседника, генерал зашагал дальше. После вспышки гнева сердце билось чаще, а все тело заливало тепло. Собеседник семенил рядом, отставая от него на шаг.
– Три дня тебе даю, – уже спокойно сказал генерал. – Три. Найдешь мне толстяка и… – Он сделал паузу, глубоко вздохнул. – И девчонку. Девчонка важнее. Понял?
– Так точно.
– Что понял?
– Толстяк и девчонка. Девчонка важнее.
Генерал устало махнул рукой:
– А теперь ступай с глаз моих, Кобылин.
Собеседник тут же круто, как по команде «кругом», развернулся и быстро пошел по дорожке по направлению к воротам.
Таня и Павел прибыли в «укрывище» Валерия Петровича Ходасевича в тот час, когда дачники уже снимались с мест – ехали по направлению к Москве. Шоссе в сторону столицы стояло наглухо.
– Люблю ездить против часа пик! – весело сказала Таня.
– Ты вообще все против любишь, – буркнул Паша. – Против правил, против того, о чем тебя просят…
– Молчи, философ, – беззлобно огрызнулась она. – За «хвостами» лучше посматривай.
До особняка добрались без приключений.
Когда Таня запарковала свою временную разъездную машину посредине шефского газона, на крыльцо особняка вышел отчим. В интерьере богатого «новорусского» дома он смотрелся вполне органично: этакий нефтяной топ-менеджер, которому выпало счастье разбогатеть на левых продажах «черного золота»
Олицетворение сытости и благодати.
Однако когда он увидел падчерицу, его круглое лицо выразило крайнее неудовольствие.
– Здравствуй, Пашенька, – бросил он и протянул Синичкину руку.
– Здравствуйте, Валерий Петрович.
– Проходи в дом.
Татьяна замешкалась, выходя из машины (да и страшновато было являться пред очи отчима). Валерий Петрович не поленился, сошел с крыльца и потопал по направлению к ней. Синичкин тем временем исчез в доме.
– Я же просил, Татьяна, больше здесь не появляться, – ледяным тоном проговорил отчим.
– У Пашки машина сломалась.
– Давай разворачивайся и дуй домой, – сухо приказал полковник Ходасевич.
На глазах у Тани закипели слезы.
– Ты что же, и чаем меня с дороги не напоишь?
– Не напою, – коротко и категорично ответил отчим и повернулся в сторону дома, показывая, что разговор окончен.
– Ах, вот как! – вскричала она. – Значит, когда тебе убежище нужно – тогда «Таня, помоги»?! А как получил свое – так «пошла вон»?! Так, да?!
Выкрик ее получился совсем детским, и Татьяна осознавала это, но очень уж оскорбительным показалось ей поведение отчима. И чрезвычайно обидно было уехать, так и не узнав, в чем дело.
Что заставило всесильного (как ей казалось) полковника бросить свою любимую квартиру и искать пристанища в чужом доме? За что убили Гараняна?
Что отчим и Армен раскопали в уголовных делах? Зачем Валере понадобился Пашка? И что они с ним вместе затевают?
Валерий Петрович снова повернулся к ней.
– Татьяна, слушай меня внимательно, – спокойно и строго проговорил он. В редчайших случаях – по пальцам одной руки можно было пересчитать! – Валера называл ее не Танюшкой, не Танечкой, а официально: Татьяной. Так он говорил, только когда был не на шутку рассержен.
– Татьяна, не хочу повторять. Это взрослые игры.
- Предыдущая
- 10/59
- Следующая
