Приемыш обезьяны - Берроуз Эдгар Райс - Страница 24

• Предыдущая
• 24/59
• Следующая

– Если я его убью, – подумал Тарзан, – какая мне будет от этого польза? Лишу племя могучего бойца, вот и все. Если Теркоз будет мертв, он ничего не будет знать о моем превосходстве, а живой – он всегда будет примером для других обезьян.

– Ка-го-да? – зашипел Тарзан в ухо Теркозу, что в вольном переводе значит: «сдаешься?». Нет ответа, и Тарзан слегка прибавляет давление, вызвав ужасающий крик боли у большого зверя.

– Ка-го-да? – повторил Тарзан.

– Ка-го-да! – закричал Теркоз.

– Слушай, – сказал Тарзан, несколько отпустив его, но не освобождая рук. – Я, Тарзан, верховный вождь обезьян, могучий охотник, могучий боец. Во всех джунглях нет никого столь великого, как я. Ты сказал мне: «ка-го-да». Это слышали все. Не ссорься больше ни со своим вождем, ни со своими соплеменниками, или в следующий раз я убью тебя. Понял?

– Ху, – подтвердил Теркоз.

– Ну, теперь довольно с тебя?

– Ху, – сказала обезьяна.

Тарзан выпустил его, и через несколько минут все занялись опять своими делами, как будто не случилось ничего, нарушающего спокойствие в их первобытном лесном пристанище.

Но в сознании обезьян глубоко укрепилось убеждение, что Тарзан – могучий боец и странное создание. Странное потому, что в его руках была жизнь врага, и, вместо того, чтобы его убить, он позволил ему жить невредимым.

На закате дня, когда все племя вместе собралось, по своему обычаю, перед тем, как темнота опустилась на джунгли, Тарзан, раны которого были омыты в прозрачных водах ручья, созвал вокруг себя старых самцов.

– Вы опять видели сегодня, что Тарзан, вождь обезьян – самый великий среди вас, – сказал он.

– Ху, – ответили они в один голос, – Тарзан великий.

– Тарзан, – продолжал он, – не обезьяна. Он не похож на свой народ. Его пути не ваши пути, и потому Тарзан возвратится в логовище своего рода близ вод большого озера. Вы должны избрать себе нового вождя. Тарзан больше не вернется.

И, таким образом, молодой лорд Грейсток сделал первый шаг к той цели, которую он себе поставил – отысканию белых людей, подобных ему.

Следующим утром Тарзан, сильно страдавший от нанесенных ему Теркозом ран, направился на запад к морскому берегу.

Он двигался очень медленно, провел ночь в джунглях, и добрался до своей хижины лишь поздно следующим утром.

В течение нескольких дней он выходил очень мало и только для того, чтобы собрать нужное ему для утоления голода количество плодов и орехов.

Но через десять дней Тарзан был уже совершенно здоров. На его лице остался только ужасный полузаживший шрам, который, начинаясь над левым глазом, шел поперек всей головы и кончался над правым ухом. Это был след, оставленный Теркозом, когда тот сорвал с него скальп.

В период выздоровления Тарзан пытался смастерить плащ из шкуры Сабор, пролежавшей все время в хижине. Но он увидел, что кожа тверда, как дерево. А так как он ничего не знал о дублении, то ему и пришлось отказаться от взлелеянного плана.

И вот он решил отобрать хоть какую-нибудь одежду у кого-нибудь из чернокожих в поселке Мбонги, потому что Тарзан, питомец обезьян, решил всеми возможными способами отметить свою эволюцию из существ низшего порядка. А по его мнению не было более отличительного признака человеческой породы, как украшения и одежда.

С этой целью он собрал различные украшения для рук и ног, снятые им с черных воинов, погибших от его быстрой и бесшумной петли. Все это он надел так, как видел на других.

На шею он повесил золотую цепочку с осыпанным брильянтами медальоном его матери, леди Элис, а за спиной, на ремне, колчан со стрелами, тоже снятый им с какого-то из побежденных им чернокожих.

Талию он украсил поясом из небольших полосок необделанной кожи. Он сам смастерил себе этот пояс для самодельных ножен, в которые вкладывал охотничий нож своего отца. Длинный лук, принадлежавший Кулонге, висел за его левым плечом.

Молодой лорд Грейсток представлял оригинальную и воинственную фигуру. Его густые черные волосы падали ему сзади на плечи, а спереди были им неровно срезаны охотничьим ножом, чтобы не лезли в глаза.

Его прямая и прекрасная фигура, мускулистая, как у лучших древних римских гладиаторов, но вместе с тем с мягкими и нежными очертаниями эллинского бога, говорила с первого же взгляда об удивительном соединении огромной силы с гибкостью и ловкостью.

Тарзан, приемыш обезьяны, был олицетворением первобытного человека, охотника, воина.

С благородной посадкой красивой головы на широких плечах, с огнем жизни и ума в прекрасных и ясных глазах, он легко мог показаться полубогом в дышащем древностью первобытном лесу.

Но Тарзан и не думал об этом. Он досадовал, что у него не было одежды и что он не может показать всем обитателям джунглей, что он человек, а не обезьяна. Часто в его ум закрадывалось серьезное сомнение, не может ли он еще превратиться в обезьяну.

Разве волосы не начали пробиваться у него на лице? У всех обезьян волосатые лица, а единственные люди, которых он видел – чернокожие – совершенно безволосые, за немногими исключениями.

Правда, в книжках ему приходилось видеть рисунки людей с массой волос на губах, щеках и подбородке, но тем не менее Тарзан брился. Почти ежедневно точил он свой острый нож и соскабливал и выскребывал свою молодую бороду, чтобы с корнем уничтожить этот унизительный признак обезьяны.

И, таким образом, он научился бриться, – правда, грубо и мучительно, но тем не менее удачно.

Когда он почувствовал, что совершенно поправился после кровавого боя с Теркозом, Тарзан однажды утром направился к поселку Мбонги. Он шел небрежно по извилистой тропе в джунглях, вместо того, чтобы передвигаться по деревьям, как вдруг очутился лицом к лицу с черным воином.

Взгляд изумления дикаря был почти комичен, и прежде, чем Тарзан успел снять свой лук, воин повернул и побежал по тропе с криком тревоги, как будто обращался к другим товарищам.

Тарзан бросился в погоню по деревьям и через несколько минут увидел впереди отчаянно бегущих людей.

Их было трое, и они безумно неслись гуськом через густой кустарник.

Тарзан их легко обогнал, и они не заметили ни того, как он бесшумно несся над их головами, ни того, как он притаился на низкой ветке, под которой пролегала тропа.

Тарзан дал пройти двум первым воинам, но когда третий бегом приблизился, тихая петля охватила черное горло и была затянута ловким движением.

Негр испустил душераздирающий крик, и его товарищи, обернувшись, увидели, что содрогающееся тело, точно по волшебству, медленно поднимается в густую листву над ними.

С криками ужаса они бросились бежать еще быстрее, надеясь спастись.

Тарзан молчаливо и быстро покончил со своим пленником, снял с него оружие, украшения и – о, счастье! – прекрасную замшевую повязку с бедер. Он тотчас же надел ее на себя.

Вот теперь он, наконец, одет так, как подобает быть одетым человеку. Никто не сможет больше сомневаться в его высоком происхождении. Как приятно было бы вернуться сейчас к своему племени, выставив напоказ перед их завистливыми глазами этот удивительный наряд!

Взвалив тело черного на плечо, он неторопливо двинулся по деревьям к маленькому, обнесенному частоколом, поселку, потому что опять нуждался в стрелах.

Совсем близко подойдя к палисаду, Тарзан увидел возбужденную группу, окружавшую обоих беглецов, которые, дрожа от страха и усталости, едва могли рассказать неслыханные подробности своего приключения.

– Мирандо, – говорили они, – шел впереди них, не на далеком расстоянии, но внезапно он прибежал к ним с криком, что страшный человек белый и голый преследует его. Все втроем бросились тогда бежать со всех ног.

Потом опять раздался пронзительный крик ужаса Мирандо, а когда они повернули головы, то увидели ужасающее зрелище – тело их товарища летело вверх, в деревья; руки и ноги его судорожно бились в воздухе, а язык высовывался из открытого рта. Ни одного звука не произнес он больше, и около него не было видно решительно никого.

• Предыдущая
• 24/59
• Следующая