Смежный сектор - Ливадный Андрей Львович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/66
- Следующая
Взгляд повсюду находил немые свидетельства бушевавшей тут схватки.
Лозин успел рассмотреть несколько разбитых планетарных машин, – изображения подобной техники сохранились лишь на информационных носителях обучающих программ, в реальности он видел их впервые. В душе просыпалась незнакомые щемящие чувства, когда взгляд падал на покореженные остовы былой технической мощи. Вот бы сейчас нам такие машины... – невольно подумал Андрей. Из уроков прошлого можно извлекать разные выводы, и мысль ненароком скользнула дальше: декомпрессионный взрыв то же оружие, так почему бы ни попробовать восстановить часть тяжелой техники? С ее помощью можно прорваться к сектору чужих, и взломать стены Мира, разгерметизировав его. Пусть ксенобиане исчезнут в мутных смерчах истекающего в пустоту воздуха, – автономные механизмы, восстановившие смежный сектор, наверняка справятся с последствиями еще одной катастрофы, но Мир станет совсем другим, он будет полностью принадлежать людям...
Обрывочные мысли мелькали в голове в такт участившемуся дыханию, – первые признаки усталости уже давали знать о себе, а бежать предстояло еще не менее километра.
– Поднимаемся. – Пришел по связи приказ Ван Хеллена. – Короткими перебежками – вперед, ориентир, разрушенный купол.
Лозин вскочил, наметив взглядом новое укрытие, расположенное метрах в двадцати, и, пригибаясь, рванулся к нему, успев заметить, что почва под ногами стала неровной, бугристой, из под тонкого плодородного слоя выступали волдыри расплавленного, а затем остывшего металлопластика.
Бежать стало еще труднее, подошвы скользили по неровностям, но фрагментарные, обрывочные картины разыгравшейся тут много лет назад битвы между людьми и ксенобианами воздействовали на рассудок, будто стимулятор, один лишь вид покореженной техники, взорванных укреплений, остекленевших воронок в какой-то момент подавил усталость, словно под воздействием разыгравшегося воображения у Лозина внезапно открылось второе дыхание...
Упав в небольшую воронку, он подтянулся к импровизированному брустверу, давая понять, что контролирует прилегающие окрестности.
Ствол ИПК смотрел на отдалившиеся заросли, в которых исчез ксенобианский патруль, дыхание вновь успокаивалось, руки уже не дрожали, – он постепенно втягивался в ритм, начиная действовать осознанно, будто рассудок переплавил опыт виртуальных тренировок, отмел весь шлак, оставив лишь каплю рационального, которая тут же начала вбирать в себя новые ощущения, формируя новый взгляд, иную модель поведения, порождая другие мысли.
В десяти метрах от Андрея, за вплавленной в землю металлоконструкцией, занял позицию Постышев.
Ван Хеллен и Курт под их прикрытием совершили рывок на пятьдесят метров, приблизившись к ксенобианским укрепления почти вплотную.
– Постышев остаешься на месте, Лозин, – вперед.
Андрей вскочил, оскользнувшись на остекленевшем скате неглубокой воронки, и, с трудом удержав равновесие, отыскал взглядом командира, который коротким жестом указал на группу из трех полуразрушенных бункеров, связанных между собой короткими тоннелями.
Войти в обособленный участок укреплений оказалось несложно: в черных стенах зияли внушительные пробоины; объясняя их появление, неподалеку от куполообразных построек застыли две тяжелые планетарные машины, – их огромные литые колеса сгорели, броня была иссечена глубокими шрамами от попаданий лазерных лучей, покатые башни плазмогенераторов казались разрубленными на отдельные бесформенные фрагменты, чуть ниже на скатах лобовой брони в гофрированных гнездах навек застыли повернутые в сторону бункеров автоматические орудия, – судя по количеству пробоин в стенах укреплений, они работали до последнего, поливая шквальным огнем бункера чужих, пока смерч декомпрессии не убил экипажи планетарных машин.
Глухая ярость билась в висках ритмом участившегося пульса.
Здесь все было пропитано аурой трагического противостояния, картины разрушения и смерти подавляли рассудок, низводя разум до инстинктивных чувств.
Нырнув в пролом, Лозин внезапно оказался на границе света и тьмы.
В помещении, куда он попал, царил глубокий сумрак.
Зрение медленно адаптировалось к темноте, и вскоре неяркий, проникающий через пробоины свет позволил рассмотреть детали окружающей обстановки.
Пол бункера усеивали мелкие обломки, среди них под ноги попадались фрагменты хитиновых панцирей, сложная внутренняя архитектура, присущая всем ксенобианским сооружениям была сломана: колоннаду черных столбов снесло вбок, завалив ими дальнюю часть помещения, куполообразный свод треснул, но не обрушился...
Убедившись, что в бункере нет засады, Андрей вернулся к пролому и сделал знак командиру: можно заходить, все чисто.
– Привал. – Ван Хеллен осмотрел помещение, взглянул на датчики анализаторов атмосферы и освободил фиксаторы забрала, сдвинув его на затылок гермошлема.
Несмотря на усталость, он был доволен, и не пытался скрыть этого.
– Молодцы. Пол часа на отдых, я подежурю. Кому неудобно – можно снять скафандры, дальше все равно пойдем без них.
– Почему командир? – Спросил Курт, устраиваясь подле пробоины, чтобы тоже наблюдать за окрестностями. Они постепенно, сами того не замечая, перенимали манеру поведения Доминика. Ван Хеллен молча одобрил выбор бойцов, порадовался, что не разбрелись и не поддались усталости, – все до единого устроились на отдых с таким расчетом, чтобы при малейших признаках угрозы не метаться в поисках позиции, а быть готовыми к немедленному отпору.
– Скафандры не защищают от бионических автоматов, при этом сильно стесняют движения. – Ответил он. – Вообще гермоэкипировка нужна лишь для преодоления разрушенных отсеков в нашей зоне. Поэтому мы оставим скафандры здесь, чтобы забрать на обратном пути. К компьютерному центру пойдем налегке. – Он выглянул в пробоину и добавил:
– Думаю, что мы сможем существенно увеличить свои шансы на успех.
Постышев проследил за взглядом командира и понял, что тот рассматривает две застывшие неподалеку планетарные машины.
Неужели он собирается проникнуть внутрь, чтобы снять дополнительную экипировку с останков экипажей?
В первый момент это показалось Антону надругательством над теми, кто погиб тут много лет назад, но его внутреннее смятение длилось недолго, ровно до очередной фразы Ван Хеллена:
– Те, кто сейчас подумал о кощунстве, могут оставить свое мнение при себе. Мы не на прогулке. – Резко добавил он. – Ксенобиане используют боевых особей, которые для них не более чем скот. Они имеют подавляющий численный перевес, и с этим придется считаться. Поэтому мы обязательно пойдем к древним машинам и возьмем оттуда любое оборудование или экипировку, способную дать нам дополнительный шанс на выживание. Это приказ, он не обсуждается и не комментируется.
Антон сидел, привалившись к черной глянцевитой стене, глядя на кромку леса, где исчез ксенобианский патруль.
Командир прав. – Невольно подумалось ему. Только двое из всего отряда имели бронежилеты. Односторонняя связь то же причиняла массу неудобств, и случись вступить в бой с ксенобианами, такой способ общения может стать фатальным для всей группы.
И все же от мысли, что кому-то придется лезть внутрь древних машин, неприятно сосало под ложечкой.
– Можно я пойду туда, командир? – Неожиданно произнес Андрей.
Ван Хеллен обернулся, внимательно посмотрев на Лозина.
– Не боишься?
– Боюсь.
Доминик на секунду задумался, а затем кивнул.
– Хорошо, снимай скафандр, Не будем откладывать. Всем остальным внимательно следить за окрестностями. Антон, в мое отсутствие ты старший. Если появятся ксенобиане, десять раз подумай, прежде чем открывать огонь. Пока что наше главное оружие – скрытность.
Постышев кивнул.
– Я понял командир. Если они не пойдут прямо сюда, никто не станет стрелять. Мы уже выдержали это.
Возвращаться к планетарным машинам пришлось ползком. Километрах в пяти от укреплений на пределе видимости появился новый патруль ксенобиан. Ван Хеллен посмотрел на хронометр и недовольно пробурчал, сравнивая интервал между прочесывающими местность патрулями и воображаемой окружностью их маршрута:
- Предыдущая
- 20/66
- Следующая
