Смежный сектор - Ливадный Андрей Львович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/66
• Следующая

Неравенство сил, так ярко, недвусмысленно выраженное в отчетах датчиков слежения, наводило на мысль, что защищавший планету флот ксенобиан не мог нанести столь сокрушающего удара.

Дима смотрел на показания приборов и понимал: здесь произошло нечто странное выходящее из ряда вон, будто в заранее предопределенные события внезапно вмешалась некая третья сила.

Но откуда ей взяться? Предположение об еще одной расе, даже в мыслях звучало полным абсурдом...

В напряженной тишине прерываемой лишь лаконичными докладами кибернетических систем, раздался шипящий голос Дрога:

– Мы можем увидеть поверхность моего мира?

– Сейчас попробую. – Логинов мысленно передал команду локационной системе и обломки, окружающие планету, вдруг рванулись навстречу наблюдателям, в последний миг уходя в стороны и исчезая из поля зрения, – это заработали оптико-электронные умножители, нацелившиеся на зримую прореху в плотной облачности.

Через несколько секунд они увидели фрагмент поверхности Ксеноба.

Там где раньше высились сплошные заросли черных деревьев, образующих сложную структуру «гнезд», сросшихся за тысячелетия развития в единый покров, сейчас ветер гнал серые облачка праха, наметая отлогие барханы пепла с подветренной стороны отдельных, чудом уцелевших витиеватых образований.

Жалобный клекот вырвался у Дрога когда он увидел во что Иные превратили его мир.

Даже Ван Хеллену в этот миг захотелось взвыть вместе с ксеноморфом, его очерствевшая душа на миг впитала всю горечь вырвавшегося крика, и он, оглушенный внезапно раздвинувшимися границами восприятия, понял: все беды и горести, выпавшие на его долю, ничто, по сравнению с прахом, который гнал по поверхности чуждой планеты равнодушный ко всему ветер...

– Дрог, еще не все потеряно. – Повернувшись к ксенобианину, произнес Логинов. – Мы поможем вам. На нижних палубах «Танаиса», кроме планетарной и боевой техники, есть хранилища генофонда.

– Я буду благодарен, если вы поможете мне...

Дима побледнел.

– Почему ты говоришь в единственном числе Дрог?

– Потому что я последний. Последний из разумных ксенобиан, оставшийся на борту «Тандема».

У Логинова внезапно перехватило дыхание.

– Ты сможешь продолжить свой род?

– Если найду в себе силы. Не сейчас, человек. Мой разум не может постичь этого...

Бортовой хронометр бесстрастно отсчитывал секунды.

Никто, кроме Логинова не обращал внимания на доклады, начавшие поступать от различных систем «Тандема», – Лозин и Ван Хеллен смотрели на ирреальный танец обломков окружающих мертвый выжженный дотла Ксеноб.

Вольно или невольно они вспоминали запись и думали о Земле, потерянной родине, которая, возможно, так же превращена в прах.

Почему? Во имя чего?

Доминик не понимал, что происходит в его душе. Сколько может надламываться сознание? Где предел? Где истина? Где смысл этого злого неправильного бытия?

Он слышал признание Дрога.

Последняя разумная особь ксенобиан сидела сейчас по правую руку от него. Чудо, что ксеноморф остался жив, ведь он мог запросто прирезать его там, в компьютерном зале, оборвав одним взмахом десантного ножа линию жизни целой расы.

Куда исчезла его ненависть к чужим? Где тот песок, что впитал эту черную влагу, день ото дня отравлявшую рассудок?

Каждый в эти минуты думал о своем, сокровенном, главном, но наступил момент когда шоковая ситуация вдруг обернулась своей новой гранью.

Все началось с сообщения киберсистемы, которой удалось наладить соединение с локальной сетью крейсера «Ио».

Изображение на виртуальных мониторах внезапно поменялось, глубина наполненного обломками космоса исчезла, и вместо нее появилось изображение медицинского модуля.

В призрачном свете неярких ультрафиолетовых ламп фигура Николая Астафьева казалась неживой, словно между камер биологической реконструкции ходил призрак человека.

– Ник? – Невольно вырвалось у Ван Хеллена. – Чем он занят? И что за хрень висит у него над плечом?!

– Сейчас посмотрим – отозвался Логинов, включая полную передачу данных.

Николай не видел, как под потолком медицинского модуля повернулись, нацелившись на него, уцелевшие после катастрофы камеры видеонаблюдения.

Прихрамывая, он перемещался от одной камеры к другой, прислушиваясь к лаконичным рекомендациям ИПАМа.

– До начала процедуры отстыковки осталось восемнадцать часов, Ник. – Вещал парящий над его плечом сфероид. Кибернетическая система исследовала расположенный неподалеку мир и пришла к выводу о полной непригодности планеты к немедленному заселению.

– Это значит, что новые поколения должны быть киборгизированы?

– Несомненно. Вокруг «Тандема» системами локации отслежено достаточное количество обломков, оставшихся от космических кораблей иной расы. Они послужат хорошим конструктивным материалом для строительства космического города. Нам не нужно будет добывать полезные ископаемые с поверхности планеты, и создавать сложные рудоперерабатывающие комплексы.

– Может быть, не стоит торопиться? – Спросил Николай у своего советника. – В нашем распоряжении есть машины и материал. Почему не выстроить станцию, со всеми системами жизнеобеспечения, чтобы новое поколение людей избежало киборгизации?

– Потому что ты не вечен Ник. – Нашептывал ИПАМ. – За то время, что роботы будут собирать материал, и строить космический город ты состаришься и умрешь в одиночестве. Пора, наконец, понять, что после всех операций ты сохранишь главное – мозг, который не будет так стремительно стареть. У тебя, и у поколения репликантов, появятся невероятные возможности, которых ты сейчас просто не в состоянии представить. Это новая ступень развития, эволюция.

Астафьев вздохнул.

Он где-то слышал древнюю поговорку, что благими намерениями выстлана дорога в ад, но никогда не понимал ее значения.

– Хорошо, ИПАМ, я остановлю развитие репликантов. Следующую партию людей мы будем проектировать вместе... – Он подошел к очередной камере и произвел несколько переключений, прерывая процесс роста. – Через восемнадцать часов мы избавимся от проблемы чужих и тогда окончательно решим, что делать дальше. – Он закончил отключение последней камеры биореконструкции и сказал бесцветным усталым голосом:

– А сейчас будь добр, оставь меня одного.

– Что-то не так Ник?

Лицо Астафьева внезапно пошло пунцовыми пятнами.

– Я только что совершил убийство, понимаешь?

– Это не убийство Ник. Нерационально тратить ресурсы на создание несовершенных людей.

– Я же сказал – оставь меня! Убирайся прочь!

Николай бессильно присел на край камеры и закрыл руками лицо.

Ему казалось, что он проклят и уже больше никогда не сможет стать прежним – целеустремленным, полным надежд, живым... будто отключение камер реконструкции убило в нем остатки души.

Вот так все когда-то начиналось в цивилизации Иных, – мысль пришла отчетливая, кристально-ясная, не требующая никаких доказательств.

Они были очень похожи на людей.

Они создавали машины, наделяя их функциями саморазвития, моделировали искусственные интеллекты, реализуя их на базе заимствованного у матушки-природы принципа построения нейронных сетей, и...

Перед мысленным взором Логинова появились собранные из миллионов октаэдров сферы.

Инволюция.

Любая кибернетическая система, пусть даже построенная на основе нейросети, пойдет в своем развитии по пути рационализации, упрощения сложных элементов без потери их функциональности, – это пришло не как озарение, а как уверенность в правоте сделанного вывода.

Эмпирического вывода, требующего материальных доказательств промелькнувшей догадки: в системе Проксимы Центавра действительно сошлись в схватке три флота, два из которых принадлежали Иным – новые популяции машин, созданные как универсальные колонии элементарных модулей, шагнули на следующую ступень кибернетической инволюции, отвергая все громоздкое, сложное, обладавшее остатками рассудка.

• Предыдущая
• 60/66
• Следующая