Картежник - Логинов Святослав Владимирович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/42
• Следующая

– Еду должны были загрузить потом. В эту мышеловку даже ни один секретарь не успел войти, не то что повара.

– Сказано же было: шесть человек, – проворчал Казин на этот раз по-английски, – вот и надо было в это число и секретарей включать, и поваров, и хоть кого угодно. Захотели включить себя самих, ну и сидите голодные.

Казин тут же пожалел, что не вовремя напомнил о еде, которая если и может быть, то только у него в мешке, но дипломаты ещё не успели проголодаться, а поскольку голодать им в жизни не приходилось, то они, за немногим исключением, обратили внимание не на смысл слов, а на то, как они были сказаны.

– Скажите, месье Казин, где вы изучали иностранные языки? – спросила Жаклин Шамо на родном прованском диалекте, который и в Париже не всякий поймёт.

– В школе учил, – ответил не чующий подвоха Казин. – По немецкому – честный тройбан.

– Я же говорю, он замаскированный агент КГБ, – оседлал любимого конька профессор Липтон.

– То есть вы полагаете, что мы с вами разговариваем по-немецки? – Жаклин Шамо, не отвлекаясь, била в десятку.

– Как это – по-немецки? Мы на русском языке говорим.

– Инопланетяне, когда вы с ними договаривались, тоже на русском языке говорили?

– А то как же! Я по-ихнему не чирикаю.

– Скажите, месье Казин, эта способность у вас была всегда? Приходилось ли вам встречать людей, чей язык был вам непонятен? Какой-нибудь чрезвычайно экзотический язык…

– Откуда в деревне экзотические языки? – вступился за подопечного Петер Ивановитш. – Там всего два языка – блатной да матерный.

– А как же, приходилось, – не слушая генерала, разливался деревенский полиглот. – Цыгане, интуристы и лица кавказской национальности, они нарочно говорят, чтобы их не понять было. Но мне их понимать без надобности, я с этим народом дел не имею.

– Ясно… – протянула Жаклин Шамо.

– Ясно, что ничего не ясно, – возразил Пресняк.

Наступило молчание, интеллектуалы переваривали полученную информацию. А Казин, вооружённый лингвоаппаратом, вдруг понял, что баронская фамилия на самом деле звучит не очень-то благозвучно, красивое слово «шамо» по-русски означает «верблюд». Видать, были среди аристократических предков такие, что прославились надменной горбоносой внешностью и готовностью презрительно плюнуть. И сама баронесса неуловимо соответствовала фамилии, напоминая породистого и гордого зверя.

«Верблюдица», – уверенно решил Казин.

– Не исключено, – высказала предположение верблюдица, – что экстратеррестральная комплиментарность господина Казина обусловлена как раз его удивительными лингвистическими способностями…

– Либо наоборот, – добавил Домашен, – лингвистические способности есть следствие комплиментарного отношения инопланетян. В конце концов, мы так и не выяснили, обладал ли объект паранормальными способностями до вступления в контакт с чужими.

«Я те покажу – объект, америкашка недоделанная!» – подумал Казин, но дипломатично не произнёс ни слова.

Пётр Иванович тоже ничего не сказал, но в его взгляде явно читалось сожаление:

«Такой интересный объект, его бы заранее изучить, выяснить, что к чему… Проморгали, явно проморгали! Наша недоработка».

– Предлагаю утвердить господина Казина переводчиком при дипломатической миссии, – подал голос Сёма Пресняк.

На том и порешили, благо что никакого более радикального решения принять просто не могли.

Дипломатический модуль пёр через подпространство, скорость у него, как и прежде, была охрененная и даже того хлеще.

Разбрелись по номерам поздно, так и не дождавшись ни обеда, ни ужина. Под вечер обсуждали в основном, когда звездовоз доберётся к пункту назначения, будет ли там торжественная встреча и хотя бы лёгкий фуршет. В конце концов – должен быть, ведь не для того приглашали делегацию, чтобы заморить голодом…

Наконец угомонились, и Казин заперся в навигационной рубке. Теперь можно было разобрать вещи и определиться, как быть дальше. Ситуация Казину решительно не нравилась, вместо дружной команды деловых людей с ним летела шайка болтунов, не умеющая даже прокормить себя. А лететь, между прочим, предстояло ещё больше суток, да и на месте, как догадывался Олег, фуршета ожидать не приходилось.

Прежде всего Казин попытался расконсервировать муровину, поскольку именно там находилось большинство имущества. К сожалению, в крошечной навигационной рубке для этого оказалось недостаточно места, а выйти с муровиной в зал крановщик-переводчик не успел. В дверь постучали.

Казин отворил и увидел Симеона Пресняка.

– Тсс!.. – прошипел диссидент, приложив палец к губам, и на цыпочках проскользнул в комнату мимо удивлённого Казина. – Ваш шеф, кажется, спит, и мы можем поговорить без свидетелей.

«Не о чем нам разговаривать, он перед смертью сказал!» – вспомнил Казин детский стишок, но, увидав, как господин Пресняк вытаскивает из портфеля фляжку с чем-то алкогольным, решил погодить с отпором и сначала выслушать гостя.

Пресняк окинул взглядом комнату, словно боялся, что тут могут оказаться посторонние. На рюкзаке взгляд его деликатно не стал задерживаться.

– За знакомство! – предложил директор МВФ, отвинчивая колпачок ёмкостью граммов сорок и наполняя до самых краёв. – Прошу!

Казин принял колпачок с чувством человека, продавшего родину за чупа-чупс. Напиток слегка напоминал болгарскую «Плиску», о чём Казин и сообщил немедленно.

– Как же, помню! – закивал Пресняк. – Было когда-то такое убожество! Виньяк а-ля коньяк… Не беспокойтесь, Олег, это совсем нанемножко лучше.

Он налил себе вполовину меньше и, произнеся: «Чтоб мы так жили!» – опрокинул колпачок в рот.

– Забористая штучка! – произнёс он, посмаковав ощущения. – К ней бы пожевать чего-нибудь. Вообще-то коньяк сыром полагается закусывать. Помнится, в годы нашей с вами юности неплохим сыром считался «Эмменталь». Но дорогущий был, зараза! А ещё «Поларис», литовский сыр по рупь десять, не помните?

– Сыра нет, – хмуро ответил понявший намёк Казин, нырнул в рюкзак и добыл сушёного подлещика, пожертвованного тёткой Фаней.

– Я так и догадывался, что у вас, Олег, что-нибудь найдётся, – воскликнул Пресняк, ловко обколачивая рыбку о край стола. – Мировая вещь! Знал бы, не коньяк с собой захватил, а пару баночек пива…

– Колбасу надо было с собой захватывать, – нравоучительно изрёк Казин, – и хлеба пару буханок.

– Так кто мог знать… Кроме того, мне по протоколу не положено ничего нести. Я и так портфель захватил. А много ли туда влезет? Вот абалаковский рюкзак – штука вместительная. Я, когда был студентом, в таком девушек проносил в общежитие мимо вахтёров.

– Девушек у меня там нет, – сообщил Казин.

– А жаль!.. – хохотнул Пресняк. – Хотя сейчас следует думать о более насущных вещах. Куда мы летим и летим ли вообще – неизвестно. Обещаны переговоры, но поймите, Олег, порядочные люди так переговоры не ведут. Сколько ещё продлится это безобразие – я даже предположить не умею. А еды у нас только то, что у вас.

– Думать надо было, – непреклонно заявил Казин. – О себе позаботиться не умеете, а туда же – Землю спасать. Раскинь мозгой, если ты такой умный, люди в поезд садятся, за что первым делом хватаются? Жрать начинают. Я-то пропойца, с меня и взятки гладки, а ты куда смотрел? Хоть бы курицы кусок захватил. Самому теперь не жрамши сидеть. Стюардессы тут, по всему видать, нету.

– Вот и я о том же, – наливая Олегу второй колпачок, проговорил Пресняк. – Мы, простые русские люди, должны держаться друг друга. Иначе нас американцы сожрут и собственное начальство.

– Эх, Сёма! – попенял Казин, заглотив коньячок. – Только не надо мне мозги пудрить. Я же тебя насквозь вижу. Как кредиты выделять, так ты гражданин мира, а как брюхо подвело, так простой русский человек. Нехорошо, Сёма!

– Будут кредиты! – истово заверил Сёма. – Как вернёмся, сразу перед советом директоров вопрос поставлю.

• Предыдущая
• 18/42
• Следующая