Тарзан и запретный город - Берроуз Эдгар Райс - Страница 15

• Предыдущая
• 15/42
• Следующая

– Тогда ты не получишь своей доли бриллианта, – предупредил Атан Том.

– С меня будет достаточно собственной жизни, – ответил Лал Тааск.

Мужчинам удалось благополучно пройти тропинку, и они уже находились около ее начала. Лал Тааск вздохнул с облегчением, и его настроение улучшилось, но Атан Том был угрюм и раздражителен. Он лелеял такие надежды, что необходимость вернуться, когда цель была уже почти достигнута, повергла его в уныние. С опущенной головой он продвигался по неровной узкой тропинке в сторону своего бывшего лагеря на опушке леса.

Когда они проходили одно из сотни ущелий, дорогу им преградили около дюжины белых воинов, которые спрыгнули откуда-то сверху. Это были стройные мужчины, одетые в короткие туники, украшенные белыми перьями и расшитые так, что были похожи на убор какой-то птицы. Они были вооружены копьями и ножами, которые висели в ножнах у них на бедрах.

Их старший приблизился к Тому и обратился на незнакомом языке, но когда он обнаружил, что никто из них не понимает друг друга, он отдал приказание своим людям, которые повели Тома и Тааска вниз по ущелью к реке, где находилась посудина, сравнить которую можно было лишь с лодками, которые плавали по Нилу во времена фараонов. Это была открытая галера с двенадцатью рабами, закованными в цепи.

Под угрозой копий, упиравшихся им в спины, Том и Тааск были посажены на галеру, и когда последний из воинов вступил на борт, лодка отплыла и направилась вверх по течению. Атан Том разразился смехом, и Лал Тааск с удивлением посмотрел на него, воины тоже были удивлены.

– Почему вы смеетесь, хозяин? – со страхом спросил Лал Тааск.

– Я смеюсь, – крикнул Том, – потому что в конце концов мы достигнем запретного города.

Когда Эллен рано утром вышла из своей палатки, она увидела д'Арно, сидящего около золы догорающего костра; она присоединилась к нему.

– Пещерная обязанность? – спросила она. Он кивнул.

– Да, – сказал он. – Я занимался этим и думал.

– О чем, например? – спросила она.

– Например, о вас, и о том, что нам делать, – ответил он.

– Я разговаривала вчера с отцом перед сном, – сказала она, – и он решил вернуться в Бонга, организовать отряд. Он не решается продолжать путь без Тарзана.

– Он умный человек, – сказал д'Арно. – Ваша жизнь слишком драгоценна, чтобы рисковать ею дальше. – Он замолчал в смущении. – Вы не знаете, как дорога мне ваша жизнь. Я знаю, что сейчас не время говорить о любви, но вы должно быть уже заметили…

– И ты, Брут! – воскликнула девушка.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Лейтенант Лавак тоже думает, что он влюблен в меня. Разве вы не понимаете, Поль, это потому, что я практически единственная женщина в вашем окружении, бедная Магра была без ума от Тарзана.

– В отношении меня это неверно, – сказал он. – Я не верю, что это объяснение верно и в отношении Лавака. Он хороший парень. Я не могу порицать его за то, что он полюбил вас. Нет, Эллен, я уверен в себе. Видите, я уже начинаю терять аппетит и приобретаю привычку мечтать при луне. – Он рассмеялся. – Это явные симптомы. Скоро я начну писать стихи.

– Вы очень милый, – сказала она, – я рада, что у вас есть чувство юмора. Боюсь, что у бедного лейтенанта его нет, но, может быть, это от того, что у него нет вашего богатого опыта.

– В этом мире должно существовать Общество защиты влюбленных.

– Чудак. Подождите, пока мы не вернемся туда, где будет много девушек, тогда, – она остановилась, внезапно обернувшись. Ее лицо побледнело. В глазах стоял ужас.

– Эллен! Что случилось? – спросил он.

– О, Поль, обезьяны вернулись! Д'Арно обернулся и увидел огромных животных, карабкавшихся по деревьям; он позвал Лавака и Грегори.

– Боже! – закричал он минутой позже. – Тарзан и Магра с ними!

– Они пленники! – воскликнула Эллен.

– Нет, – сказал д'Арно. – Тарзан ведет обезьян! Был ли когда-нибудь подобный человек?!

– Мне просто дурно от чувства облегчения, – сказала Эллен, – я никогда не ожидала увидеть их вновь. Я думала, их уже нет в живых, особенно Магры. Это похоже на привидение. Да ведь мы даже знали, когда ее не стало прошлой ночью – когда замолчали барабаны.

Тарзана и Магру бурно приветствовали, и Магра рассказала историю своего приключения и освобождения.

– Я знаю, это кажется невероятным, – прибавила она, – но вот мы здесь, и обезьяны тоже. Если вы не верите мне, спросите их.

– Чего они здесь околачиваются? – спросил Вольф. – Нужно их проучить. Они должны получить по заслугам за то, что украли Магру.

– Они мой народ, – сказал Тарзан, – они подчиняются моим приказаниям. Вы не причините им вреда.

– Может быть, они и ваши, – огрызнулся Вольф, – но вы не мой, я не мартышка.

– Они пойдут с нами, – сказал Тарзан Грегори. – Если вы не будете их трогать, они вас тоже не тронут; и они могут быть нам полезны. Видите, эта разновидность человекообразных обезьян очень высокоразвита. У них есть, во всяком случае, зачатки коллективизма, недостаток этого качества у животных более низших позволил человеку одержать верх над ними, когда они могли бы с легкостью его уничтожить. Они свирепы в драке, если их вызвать на нее; и что самое главное, они будут мне подчиняться. Они будут нам защитой от людей и от зверей. Я сейчас отошлю их охотиться, но когда я позову, они придут.

– Он говорит с ними! – воскликнула Эллен, когда Тарзан обратился к Унго.

– Да, конечно, – сказал д'Арно. – Их язык был первым, который он понимал.

– Видели бы вы, как он дрался с огромным самцом, – сказала Магра, – я почти боялась его потом.

Этой ночью, после того, как они раскинули лагерь, Лавак подошел к Эллен и сел рядом с ней.

– Сейчас полнолуние, – сказал он.

– Да, – ответила она. – Я уже это заметила. Я никогда не смогу теперь смотреть на луну в зените и не вспоминать этот ужасный барабанный бой и не думать о том, что пришлось пережить Магре.

– Я напомню вам о более приятных вещах – о любви. Полнолуние – это время для влюбленных.

– Для лунатиков тоже, – предположила она.

– Как бы я хотел, чтобы вы меня полюбили, – сказал он. – Почему вы не любите меня? Из-за д'Арно? Осторожнее с ним. Он известен своими победами.

Девушке было неприятно слышать это. Как не походило это на то, что говорил д'Арно о своем сопернике.

– Пожалуйста, не говорите об этом больше, – сказала она. – Я не люблю вас, и все. – Затем она встала и ушла, присоединившись к д'Арно, сидящему возле костра. Лавак остался на месте, задумчивый и раздраженный.

Лавак не был единственным членом экспедиции, у которого полнолуние задело душевные струны. Оно и Вольфу послужило сигналом для очередного объяснения. Самоуверенный эгоист, он не сомневался в том, что преодолеет сопротивление Магры и она сама бросится ему на шею. Но его слова и действия отнюдь не отличались учтивостью. То же было и этим вечером.

– Что ты находишь в этом тупом обезьянщике? – начал он разговор с Магрой. – Ведь у него ничего нет, кроме набедренной повязки. Посмотри на меня! У меня две тысячи фунтов и половина доли в самом большом бриллианте мира!

– Я смотрю на тебя, – ответила Магра, – может быть, это и есть одна из причин, почему я не люблю тебя. Ты знаешь, Вольф, существует много различных слов, чтобы описать такого человека, как ты, но я не знаю ни одного настолько плохого, чтобы оно могло подходить тебе. Я не согласна была бы на твое предложение, даже если бы у тебя были и Отец, и Мать бриллиантов, но все равно для меня ты бы остался самым последним человеком на земле. Даже и не пытайся снова со мной заговаривать об этом, или я донесу на тебя «обезьянщику», и, может быть, он разделит тебя на две части и забудет сложить обратно. Ты знаешь, как он не любит тебя.

– Думаешь, ты слишком хороша для меня? – проворчал Вольф. – Хорошо, я тебе покажу. Я еще доберусь до тебя и до твоего грязного обезьянщика тоже.

– Только бы мне не видеть, как ты это будешь делать, – засмеялась Магра.

• Предыдущая
• 15/42
• Следующая