Выбери любимый жанр

Хранители - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 6


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

6

– Однофамилец…

Гриша озадаченно почесал хрусткую бородку.

– Пепельница… Украина?.. Униаты, УНА-УНСО… Нет! – решительно сказал он. – Тогда уж лучше прямо в католики… Куришь?

– Курю…

– Значит, и в старообрядцы не примут… А в синагогу – пятым пунктом не вышел. Хотя… Капица, Маца, Пепельница… Может, и проканаешь под иудея…

– А разве Капица?..

– Ну, раз академик… – Анархист хмыкнул, оживился. – А знаешь, синагога – это выход. В крайнем случае переправят в Израиль…

– Ну да, в Израиль!.. – Сергей пригорюнился. – Там же сейчас пальба… эти… филистимляне! И потом – что толку? Если хранитель обидится, он меня и в Израиле достанет…

– Вот там-то он тебя как раз и не достанет! В Израиле, чтоб ты знал, пропаганда христианства преследуется законом. Но тут, видишь, другие заморочки… Обрезание, то-сё…

– Ой! – испуганно сказал Сергей.

– Вот и я о том же… – мрачно молвил Гриша.

* * *
Пароход… плывет…
набит… Рувимами… –

пресекающимся, фальшивым от горя голосом напевал Пепельница, нетвердо ставя ноги на попрыгивающий вправо-влево тротуар. Брел, куда глаза глядят. Милиционеры при виде его рассеянно отворачивались. Даже их проницательный ум с негодованием отвергал мысль, что у этого пьянчужки может найтись при себе сумма, способная заинтересовать правоохранительные органы.

Пароход… плывет…

Что же делать-то? Делать-то что? И как это его угораздило взять да и брякнуть в глаза: хочу, мол, другого хранителя! Откуда только отвага взялась? Всегда ведь был кроток, робок, ни начальству не перечил, ни супруге. Один только раз, на самой заре перестройки, нашел в себе силы проспать в знак протеста субботник – и то неудачно! До самого пробуждения таскал с Лениным бревно по Красной площади, проснулся – в холодном поту, весь разбитый…

С херувимами…

Сергей вспомнил крестившего его моложавого попа (темный цыганский взгляд, разбойничья борода) – и помянул батюшку тихим матерным словом. Нашел кому подсунуть! Тоже мне хранитель – наезд не мог как следует организовать! Теперь вот по его милости вся группировка под ударом, все сорок два человека…

Капица, Маца, Пепельница…

А что если, в самом деле, принять иудаизм – и в Израиль? Евреи своих в обиду не дадут. И денег у них навалом – как-никак Россию продали…

Да, но обрезание… Боли Сергей боялся сызмальства.

Пароход… плывет…

Так, горестно перевирая крамольный мотивчик, он добрел до площади Согласия и Примирения (бывшая площадь Октябрьской Революции). Место уникальное, его даже туристам показывали. Справа сияли купола православного храма, слева торчал шпиль костела, сзади и спереди располагались синагога и мечеть (в прошлом – кожвендиспансер и спортивное общество «Трудовые резервы»). Оба здания были в строительных лесах, и Сергей вечно забывал, которое из них синагога. Кажется, вон то, без каланчи…

Обрезание… Может, его сейчас как-нибудь обезболивают?.. Пепельница представил себе шприц с новокаином – и чуть не лишился чувств…

А вот у кого бы все-таки спросить, которая из этих двух строек – синагога?

Внимание Сергея привлекла группа смуглых, носатых мужчин. Пепельница призадумался, потом бесшабашно махнул рукой и, стараясь не пошатываться, двинулся прямиком к незнакомцам.

– Бр-ратаны! – решительно обратился он. – А не знаете, где тут обрезания делают?

– Иди, да? – укоризненно сказал ему один из них. – Ти савсэм пьаный!..

– Нет, ну… я ж не бесплатно… – обиделся Пепельница и с гонором поволок из кармана шуршащую горсть купюр.

Глаза незнакомца вспыхнули.

– Дарагой! – вскричал он, вновь обретя дар речи. – Так бы и гаварил! За такие дэнги я тибя сам обрэжу!

* * *

Обрезание Пепельнице сделали на дому. Самого обряда он на сей раз не запомнил вообще – не столько от боли, сколько от страха. Подпрыгнула температура, всю ночь прометался в бреду. Мерещились ему раскинутые веером пальмовые кроны и филистимлянин огромного роста, целящийся из рогатки. Очнулся лишь утром. По ветхим обоям порхали изумрудные блики. В перекосившемся кресле почему-то лежали два туго набитых мешка с черной трафаретной надписью: «Сахар», а посреди комнатенки стоял смуглый крылатый красавец кавказского типа.

– Мусульман? – грозно и весело спросил он Пепельницу.

– Я?.. – Сергей обмер и в ужасе натянул простыню до глаз.

Свят-свят-свят!.. Неужели все-таки перепутал? Обрезался – да не в ту веру…

– Мусульман! – приподняв простыню, удовлетворенно изрек крылатый красавец. – А я – твой хранитэл! – Он повернулся и ткнул лучезарным перстом в мешки с траурной надписью «Сахар». – А эта – гэксагэн…

Стоило смыслу грозных слов проникнуть в сознание, как оно немедленно стало меркнуть. Последнее, что удалось услышать Пепельнице, уплывая в небытие, – разухабисто-ленивую гармонику да циничный тенорок анархиста Гриши из распахнутой форточки:

Пароход гребет
винтами битыми.
Будем рыбу мы кормить
вахабитами…

2000

6
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело