Каникулы и фотограф - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 7
- Предыдущая
- 7/19
- Следующая
4
Вот уже пять минут начальник редакционно-издательского отдела с детским любопытством наблюдал из окна за странными действиями своего фотографа.
Сначала Мосин исчез в сирени. Затем появился снова, спиной вперед. Без букета. Потом зачем-то полез на стену. Подтянулся, заскреб ногами, уселся верхом. Далее – затряс головой и ухнул на ту сторону. С минуту отсутствовал. Опять перевалился через кирпичный гребень и нырнул в сирень.
«А не выносит ли он случаем химикаты?» – подумал начальник и тут же устыдился своей мысли: разве так выносят!
Нет, постороннему наблюдателю было не понять всей глубины мосинских переживаний. Он только что сделал невероятное открытие: если заглянуть в дыру, то там – съемочная площадка, Тоха, Эврика, Денис Давыдов… А если махнуть через забор, то ничего этого нет. Просто заводской пустырь, который он видел с седьмого этажа. А самая жуть, что там и дыры-то нет в стене. Отсюда – есть, а оттуда – нет.
Мосину было страшно. Он сидел на корточках, вцепившись в шероховатые края пролома, а за шиворот ему лезла щекочущая ветка, которую он с остервенением отпихивал плечом. Обязательно нужно было довести дело до конца: пролезть через дыру к ним и посмотреть поверх забора с их стороны. Зачем? Этого Мосин не знал. Но ему казалось, что тогда все станет понятно.
Наконец решился. Пролез на ту сторону. Уперся ногой в нижний край пролома и, подпрыгнув, впился пальцами в кирпичный гребень. И обмер: за стеной была степь. Огромная и зеленая-зеленая, как после дождя. А на самом горизонте парило невероятное, невозможное здание, похожее на связку цветных коробчатых змеев.
И в этот момент – чмок! Что-то шлепнуло Мосина промеж лопаток. Легонько. Почти неощутимо. Но так неожиданно, что он с треском сорвался в сирень, пережив самое жуткое мгновение в своей жизни. Он почему-то решил, что с этим негромким шлепком закрылась дыра. Лаборатория, неоплаченный «Асахи», вся жизнь – отныне и навсегда – там, по ту сторону, а сам он – здесь, то есть черт знает где, перед глухой стеной, за которой – бредовое здание в зеленой степи.
Слава богу, дыра оказалась на месте. Тогда что это было? Мосин нашел в себе силы обернуться.
В сторону площадки удалялись плечом к плечу два молодца в серебристых куртках, ненатурально громко беседуя. То ли они чем-то в Мосина пульнули, то ли шлепок ему померещился от нервного потрясения.
Потом Сергей вдруг очутился посреди институтского двора, где отряхивал колени и бормотал:
– Так вот она про какой институт! Ни-че-го себе институт!..
…Руки у Мосина тряслись, и дверь лаборатории долго не желала отпираться. Когда же она наконец открылась, сзади завопила вахтерша:
– На спине, на спине!.. А-а-а!..
Мосин захлопнул за собой дверь. В вестибюле послышался грохот упавшего телефона, стула и – судя по звону – стакана. Что-то было у него на спине. Сергей содрал через голову тенниску и бросил на пол.
Ожил рисунок! На спине тенниски жуткого вида акула старательно жевала длинную ногу красавицы, а та отбивалась и беззвучно колотила хищницу по морде темными очками.
В этой дикой ситуации Мосин повел себя как мужчина. Ничего не соображая, он схватил бачок для пленки и треснул им акулу по носу. Та немедленно выплюнула невредимую ногу красавицы и с интересом повернулась к Мосину, раззявив зубастую пасть.
– В глаз дам! – неуверенно предупредил он, на всякий случай отодвигаясь.
Красавица нацепила очки и послала ему воздушный поцелуй.
Они были плоские, нарисованные!.. Мосин, обмирая, присмотрелся и заметил, что по спине тенниски растеклась большой кляксой почти невидимая пленка вроде целлофановой. В пределах этой кляксы и резвились красотка с акулой. Он хотел отлепить краешек пленки, но акула сейчас же метнулась туда. Мосин отдернул руку.
– Ах, так!..
Он зачерпнул бачком воды из промывочной ванны и плеснул на взбесившийся рисунок, как бы заливая пламя. Пленка с легким всхлипом вобрала в себя воду и исчезла. На мокрой тенниске было прежнее неподвижное изображение.
Долгий властный звонок в дверь. Так к Мосину звонил только один человек в институте: начальник отдела.
Вздрагивая, Сергей натянул мокрую тенниску и открыл. За широкой спиной начальства пряталась вахтерша.
– Ты что же это пожилых женщин пугаешь?
Внешне начальник был грозен, внутренне он был смущен.
– Ты на пляж пришел или в государственное учреждение? Ну-ка покажись.
Мосин послушно выпятил грудь. Рисунок начальнику явно понравился.
– Чтобы я этого больше не видел! – предупредил он.
– Да вы на спине, на спине посмотрите! – высунулась вахтерша.
– Повернись, – скомандовал начальник.
Мосин повернулся.
– А мокрый почему?
– Полы мыл в лаборатории… Т-то есть собирался мыть.
Начальник не выдержал и заржал.
– Мамочки, – лепетала вахтерша. – Своими же глазами видела…
– «Мамочки», – недовольно повторил начальник. – То-то и оно, что «мамочки»… В общем, разбирайтесь с завхозом. Разбитыми телефонами я еще не занимался!..
Он вошел в лабораторию и закрыл дверь перед носом вахтерши.
– Пожилая женщина, – поделился он, – а такого нагородила… Сказать «дыхни!» – неудобно… Ну давай, показывай, что у тебя там на сегодняшний день… «Мамочки», – бормотал он, копаясь в фотографиях. – Вот тебе и «мамочки». А это что за раскопки?
– Это для отдела нестандартных конструкций, – ломким от озноба голосом пояснил Мосин.
– И когда ты все успеваешь? – хмыкнул начальник.
– Стараюсь…
– А через забор зачем лазил?
На секунду Мосин перестал дрожать.
– Точку искал.
– Какую точку? – весело переспросил начальник. – Пивную?
– Для съемки точку… ракурс…
Начальник наконец бросил снимки на место и повернулся к Мосину.
– Ты в следующий раз точку для съемки в учреждении ищи. В учреждении, а не за забором, понял? Такие вот «мамочки».
Закрыв за ним дверь, Мосин без сил рухнул на табурет. Какой ужас! Куда он сунулся!.. И, главное, где – под боком, за стеной, в двух шагах!.. Что ж это такое делается!.. Перед глазами парило далекое невероятное здание, похожее на связку цветных коробчатых змеев.
- Предыдущая
- 7/19
- Следующая