Разбойничья злая луна - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 71

• Предыдущая
• 71/75
• Следующая

– Да нельзя нам идти в Харву! – перекрывая шум, жалобно и в то же время угрожающе крикнул Айча. – Думаешь, Улькар тебе за эту бочку с водой все простит? Это ты, может быть, такой честный, а уж он-то…

– Хорошо, – перебил Ар-Шарлахи. – Не в Харву. А куда? К морю, что ли, вернуться?

Кто-то хмыкнул.

– К морю… – передразнил он. – Если бы там ничего не горело да что-нибудь росло…

Тут уже загомонили вразброд, началась перебранка. Куда ни сунься – везде сейчас опасно, это было понятно каждому.

– Да послушайте же! – повысил голос Ар-Шарлахи. – Никому из нас ничего не грозит. На полпути нас встретит Хаилза…

– Хаилза? – Айча даже привскочил со своего коврика. – Ну уж этот-то точно никому не простил! Да он меня первого на рее вздернет! Бунт-то с чего начался?.. Он же с меня тогда повязку сорвал, а я ему в ответ – по лбу со всего маху!..

Ар-Шарлахи понимал, что делает ошибку за ошибкой, что каждая его фраза только усиливает общее недовольство, но не мог же он просто замолчать и уйти к себе!

– Короче, вам нужны гарантии? – спросил он.

– Чего-о?.. – изумились в толпе неслыханному слову. Кто-то сдавленно хихикнул.

Ар-Шарлахи мысленно выругался.

– Я говорю: вы хотите быть уверенными в том, что нас никто не тронет? – Он повернулся к Алият. – Сходи в мою каюту и принеси указ… Грамоте знает кто-нибудь? – снова обратился он к остальным.

Разбойнички малость растерялись. Кое-кто, конечно, читать умел, но хвастать грамотностью здесь было не принято – засмеют. Наконец, кряхтя, поднялся все тот же Айча и, приняв из рук Алият пергамент, развернул, наморщил лоб.

– «Улькар… – читал он, делая остановки между словами, – государь и… и повелитель… Единой Харвы… непостижимый и бессмертный… повеле… повелевает своему слуге… Шарлаху… – Тут он запнулся и бросил быстрый недоверчивый взгляд на главаря. Вокруг прошел шепоток. – …продолжить поход… за морской водой… и за будущие его заслуги… возводит… своего слугу Шарлаха в чин…» – Айча надолго умолк. То ли он не мог разобрать слово, то ли просто не верил глазам.

– Ну чего замолчал? – крикнули ему. – Может, огня принести?

Коротко гоготнули. Дело шло к полудню.

– «…в чин караванного…» – выговорил наконец Айча, и над песками залегла изумленная тишина.

– Дальше, – потребовал Ар-Шарлахи.

– «…а также… прощает ему… все его вины…» – кое-как дочитал Айча и торопливо отдал с хрустом свившийся пергамент Алият, словно тот жег ему руки.

– Этот указ, – невозмутимо пояснил Ар-Шарлахи, хотя в душе у самого копошился большой и черный скорпион, – я получил на второй день мятежа. Указ подлинный и до сих пор в силе. Ну, что? Вам и этого мало?

Ошибка. Опять ошибка. В обращенных к нему глазах Ар-Шарлахи увидел недоверие, гнев, страх и даже презрение.

– На второй день мятежа?.. – медленно повторил кто-то. Снова прошла тишина. Постепенно до каждого (в том числе и до самого Ар-Шарлахи) доходило, что это значит.

– Ты… – запинаясь, сказал Айча. – Ты вел нас на Улькара, а сам?..

– Потому и битву проиграли! – выкрикнул кто-то со злобой.

– Да вы что? – Вне себя Ар-Шарлахи вскочил с коврика и потряс кулаками перед грудью. – Разве мы ее проиграли? Улькар сам остался без трети флота!

– Он – без трети, а мы – без всего!..

– Да вы же сами там были и все видели! Песчаная буря!..

– Ну да, а кто эту бурю вызвал?..

– Я?.. – На несколько мгновений Ар-Шарлахи лишился языка. Оторопело оглядел угрюмые лбы и насупленные брови. Глаз не поднимал никто. – Вы что же, думаете, это я навел на нас песчаную бурю?..

– Навел-навел, – прозвучал спокойный с хрипотцой голос Алият. Она вышла вперед из-за его плеча и с вызовом окинула взглядом остальных. – А надо будет – еще наведет. Ясно?

И все поежились, настолько опасно прозвучало это последнее слово.

– В общем, поговорили – и будет, – презрительно изронила она. – Встали – и по местам!..

Нехотя, ворча, но подчинились. Однако взгляды, которыми их с Алият одаривали искоса, очень не понравились Ар-Шарлахи. Про себя он уже твердо решил, что спать отныне будет одетым, задвинув оба засова на двери каюты, а оружие держать под рукой. Мало ли на что может толкнуть злая луна разбойничков, усомнившихся в своем главаре!.. Снова вспомнился бунт на «Самуме», кипящий холодный свет, хруст удара и горячие брызги крови…

– Конечно! – слегка удивившись, сказала Алият, когда он поделился с ней такими мыслями. – Теперь только так и не иначе!.. С оружием и на засове…

Для нее это все само собой разумелось.

– Ну в чем же дело?.. – дрогнувшим голосом спросил он ее. – Согласен, глупо я себя вел сегодня, глупо!.. Но ведь раньше-то бывало, что и глупее! А все с рук сходило…

Бледная, осунувшаяся, Алият сидела, опустив голову, и долго молчала. Потом вскинула темные, усталые, сухо блеснувшие глаза.

– Понимаешь… – сказала она с тоской. – Удача твоя кончилась… Я уже видела такое, и не раз. Везет-везет разбойничку, а потом – как отрезало!.. Вроде все делает по-прежнему, а толку… Думаешь, Лако зря тогда в товарищи к тебе набивался? Он удачу твою почуял…

– И что же теперь делать?

Она опять ответила не сразу.

– Может, и впрямь в Кимир?..

– Нет, – сцепив зубы, ответил он. – Если я исчезну вместе с морской водой, Улькар сорвет злость на Пальмовой дороге.

– А если уже сорвал?

– Н-ну, тогда… Как обещал. Вылью воду на первом бархане и… Ну, хорошо! В Кимир – так в Кимир… Но послушай, – спохватился он вдруг. – А как бы, действительно, узнать, сдержал он слово или нет?.. В гаванях Пальмовой дороги нам сейчас лучше не появляться – свои же и схватят…

– Ну это-то просто… – Она вздохнула. – Про разбойничью почту что-нибудь слышал?

– Нет.

– Есть такие места в пустыне… Только их знать надо. Камушек лежит или от корабля обломок, а под ними весточка. Кто пройдет, тот и оставит. Скажем, так: в Ар-Нау не суйся, там сейчас войска. Или так: голорылые сожгли Ар-Льяту… Кому надо, тот поймет.

– Поня-атно… – Ар-Шарлахи оживился. – И далеко от нас такая почта?

Она усмехнулась.

– Не дальше Пьяной тени…

Бунта не произошло. Бессонная ночь за двумя засовами и с тесаком у ложа вообще никакими событиями не ознаменовалась. Сквозь тонкие переборки слышно было, как негромко и угрюмо толкуют о чем-то в трюме, но ропот был скорее обиженным, покорным, без гула и яростных выкриков. То ли подействовало грозное напоминание Алият о колдовских наклонностях главаря, то ли просто разбойничья злая луна пошла наконец на убыль.

– Ты вот вчера сказала: удача кончилась… – подавленно промолвил Ар-Шарлахи, когда бормотание и скрипы настилов смолкли. – Что-то, знаешь, не по себе как-то… Думаешь, обманет нас Улькар?

«Самум» стоял на светлом ночном песке, тихий, с погашенными огнями. Слышны были только шаги сторожевых на палубе, да и то изредка.

– Значит, в удачу все-таки веришь? – с проблеском интереса спросила Алият.

– Да как… Верь, не верь, а удача либо есть, либо нет ее… Тут не верить, тут думать надо.

– Все-таки не вышло из тебя разбойника, – с сожалением отозвалась Алият. – Если не верить в удачу, лучше в пустыню и не соваться. Ну вот сам ты как? Веришь, что перехитришь Улькара?

– Не знаю… Да и не хочу я с ним хитрить.

– Тогда выливай воду (чего лишний груз таскать?) и идем в Кимир.

В каюте было светло от луны. Ар-Шарлахи помолчал, повздыхал горестно, потом привстал и потянулся через Алият к заветному шкафчику. Отмерил полчашки (вина оставалось маловато) сел, сгорбился и стал смаковать по глоточку.

– Нет, – упрямо сказал он наконец. – Вот доберемся до твоей разбойничьей почты, а там посмотрим. Если он сдержал слово, иду с водой в Харву…

– Смотри… – обронила она. – Люди могут и не пойти. Они вон, оказывается, Улькара пуще моря боятся… – Вспомнила о чем-то, встревожилась. – Слушай… А ты им не сказал, что с Хаилзой вы встречаетесь возле Пьяной тени?

• Предыдущая
• 71/75
• Следующая