Разбойничья злая луна - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/75
• Следующая

Из угла послышался злобный смешок. Ар-Шарлахи опустился на прохладный плиточный пол и подобрал под себя ноги. Теперь их с Алият разделяло ровно три шага. Расстояние вполне безопасное.

Да, история… Стоило устраивать на Шарлаха целую облаву и посылать за ним караван, чтобы потом так по-глупому его упустить! Судье сейчас не позавидуешь. Да и начальнику стражи – тоже, не говоря уже о секретаре… Хотя… Тебе-то до них какое дело, досточтимый Ар-Шарлахи? Скажи спасибо, что сам выкрутился!..

– Кто, ты выкрутился? – ядовито переспросила Алият, и Ар-Шарлахи вздрогнул. Оказывается, последнюю фразу он произнес вслух. Плохо дело… Так, глядишь, скоро бормотать начнешь без умолку вроде того старикана с торговой каторги…

– Выкрутился он! – злорадно продолжала Алият. – Нет уж! Вместе бежать помогали – вместе и отвечать будем!..

– Что?! – страшным шепотом переспросил Ар-Шарлахи и медленно поднялся на ноги. Алият вскочила, вжалась спиной в угол. Глаза ее, однако, по-прежнему были бесстрашны.

Несколько секунд прошло в напряженном молчании.

– Дура! – буркнул наконец Ар-Шарлахи и снова сел. – Кто тебе поверит?

Подумал и добавил в отместку:

– И вообще… Вот узнает Шарлах, что ты в яме под меня легла…

– А я ему не скажу, – успокоила Алият, тоже опускаясь на пол.

Ар-Шарлахи заморгал.

– Ого! – проговорил он чуть ли не с уважением. – Так ты с ним еще надеешься встретиться?

– Шарлах своих не бросает, – надменно изронила она. – Не то что вы, слизняки…

Оба успели проголодаться к тому времени, когда за дверью снова зазвучали тяжелые шаги стражников. Звонко щелкнул иноземной работы замок, скрипнули петли, упало узкое полотно света.

– Выходи по одному!

Первым, на правах мужчины, вышел Ар-Шарлахи и, к своему удивлению, опять был связан. Накрест захлестнув запястья, стражник затянул узел потуже и повернулся к переступающей порожек Алият. Еще один ловкий захлест другого конца все той же веревки, и пленники оказались в прежнем положении.

– Да погодите… Я же… – начал было Ар-Шарлахи, но ему приказали замолчать и накинули на шею уже знакомую петлю.

Затем без особых церемоний связанных вытолкнули в судейский дворик и поставили перед досточтимым Ар-Маурой. Судья собственной тени был мрачен как никогда. Вдоль глинобитных стен, выложенных голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, выстроились голорылые стражники. Зеркальные щиты казались окнами, каждое из которых было прорезано в точно такой же дворик, где точно так же восседал на высоком резном стуле грузный судья и стояли у него за плечом начальник первой стражи и секретарь – оба очень бледные, с поджатыми решительно губами. Точь-в-точь мраморное изваяние Улькара, что возле фонтанчика.

Судья поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Такое случалось не часто – разве что при оглашении очередного указа государя. Непостижимого и бессмертного.

– Ожидающая справедливого приговора Алият!

Ар-Шарлахи почувствовал, как напряглось в ожидании тело стоящей рядом с ним женщины. Не будь он столь озабочен собственной судьбой, сердце его, наверное, стиснулось бы от жалости к этой кобре. Несмотря ни на что.

– Передаем тебя в руки государя.

Ар-Шарлахи содрогнулся. Такой формулировки ему еще слышать не доводилось. Это могло означать что угодно, вплоть до смертного приговора.

Однако следующие слова судьи поразили его еще больше.

– Ожидающий справедливого приговора Шарлах!

Сначала он подумал, что ослышался. Или что судья нечетко произнес его имя. Однако в следующий миг глаза их встретились, и Ар-Шарлахи понял, холодея, что никакой ошибки не было…

– Передаем тебя в руки государя…

Он разомкнул внезапно пересохшие губы, но из перехваченного горла выдавился лишь жалкий, недостойный мужчины писк. Судья внезапно шагнул к Ар-Шарлахи и, явно нарушая церемониал, дрогнувшей рукой пожал связанные запястья. Так и не подняв глаз, прогудел расстроенно:

– Прости… Так уж вышло…

Одолевая встречный ветер, легкая почтовая каторга шла на мускульной тяге по огромным такырам Талланы, держа курс на Харву. Внизу, во тьме, духоте и вони, подогреваемые крепким вином каторжане, лежа в промокших от пота люльках, из последних сил толкали ногами перекладины ведущих барабанов. Смену приходилось делать каждые полчаса, и все же люди были измотаны до крайности. Потом, к полудню, ветер сменился, на обеих мачтах взвились косые паруса, и каторжанам наконец дали отдых.

Крохотный полутемный отсек с узким зарешеченным окошком на потолке потряхивало и накреняло. Скрипели переборки. Стиснув зубы, Ар-Шарлахи лежал лицом к стене и в который раз с ужасом осмысливал случившееся.

Его просто принесли в жертву. Судья, секретарь, начальник первой стражи – все трое с откровенной и бесстыдной прямотой спасали свои шкуры. А разбойник, конечно, ушел… Во всяком случае, на след его они так и не напали… Вполне возможно, что Шарлах даже и не покидал тени Ар-Мауры, затаился в доме у какого-нибудь своего пособника и теперь ждет, когда кончится суматоха… Да она, собственно, уже и кончилась. Какой смысл ловить разбойника, если он пойман еще позавчера, а сегодня утром отправлен с почтовой каторгой в Харву?..

А в Харве, конечно, Шарлаха в лицо никто не знает… Да и откуда? Разбойничал он вдоль Пальмовой дороги, к предгорьям не приближался… Зато должны знать в лицо самого Ар-Шарлахи! У него, если на то пошло, пол-Харвы знакомых, любой подтвердит, что он – это он, а никакой не Шарлах… Нет-нет, все, оказывается, не так уж и плохо…

Ар-Шарлахи приподнялся, насколько позволяла короткая стальная цепь, и стукнул кулаком в переборку. Он колотил в нее до тех пор, пока не открылась низкая дверца.

– Чего шумишь?

– Послушайте! Произошла ошибка… Я не Шарлах! Я – Ар-Шарлахи!

Голорылый недоуменно нахмурился.

– Какая разница?

– То есть как?.. – голос Ар-Шарлахи упал до шепота. – Меня зовут Ар-Шарлахи…

– Ну, правильно, – недовольно сказал голорылый. – В сопроводительных свитках так и написано, что это одно и то же лицо… А будешь шуметь – еще и за ногу прикуем.

Дверца закрылась, и Ар-Шарлахи, замычав, повалился на дощатый пол. Убили… «Одно и то же лицо…» Шакалы!.. Додуматься до такого мог только досточтимый Ар-Маура, больше некому! Он ведь знал о том дурацком давнем доносе… Ну, судья! Ну, судья!.. «Прости… Так уж вышло…» Не-ет, досточтимый, такого никому не прощают…

А что если… Взять и самому донести в Харве на Ар-Мауру? Так, мол, и так, вел крамольные беседы с узником, дурно отзывался о государе, подбивал взбунтовать Пальмовую дорогу… Нарочно отпустил настоящего Шарлаха, а взамен подсунул ни в чем неповинного Ар-Шарлахи, боясь, что тот донесет… Хм, а ведь довольно складно все выходит…

Да нет. Складно-то – складно, а кто подтвердит? Сам судья? Секретарь? Или, может быть, начальник первой стражи?.. Ну, этих троих, положим, можно обвинить в сговоре, тем более что так оно и было… Но есть ведь еще и Алият! Уж эта-то, будьте уверены, не моргнув глазом поклянется, что прибывший с ней на почтовой каторге – именно Шарлах, и никто иной…

В полном отчаянии он скрипнул зубами и ударился лбом об пол. Потом, не в силах больше сдерживаться, застонал, как от боли. У противоположной стенки взметнулась и села Алият. Сверкнула темными злыми глазами.

– Если не перестанешь скулить, ночью подкрадусь и горло цепью перепилю!

Смысла угроза не имела – стальные тонкие цепи, с помощью которых узники были прикованы к противоположным стенам тесного отсека, не достигали в длину и локтя. Тем не менее Ар-Шарлахи рванулся с яростным воплем, пытаясь дотянуться свободной рукой до горла обидчицы, но, естественно, желаемого не достиг. Алият поступила умнее: она уперлась ладонями в пол и нанесла удар ногой. Ар-Шарлахи бросило на переборку.

– Кобра!.. – прохрипел он, с ненавистью возвращая удар, ушедший, впрочем в пустоту, поскольку Алият была к нему готова.

• Предыдущая
• 8/75
• Следующая