Раздолбаи. (Работа по специальности) - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/61
- Следующая
– Пар-разиты, сопляки!.. – шипел взмокший от переживаний милиционер. – Рискуй тут из-за них, понимаешь…
До чёрной прямоугольной дыры оставалось не более полутора метров, когда снаружи неспешно поднялась металлическая плита и наглухо запечатала вход. Сержант отшатнулся.
– Э, ребята! – Бросив задержанного, он кинулся к плите и ударил в неё кулаками. – Вы что? Мы же не отсюда!.. Вы что?!
Ему показалось, что пол под ногами дрогнул. В панике милиционер уперся в металл плечом, потом саданул бедром с разгона.
– Добился, паразит?! – крикнул он задержанному.
Но тот, кажется, ещё не понял, что произошло. Он даже не видел, как закрылся люк, потому что в те мгновения у него хрустел плечевой сустав, а перед глазами взрывались ослепительные зелёные кляксы. Теперь он стоял и, изумлённо подвывая, ощупывал без малого вывихнутое плечо.
– Ах, чёрт!.. – Чуть не плача, сержант привалился к плите лопатками. – Откройте!.. – Ударил каблуком. Потом ещё раз.
Тем временем подвывания задержанного стихли.
– Ну я торчу… – неожиданно вымолвил лопоухий паразит, хлопая пушистыми девичьими ресницами. – Это где это мы?..
В следующий миг лицо его выразило ужас: устремив на него безумные глаза, милиционер шарил по поясу между дубинкой и пистолетом, как бы выбирая, за которую рукоятку взяться.
– Да я же тебе сейчас… – бормотал милиционер. – Я тебя…
Что-то негромко чавкнуло у него за спиной. Отскочил, обернулся… И произошло чудо: на его глазах прямоугольная металлическая плита медленно отвалилась и снова стала трапом.
– Ну слава богу!..
Во мгновение ока сержант вторично скрутил взвывшего хулигана, и оба чуть ли не кувырком вылетели наружу – в апрельскую, слегка разбавленную электрическим светом ночь.
Вылетели – и остолбенели. Прямо перед ними торчала мрачная пятиэтажка хрущёвского типа с погашенными окнами и чёрными провалами распахнутых настежь подъездов. Надо полагать, пока сержант колотился изнутри в плиту люка и хватался за кобуру, подлая тарелка успела перепорхнуть с места на место.
От растерянности милиционер ослабил хватку, и задержанный, видимо, вообразив, что судьба посылает ему шанс, резко прянул в сторону и припустился во все лопатки к ближайшему углу, за которым, как он полагал, его ждала свобода.
В свою очередь думая, что допустил промах, сержант ринулся за ним, но беглец, вылетев на угол, внезапно издал лёгкий вскрик и шарахнулся обратно, словно наткнулся там ещё на одного милиционера.
Лишь тогда, ударенный под дых недобрым предчувствием, сержант огляделся и ощутил, как голова его непроизвольно вжимается в плечи.
Неосвещённое здание стояло в угрюмом одиночестве посреди ровной, как космодром, округлой площади радиусом этак метров в пятьсот. С трёх сторон пустое пространство ограничивали мерцающие узловатые колонны, высоту и диаметр которых было даже как-то страшновато оценивать. Что делалось с четвёртой стороны, сержант не видел – обзор заслоняла пятиэтажка, но, судя по вытаращенным глазам оробевшего хулигана, картина там была аналогичная.
Сержанту захотелось зажмуриться и мелко потрясти головой, но он заставил себя ещё и взглянуть вверх. В первое мгновение ему почудилось, будто там, в вышине, прямо на верхушки колонн положено огромное зеркало, отразившее и сами опоры, и служившую им основанием площадь. Однако уже в следующую секунду в сознание стало помаленьку просачиваться, что отражением это быть никак не может: во-первых, там, вверху, отсутствовала летающая тарелка, во-вторых, не наблюдалось и пятиэтажки. Иными словами, высота помещения достигала…
– Вы что, сдурели?! – обеспамятев, прохрипел сержант. Он обернулся к летающей тарелке и застал её как бы в момент завершения зевка – причмокнув, закрылся люк.
Глава 2
В Хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог.
– Ну что там? – Опустившись на одно колено, Василий заглянул под днище и включил фонарик. Луч выхватил из полумрака узорчатые грязные подошвы Ромкиных кроссовок. (Размер – сорок третий-сорок четвёртый; ношеные; стоптаны равномерно; на правой, ближе к носку, – пятно мазута размером с пятикопеечную монету.)
– Не-а… – послышалось наконец из-под бронированного брюха. – Ни щёлочки…
Не переворачиваясь на живот, Ромка с помощью локтей и пяток выполз на относительный простор и сел, издав при этом звук, похожий на всхлип велосипедного насоса. Наверняка опять задел макушкой броню.
– А я тебе что говорил! – сердито сказал Василий. – Какой же дурак будет люк снизу делать?
– Ну и что! – морщась и ощупывая маковку, сказал Ромка. – У автобуса же багажник – снизу…
– Багажник… – недовольно повторил Василий и поднялся с колена. Достал из кармана связку изуродованных ключей и ещё раз попробовал подковырнуть плиту бортового люка.
– Не тот, – присмотревшись, сказал Ромка.
– Чего не тот?
– Люк, говорю, не тот. Мы из соседнего выходили…
Василий ругнулся вполголоса и с неохотой глянул через плечо. Четырёхугольное жерло крайнего подъезда целилось в него из полумрака прямой наводкой. А когда выскакивали из тарелки, оно вроде бы целилось слегка вкось… Василий нахмурился и, склонив упрямую лобастую голову, снова уставился в броневую плиту. Может, и вправду не тот? По уму бы, конечно, надо было лючок пометить… Но кто ж, с другой стороны, знал, что у этой хреновины аж целых шесть люков!
– А в общем-то без разницы, – уныло заключил Ромка. – Тот, не тот… Всё равно ведь ни один не открывается.
Вместо ответа Василий засопел, сдвинул милицейскую фуражку на затылок и попробовал ковырнуть в другом месте. Бледное и как бы дышащее свечение далёких колонн еле касалось на излёте скруглённого металла, а щель была не толще карандашной черты.
– Вот ещё, чёрт, надолба! – в сердцах обругал Василий пятиэтажку, пыльной глыбой тонущую в общем сумраке. – Торчит – свет только застит!..
Странное дело: типовой многоквартирный дом – единственное здесь родное и знакомое сооружение – пугал обоих больше всего. Вот уже битых полтора часа они крутились около летающей тарелки, всё ещё надеясь как-нибудь попасть внутрь, и ни разу ни у Ромки, ни у Василия не возникло желания хотя бы приблизиться к неосвещённой жилой коробке. Оба не сговариваясь делали вид, будто пятиэтажка успела намозолить им глаза до такой степени, что на неё и смотреть не хочется.
Однако даже ограничиваясь невольными взглядами искоса, можно было заметить, что с пятиэтажкой этой явно не всё в порядке. В окнах, например, ни единого отблеска, и такое ощущение, что стёкол вообще не вставляли. И двери подъездов вовсе не распахнуты настежь, как это сперва показалось, а просто отсутствуют.
Ромка зябко повёл плечами и поспешно перевёл взгляд на шевелящуюся в полумраке широкую спину Василия. Тот всё ещё трудился над люком.
– А шомполом? – без особой надежды спросил Ромка.
– Пробовал уже, – отозвался сквозь зубы Василий, не оборачиваясь. – По диаметру не пролазит, здоровый больно…
Он нажал с излишней нервозностью и сломал ключ. Металлический язычок звякнул о броню и, отскочив, бесшумно упал во мрак. Василий пошарил лучом фонарика по искусственному покрытию из неизвестного материала, напоминающего с виду остекленевшую серую пемзу, но обломок, видимо, улетел под бронированное брюхо тарелки.
– Нет, ну ведь если бы я не кричал! – яростным шёпотом обратился вдруг Василий к плите люка. – Ведь кричал же! Про летающую тарелку! Кричал? – Он обернулся к Ромке.
Тот вроде сидел в прежней позе: сгорбившись и сцепив руки на коленях.
– Ну, кричал… – нехотя согласился он.
– Так какого же ты?..
Ромка досадливо боднул стриженой головой колени и не ответил.
Василий крякнул, сдвинул козырёк на глаза и, болезненно скривившись, в который уже раз оглядел окрестности. Похоже, кроме гигантских колонн других источников света здесь не водилось.
- Предыдущая
- 2/61
- Следующая