Ты, и никто другой - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/9

А откуда ты знаешь, что без ущерба?

Знаю. Потому что вон они – светящиеся спирали вдалеке, и коттеджик еще можно рассмотреть в сумерках…

Ах, проверить бы… Только как? «Вася, помнишь, я тебе неделю назад трояк занял и до сих пор молчу? Так вот, Вася, я тебе о нем вообще не заикнусь, только ты, пожалуйста, окажи мне одну маленькую услугу. Просунь вон туда голову и, будь любезен, скажи, что ты там видишь: степь или пустыню?» Глупо…

Вот если бы дыра вела в прошлое – тогда понятно. Личность, знающая наперед ход истории, – сама по себе опаснейшее оружие. А здесь? Ну, станет меньше одним монтировщиком сцены…

Так-так-так… Становится меньше одним монтировщиком сцены, вокруг его исчезновения поднимается небольшой шум, кто-то обращает внимание на то, что часть стены в одном из «карманов» новенькая, свежесложенная, стенку взламывают, приезжают ученые, а там – публикации, огласка, новое направление в исследованиях, изобретают какую-нибудь дьявольщину – и серая пустыня в перспективе… Ну вот и распутал…

Нет, не распутал. В том-то и дело, что не сложена еще эта стенка, и никто не поднимал еще никакого шума. Единственное событие: А. Скляров перелез отсюда туда.

«Не надо было дотрагиваться. – Андрей с ненавистью смотрел на темно-синий овал. – Наблюдал бы и наблюдал себе… Нет, захотелось дураку чего-то большего! Потрогал руками? Прикоснулся? Вот и расплачивайся теперь! Был ты его хозяином, а теперь оно твой хозяин».

Так что же от него зависит? Андрею нет и тридцати. Неужели что-то изменится, неужели какой-то небывалый случай поставит его перед выбором: быть этому миру или не быть?..

Но нет ведь такого случая, не бывает! Хотя… в наше время…

Скажем, группа террористов угоняет стратегический бомбардировщик с целью спровоцировать третью мировую… Точно! И надо же такому случиться: на борту бомбардировщика оказывается Андрей Скляров. Он, знаете ли, постоянно околачивается там после работы. Производственная трагикомедия с элементами детектива. Фанатики-террористы и отважный монтировщик с разводным ключом…

Андрей подошел к гаснущему миражику. То ли пощады просить подошел, то ли помощи.

– Что я должен сделать? – тихо спросил он. И замолчал.

А должен ли он вообще что-то делать? Может быть, ему как раз надо не сделать чего-то, может быть, где-то впереди его подстерегает поступок, который ни в коем случае нельзя совершать?

Но тогда самый простой вариант – это надежно замуровать «карман», только уже не изнутри, а снаружи; разослать, как и предполагалось, прощальные письма и в тихом уголке сделать с собой что-нибудь тоже очень надежное.

Несколько секунд Андрей всерьез рассматривал такую возможность, но потом представил, что вот он перестает существовать, и в тот же миг в замурованном «кармане» миражик подергивается рябью, а когда снова проясняется, то там уже – пустыня.

– Господи… – тихонько проскулил Андрей. – За что? Я же не этого хотел, не этого… Ну что я могу? Я хотел уйти, начать все сначала и… и все. Почему я? Почему опять все приходится на меня?..

Он плакал. А в черно-синем «окошке», далеко за рекой, медленно, как бы остывая, гасли бледно-голубые спирали.

Было около четырех часов утра, когда Андрей вылез через окно на мокрый пустой тротуар. Постоял, беспомощно поеживаясь, совсем забыв, что можно поднять воротник. Отойдя шагов на пятнадцать, догадался вернуться и прикрыть окно.

Сапер вынесет бомбу на руках, бережно уложит ее в наполненный песком кузов и взорвет где-нибудь за городом… Ходячая бомба. Бомба, которая неизвестно когда взорвется, да и взорвется ли?..

Не было сил уже ломать голову, строить предположения, даже прибавить шагу – и то не было сил. И тогда, словно сжалившись над Андреем, истина открылась ему сама собой, незаметно, безо всяких там «неожиданно», «внезапно», «вдруг»…

Он не удивился и не обрадовался ей, он подумал только, что все, оказывается, просто. И что странно, как это он сразу не сообразил, в чем дело.

Монтировщик сцены А. Скляров – далеко не обыкновенный человек. Мало того: он единственный, кто нашел «окошко» и видел в нем будущее.

Мир был заведомо обречен, и в миражике, возникшем однажды в заброшенном «кармане» захолустного драмтеатра, месяцы, а может быть, и годы отражалась серая мертвая пустыня… Пока не пришел человек. Требовался ли здесь именно Андрей Скляров? Видимо, этого уже никто никогда не узнает – случай неповторим…

Андрей лежал тогда на каменном полу, жалкий, проигравший дотла всю свою прежнюю жизнь, никому ничем не обязанный; он не видел еще «окошка», а оно уже менялось: в нем таяло, пропадало исковерканное здание, и проступали цветные пятна неба, травы, проступали очертания коттеджика и спиралей на том берегу…

Город спал. Город был огромен. И казалось невероятным, что на судьбу его может как-то повлиять человек, одиноко бредущий по светлым от влаги и белых ламп асфальтам.

Он должен был что-то сделать. Какой-то его не совершенный еще поступок мог спасти летнюю желто-серебристо-зеленую степь и хозяйку забавных металлических зверьков…

…И никто не поможет, не посочувствует, потому что придется обо всем молчать, хотя бы из боязни: не убьешь ли ты миражик тем, что расскажешь о нем еще кому-нибудь…

…И пробираться время от времени к своему «окошку» со страхом и надеждой: не пропустил ли ты решающее мгновение, жива ли еще степь, светятся ли еще спирали на том берегу?..

Андрей остановился посреди пустой площади и поднял голову.

– Дурак ты, братец, – с наслаждением выговорил он в проясняющееся со смутными звездами небо. – Нашел, кого выбрать для такого дела!

В бога он не верил, стало быть, имел в виду весь этот запутанный клубок случайностей, привязавший к одному концу нити человека, к другому – целую планету.

– Я попробую, – с угрозой пообещал он. – Но если ни черта не получится!..

Короткими злыми тычками он заправил поплотнее шарф, вздернул воротник пальто и, снова запрокинув к небу бледное измученное лицо, повторил, как поклялся:

– Я попробую.

1981

• Предыдущая
• 9/9