Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/64
• Следующая

«Да это хуже, чем бомбежка!.. – с содроганием думал Колодников, переворачиваясь на другой бок. – От бомбежки хоть в подвале укрыться можно! А здесь… Сколько же народу сегодня на тот свет отправится!.. Уже отправилось… Не дай Бог, казарму какую-нибудь зацепило…»

А Паша?.. И Алексей принялся мучительно вспоминать, где сейчас живет Паша Глотов. До развода обитал на «алюминьке», а теперь?.. Где-то в центре, но где?..

Но Борька-то, Борька!.. Вот жук! И хоть бы слово сказал, хоть бы обмолвился, что драпать пора!.. Хотя… Обмолвился и не раз. Пока в кухне сидели, все, как на блюдечке, выложил, обо всем предупредил… Да и раньше намекал, как мог…

Во дворе по-прежнему стонало, скрипело, погромыхивало. «Сердито бился дождь в окно, и ветер дул, печально воя…» Дождя, правда, нет, зато ветра навалом… Вот объявят завтра комендантский час – попрыгаем тогда… И очень даже просто!..

Спасибо Александре – вовремя за рукав схватила, а то бы так и выперся во двор вслед за Димкой… Тут Колодникову начал мерещиться раскромсанный ветеран, и стало ему совсем худо. «Расселось чрево его…» – всплыла и бросила в дрожь зримая до жути цитата. Откуда бы это?.. А!.. «Деяния апостолов». Смерть Иуды Искариота… Странно… А у Матфея по-другому: «Вышел, пошел и удавился…» На осине повесился… Хм… В Иудее – на осине?..

Тут Колодникову припомнилось вдруг, что «повесить на дереве» и «распять» – по сути, синонимы, и в разворошенном сознании сама собой возникла еще одна версия гибели Иуды. Представилось, что незримая беспощадная сила в момент смерти Христа настигает предателя и, взметнув, распинает на дереве. Тогда «расселось чрево» – это всего-навсего тот самый удар копьем под ребра, что нанес Иисусу римский легионер… Да… Вот так… И раскаяние ему не помогло, Иуде… Зря он первосвященникам во храме их сребренники швырял – чуть ли не в морду…

Новый порыв ветра сотряс оконные стекла, и Алексей, так и не одолев бессоницу, с недовольным кряхтением поднялся с супружеского ложа и прошлепал босиком на кухню, прихватив в прихожей из кармана куртки зажигалку и сигареты.

Беспощадно высвеченный с четырех сторон лежал за окном ночной безлюдный двор. Карнавал мусора… Сплошные хороводы пыли, кульков и газетных обрывков… Тоненько погромыхивали перекатываемые по асфальту пустые банки из-под пива, плавали медузами пластиковые пакеты. Потом с проспекта в арку зарулила легковушка, долго заезжала в строй машин возле мусорных баков, наконец стала на место и погасила фары. Правильно сообразил мужик: чем ждать «скорой помощи», проще уж своим ходом в травматологию доставить… Можно себе вообразить, что там сейчас творится в приемном покое… В центре города – ни одной больницы, сплошь поликлиники… Плохо дело: доставлять-то вон аж куда!.. А с другой стороны, можно сказать, повезло: и комплекс в безопасной зоне, и прочие стационары… А то бы еще и медперсонал накрыло…

Алексей хмуро наблюдал, как водитель легковушки, заперев дверцы и, надо полагать, включив противоугонку, с опущенной головой бредет к своему подъезду. Возможно, родственник какой-нибудь тому ветерану… царствие ему небесное… Все. Скрылся… Колодников пригасил сигарету в полной горелых спичек черной жестяной пепельнице – и задумался. Как всегда, черт знает о чем…

«Литераторы, блин! – желчно и устало размышлял Алексей. – С Рождества Христова только и делают, что придумывают нам симпатичных убийц… Прямо заговор какой-то!.. Нашли, понимаешь, пример для подражания!.. Рыцари, мушкетеры… Бандиты они, ваши рыцари – Константинополь грабанули, своих же христиан порезали!.. Или, скажем, тот же Д'Артаньян! В крови по брови, но обаятелен, мерзавец, сил нет!.. Взять бы сейчас этого Д'Артаньяна за кружевной воротник – и к нам во двор!..»

Алексей вновь ухватил недокуренную сигарету и, чиркнув зажигалкой, принялся в злобном упоении прикидывать, во что бы превратился тот же Д'Артаньян, доведись ему оказаться в ночной арке. Да он в одном только первом томе человек двадцать шпагой продырявил, если не больше…

«И ведь что интересно, – жадно, как-то даже мстительно затягиваясь, продолжал свою мысль Алексей. – Стоит только этим гадам писателям изобразить кого-нибудь тихого такого, знаете, невоинственного, как тут же оказывается, что подлец он, этот персонаж, обыватель и трус… Без чести, без совести и без любви к Родине… А будь он честен – давно уже кого-нибудь убил бы!..»

– Хм… – внезапно повеселев, промолвил Колодников и погасил окурок. Вспомнилось, что в старину слово «подлый» означало всего-навсего человека недворянского происхождения. То есть того, кто не имел права носить оружие… Да, все верно! Не убийца – значит подлец!..

Наклевывался афоризм.

«Мировая литература как диверсия против шестой заповеди, – с наслаждением сформулировал Алексей Колодников – и тут же встревожился. – А точно шестая – „Не убий“?.. Или какая она там по счету?.. Черт, забыл… Ладно, завтра у Димки посмотрю в Библии…»

Тем не менее он остался весьма доволен новорожденным своим афоризмом. Настолько доволен, что закурил вторую сигарету подряд.

«Нет, в самом деле!.. – вполне уже благодушно рассуждал он, неторопливо затягиваясь. – Христос сказал, что убивать нельзя. А убивать хочется. Стало быть, убийство надо как-то оправдать… А ну-ка, за работу, господа писатели!.. Изобразите-ка нам убийцу, приятного во всех отношениях!.. Та-ак… Рыцарь. Замечательно! Н-на!.. И семерых мавров – как не бывало… На-рмальна!.. Значит, можно убивать за веру – и греха на тебе нет. Это раз. Ради прекрасной дамы – это два. Ну, тут понятно: все зло от баб… Ева там, то-се, райское яблоко… Едем дальше… По велению чести… Ну, это святое!.. Ради дружбы… А как же!.. Мушкетеры-то… „Один за всех, и все за одного!“ Клас-сики, блин!.. Ба-бах лучшего друга на дуэли! Но – симпатичен… Ничего не попишешь, лишний человек… Сволочь ты, а не лишний!.. А уж современную литературу взять! Мама родная!.. Ну тут вообще полный беспредел… До того дошли, что шпионы в положительных героях ходят… Да их вешали всегда, шпионов, чтобы пулю на такую тварь не тратить… Хотя нет… Это в первую мировую вешали… Во вторую вроде перестали… Обменивать начали…»

Мысли уже путались, сигарета падала из пальцев, веки тяжелели. Колодников кое-как погасил окурок и, задремывая на ходу, двинулся в обратный путь.

А вот просыпаться решительно не хотелось. Тем более, что сновидение под утро явилось сумбурное, но в общем приятное. О чем – сказать трудно. Главное, кошмаров оно не содержало – в отличие от яви… Колодников слышал, как поднялась Александра, как она взволнованно говорит о чем-то вполголоса с собравшимся куда-то Димкой, – и всячески старался оттянуть момент окончательного пробуждения. Потом Димка вышел. По комнате прогулялся сквозняк и ласково, как кошка, потерся сквозь простыню о бедро Алексея. Форточка, судя по всему, была открыта – стало быть, ветер на улице все-таки унялся.

– Леш, вставал бы… – нерешительно проговорила Александра, и Колодников открыл глаза. Денек и впрямь намечался славный – тихий, свежий, солнечный.

Как-то осторожно супруги пожелали друг другу доброго утра и снова примолкли. Лицо у Александры было тревожное и задумчивое.

– Что-то в город совсем выходить не хочется… – признался наконец Алексей.

– А зачем тебе в город?.. – с неожиданным интересом спросила она.

– Да в общем-то и незачем… – нехотя отозвался он. – Фонд – ликвидировали. Трудовая – на руках. Разве что в бюро по трудоустройству… Как там во дворе-то?..

То ли про погоду спросил, то ли про что другое.

– Да тихо пока… – тоже непонятно что имея в виду, ответила Александра. Вздохнула и добавила: – А мне вот выйти придется…

Алексей сел, сбросил ноги на пол и с грозным недоумением сдвинул брови.

– Это за каким же лешим? Ты вообще представляешь, что там сейчас делается – в городе?

Александра беспомощно оглянулась на тугую коричневую папку толщиной с кирпич, завязанную на три шнурка.

– Насквозь прочла… – виновато пояснила она. – Может, сходишь, а?.. В издательство надо отнести…

• Предыдущая
• 56/64
• Следующая