Царь, царевич, король, королевич... - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/43
- Следующая
Глава третья,
в которой Стас берет инициативу в свои руки, но это не очень-то помогает (Рассказывает Костя)
Когда я пришел из школы, Стас сидел на диване и, высунув от натуги язык, писал в клетчатой тетрадке, подложив под нее учебник природоведения. Услышав, как хлопнула дверь, он торопливо спрятал тетрадку в самое надежное место – под диван. Вот глупый, не понимает, что в зеркале, висящем в прихожей, все прекрасно видно. Интересно, что он такое секретное пишет?
Бросив портфель в угол, я посмотрел на Стаса и поинтересовался:
– Что на обед?
– Варенье с батоном, – хмуро ответил Стас. – На второе – чай.
– Лентяй! – возмутился я. – Сегодня твоя очередь готовить!
– Не хочешь варенье – зажарю яйца, – согласился Стас. – Как ты вчера.
– Хочу варенье, – быстро передумал я. И мы отправились обедать.
…Продолжались третьи сутки нашего автономного существования. Запасы пищи подошли к концу вчера, деньги – на день раньше.
– Это ты виноват, что у нас только хлеб и варенье остались, – намазывая очередной бутерброд, обвинил я Стаса.
– Я думал, ты не очень расстроишься, если я позову друзей перекусить после футбольного матча, – смущенно ответил брат.
– Одного-двоих – это еще куда ни шло, – рассуждал я, давясь ненавистным бутербродом. – Но целая орава проголодавшихся пятиклассников – это офигеть можно!
– Надо было спасать положение, – оправдывался Стас. – Мороженые пельмени – идеальное решение!
Бутерброд определенно не лез в горло, а торопливо спрятанная Стасом тетрадь не давала покоя. Стихи он, что ли, писать начал?
– Делай яичницу, – велел я, откладывая истекающий вареньем хлеб. Стас вздохнул, открыл холодильник и стал доставать с плетеных полок мелкие грязные яйца, брезгливо держа их кончиками пальцев. А я тихонечко пошел в комнату, запустил руку под диван, вытащил тетрадь и принялся читать…
Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Сегодня, мама!», но это не беда. Эту книжку написали сразу два писателя, наверное, в одиночку не решились, и в общем не очень наврали. Кое-что присочинили, но в общем рассказали все как было. Это ничего. Я еще не видал таких людей, чтобы совсем не врали, кроме разве Кубатая и Смолянина да еще сфинксов, но они не люди. Про Кубатая – это генерал-герой, – про Смолянина и сфинксов рассказывается в этой самой книжке, и там почти все правда, только кое-где приврано. А еще эти писатели решили, что если в книжке два главных героя, то одного надо все время ставить в смешные положения и показывать каким-то недотепой. Не знаю, как они выбирали, над кем будут издеваться, может, спички тянули, только издевались в основном надо мной. А мой старший братец Костя все время оказывался таким умным и находчивым, что, прежде чем я дочитал до конца, я две книжки порвал на кусочки.
Только в этой истории никакого такого вранья не будет. И ничего смешного тоже, я уж постараюсь. Это будет зловещая книжка. Так что если кто-то хочет посмеяться, то пусть эту книгу не читает, а идет в магазин, покупает себе колбасу, ест ее и хихикает. А я буду писать серьезно и трогательно, как знаменитый детский писатель Игорь Петрович Решилов.
Недавно наши родители уехали в Антверпен, на конгресс археологов – борцов за палеоконтакт. Мы с Костей немножко надеялись, что они и нас возьмут. Но не получилось по финансовым соображениям, так папа признался. Про наши приключения в будущем никто не знает, а вот родители недавно откопали какую-то древнюю железяку и сразу стали знаменитыми. Вот их и пригласили на халяву.
Папа очень не хотел оставлять нас одних – он считает, что если дети остаются одни дома, то с ними непременно случаются всякие неприятности. Но мама, конечно, его переспорила. Она-то помнит, как достойно я проявил себя в Древнем Египте.
Так что мы родителей за границу отпустили. Папа ведь даже в прошлом не был, а уж на Венере и мама не бывала. У них было тяжелое детство: у мамы рабовладельческое, у папы – пионерское. Пусть отдохнут. Нам оставили в морозильнике котлеты и пельмени на неделю, деньги на молоко и хлеб – в пределах разумного, как сказал папа, – и попросили соседку тетю Клаву за нами присматривать. Ничего интересного пока не случилось, и я боюсь, что…
На этом месте, похоже, мое появление прервало Стасово творчество. Я спрятал тетрадь и покачал головой. Ну и Стас! Вот это да! Писателем решил заделаться! С чего бы это? Может, ему витаминов не хватает? Или от того, что я его футбольным мячом по голове стукнул? Бедняга…
– Я сготовил яичницу, – хмуро сообщил Стас, входя в комнату и подозрительно меня оглядывая. – Только она… не очень. Будешь есть?
– Буду, Стасик. – Оставив его в полном остолбенении, я вышел на кухню. Есть яичницу, приготовленную писателем, мне еще не доводилось, и я мужественно приступил к обеду. Ничего особенного, скажу вам. Яичница как яичница, подгорелая и несоленая.
Потом я вернулся в зал, сел рядом с притихшим и настороженным Стасом, и мы немножко поговорили на древнеегипетском. Это чтобы не утратить навыка и еще потому, что мы по маме скучали, хоть и не хотели друг другу в этом признаваться.
– Большая железная птица, в которую сели папа и мама, перенесла их над широкой-широкой рекой, – грустно сказал Стас. В древнеегипетском нет слов «самолет» и «океан», так что ему приходилось выкручиваться.
– И молодая рабыня-прислужница прошла по большой железной птице и накормила их ножками маленькой домашней птицы, – со вздохом подтвердил я. Слово «курица» я забыл, а может, и не знал никогда. – И мудрые погонщики железной птицы перегнали ее через большую-большую реку… Какую реку, Стас? Разве селение Антверпен находится на другом большом куске земли?
– Нет конечно, – признал Стас. – Но так красивее звучит… И тут случилось ЭТО!
Что-то сверкнуло, грохнуло, нас качнуло на диване так, что сразу вспомнились мамины рассказы о землетрясениях. И перед нами появилась ДЫРКА! Не в стенке, а прямо в воздухе. В эту дырку было видно большое, заставленное книгами помещение, библиотека, наверное. А прямо перед нами стоял толстенький румяный дядька с лукавыми глазками на добродушном лице.
– Добрый вечер, мальчики! – вскричал он и хитро подмигнул.
Стас, наверное, вложил все свои умственные способности в написание романа. Он спросил:
– Вы кто? Если бандит, то у нас денег нет. Только варенье в холодильнике…
– Варенье? Отлично, – обрадовался бандит. – Знаете, после путешествия во времени так хочется сладенького.
– Так вы… – хором завопили мы.
– Из двадцать пятого века, – гордо сообщил дядька, утирая пот со лба. – Привет от Кубатая.
– От Кубатая? – Стас подался вперед и дрогнувшим голосом сказал: – Я знал, знал, старый друг – не ржавеет.
Тут он что-то явно напутал с пословицами, но я не стал смеяться, зная его восхищение генерал-сержантом, и пошел за вареньем. Выбрал банку малинового, оно самое вкусное и сладкое, вернулся и протянул дядьке. Тот взял банку, не высовываясь из своей дырки, и принялся пальцем отколупывать бумажную крышку.
– Вы заходите, заходите, – суетился Стас. – Чайку попьем!
– Не могу, – отхлебывая варенье прямо из банки, отозвался наш гость. – У вас нет этномагического поля.
– Какого? – удивился я.
– Этномагического. Я ведь не на машине времени прилетел, а более интересным методом воспользовался, – дядька небрежно показал на дырку.
Уточнять мы не стали, помнили, какая секретность там у них, в Департаменте. А дядька отставил пустую банку и сказал:
– Ну, ребята, вас, наверное, уже вопросы одолели?
– Да, – признался я. – Вы к нам как, отдохнуть или в командировку?
– В командировочку, – сладким голосом подтвердил он. – Кубатай в беде. Он зовет вас. Ему нужна ваша помощь, ребятки.
Стас охнул, но дядька не дал ему расслабиться.
– Ты, который пухленький, принеси-ка мне еще варенья, – попросил он.
- Предыдущая
- 12/43
- Следующая
