Донырнуть до звезд (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 27
- Предыдущая
- 27/71
- Следующая
– Он близко! – закричала Алина. – Снарк! Видите? Снарк!
Глаза женщины были веселые и безумные.
– В каюту! – Роберт оттолкнул ее от штурвала. – Живо! Задрай люки, закрепи вещи!
Фиолетовые тучи стремительно закрыли садящееся в море солнце. Сразу стало темно и холодно. Еще один разряд молнии огоньками отразился в глазах Алины. Громыхнуло. Снарк пел торжественно и победно. На вибриссах плясало бледное пламя коронного разряда.
Алина последний раз взглянула на снарка и метнулась в каюту. Хлопнул деревянный люк. Александр уже был на наветренном борту, опираясь на гик, брал рифы. Он заканчивал, и Роберт не стал ему помогать. Закрепил на поясе страховочный конец. С сомнением глянул на пряжку. Надо было поменять ремень, но на это не осталось времени…
– Страховка! – крикнул он. – Алекс! Закрепись!
Александр услышал. Под негодующим взглядом капитана метнулся за поясом. Он едва успел застегнуть ремень и закрепить конец на мачте.
Их накрыло.
«Напасть» скользнула по набегающей волне. Застыла над пропастью черного стекла. Ухнула вниз – в облаке соленых брызг. Взмыла вверх, поддев носом новую волну. Шлюп запрыгал на великанских качелях.
Роберт смеялся, вцепившись в штурвал. Солнца не было. Небо в пене. Пение стихло. Холод воды…
– Капитан!
Александр добрался к нему по скачущей, взбрыкивающей палубе. Схватил за плечо. Роберт не услышал, а прочел по губам его слова: «Долго еще?»
– Пять… десять… – Для доходчивости он на мгновение оторвал руки от штурвала. И океан воспользовался этим – коварно ударил шлюп под днище. Очередная волна, на которую взлетела «Напасть», вдруг рассыпалась. Шлюп скакнул было вверх – и тяжело ушел вниз. Роберт, подброшенный толчком, осознал, что остается висеть в воздухе, будто персонаж мультфильма, из-под которого выдернули опору. Палуба уходила вниз, покрытая бурлящей, стекающей водой. Черные стены волн торжествующе плясали вокруг. Александр, перехватив штурвал, цеплялся за него обеими руками.
Но краткий миг нереального парения прошел, Роберт рухнул вниз, палуба косо ударила в подошвы, его оторвало от обретенного на мгновение штурвала, поволокло по палубе, впечатало в леера левого борта, и он услышал, как с мокрым хлопком лопается страховка. Расстегнутый пояс пролетел мимо, будто страховочный конец был резиновым и стремился сократиться.
Роберт почувствовал, как проскальзывают между палубой и леером ноги. Он безнадежно попытался вцепиться в мокрую палубу. Пальцы скользили. Роберт понял, что сумеет ухватиться за леер, уже соскользнув за борт. Ухватиться – чтобы провисеть десять-двадцать секунд и быть оторванным следующей волной…
Что-то прошило воздух, мягко стукнуло в палубу. Он еще ничего не успел увидеть – ладони сами сжались вокруг рукояти керамического ножа. Александр, уже выхвативший из ножен второй клинок, убрал его и снова взялся за штурвал. Несколько секунд Роберт висел, держась за нож. Потом палуба наклонилась вперед, и он вскочил, метнулся, подхватил еще один пояс, закрепленный на мачте. Застегнул.
Александр вел шлюп прямо на волну. Стоял напряженно, судно чувствовал плохо, делал все словно по учебнику. Но сейчас и не нужно было ничего большего.
Роберт остался у мачты, позволив Александру оставшиеся минуты вести шлюп сквозь бурю. Шквал кончился так же быстро, как и начался, – тучи ушли к берегу и пролились недолгим ливнем, молнии отгремели, волны утихли. Где-то далеко в море сверкнуло белоснежное пятнышко снарка – и исчезло в волнах. После бури снарки уходили в глубину – на час, на пять, на десять.
«Топят в бездне силу молний…» – говорилось в каком-то стихе, который Роберт учил еще в школе. На самом деле все куда прозаичнее. Накопленным электричеством снарки глушили жирных глубоководных крабов, совершенно неуязвимых в своей броне, но беспомощных против высоковольтного разряда.
Поэты всегда врут.
Роберт подошел к Александру. Похлопал парня по плечу. Тот с усилием оторвал взгляд от спокойного океана – будто все еще ждал волну.
– Ты молодец, – просто сказал капитан.
Александр кивнул. Посмотрел в сторону берега.
– Шквал ушел, – сказал Роберт.
– И снарк ушел, – сказал Александр. Расстегнул страховку. Подошел к воткнутому в палубу ножу. Раскачал, выдернул.
– Снарк еще будет.
Ночные вахты Роберт и Александр отстояли на двоих. Алина не спорила.
Утро застало за штурвалом Александра. Он держал курс на север, сверяясь с Солнцем. Случайность, ирония судьбы – для этой планеты земное Солнце выполняло роль Полярной звезды. Желтая искорка над горизонтом – мир, откуда он пришел и куда вернется… Так ли это? Александр чувствовал, как сомнение все сильнее охватывает его. Шумные города, дремучие леса, блага цивилизации – где они? Были ли на самом деле? Есть плывущий сквозь ночь шлюп, есть наполняющий паруса ветер, есть черное небо с раскиданными по нему звездами, есть плещущая за бортом холодная вода, есть заснеженные горы на западе…
Но океан посветлел, тучи на востоке вспыхнули розовым, солнце – почти такое же, как земное, – вынырнуло из воды. Посвежел ветер, море засверкало, чуть крепче стала волна. Качавшиеся всю ночь на воде колючие розовые мячики ежей-поплавочников потемнели, набрали воду и начали погружаться. Александр проводил их задумчивым взглядом. Говорили, что у поплавочников вкусная икра. Собирать их со дна очень трудно, а вот ночью, когда они дрейфуют с одного пастбища на другое, достаточно бросить за борт сеть, и к утру она будет полна ежами и ошметками случайно попавшихся рыбин.
Александр решил, что вечером они забросят сеть.
Поднялся Роберт. Принес чашку ароматного горячего кофе и разогретые на сковородке круассаны, уже надрезанные и напичканные джемом. Александр с сомнением попробовал кофе – но напиток ему понравился. Местные ухитрялись выращивать кофе в предгорьях, почти на самой границе снегов. На туристов, скупающих мешочки с зернами, Александр смотрел с улыбкой, но теперь решил захватить килограмм-другой на Землю. Круассаны были хуже. Местный хлеб ему вообще не нравился. Зато джем был вкусный.
На каждой планете найдется что-то интересное.
– Как себя чувствуешь? – спросил Роберт.
Шквал и оборвавшийся пояс сплотили их. Это была еще не дружба, но уже не отношения хозяина и работника.
– Замерз, – сказал Александр, подумав.
Роберт понимающе кивнул. Синдром Мишель. Капиллярные спазмы. Мерзнут руки и ноги…
– Мы обязательно поймаем снарка, – сказал Роберт.
– А правда, что снарк может исцелить только одного человека? – неожиданно спросил Александр.
– Чушь, – ответил Роберт. – Дело в том, что гормоны быстро выдыхаются. И они нестойки. Сердце снарка нельзя заморозить или законсервировать. Его надо съесть в течение получаса после убийства.
– После забоя, – поправил его Александр.
Роберт пожал плечами. Он никогда не играл словами. Слова все равно не меняют дел.
– Одного, двоих, пятерых, – сказал Роберт. – Больше – вряд ли. Но вовсе не обязательно каждому больному добывать своего снарка. Этот слух пустили жадные капитаны. Это бесчестно.
– Значит, мы все могли поплыть на одном судне? – заинтересовался Александр.
– Чем больше судно и экипаж, тем осторожнее будет снарк, – дипломатично ответил Роберт.
Александр кивнул, удовлетворенный ответом.
Они увидели снарка в полдень. Может быть, того же самого, что пел перед бурей. Может быть, другого.
Снарк плыл к берегу, за ним гнался кеч Мигеля. Это не было настоящей погоней. Снарк способен несколько часов плыть глубоко под водой, его не догнать на самой быстрой шхуне. Снарк играл с кечем в догонялки. Быть может, так же, как в детстве играл в полосе прибоя с горластыми голыми детишками. Родители любят, когда дети играют с детенышами снарков. Во-первых, детям ничего не грозит. Во-вторых, какие-то флюиды исходят даже от маленьких снарков – дети реже болеют.
Ну а в-третьих – тех снарков, что играли с детьми, будет проще убить.
- Предыдущая
- 27/71
- Следующая
